Монсегюр. В огне инквизиции - Семенова Татьяна П. - Страница 66

• Предыдущая
• 66/98
• Следующая

Декабрь 1243 года. Лангедок. Окрестности Монсегюра

Роже Мирепуа, выслушав рассказ Анри о странных иноземцах, только лишь взглянул на них, но времени на разговор уже не оставалось.

— Возьмём их с собой, — принял решение барон. — Там посмотрим, что с ними делать. Говоришь, они знают о судьбе Монсегюра? Любопытно. Но, возможно, они замыслили недоброе. Что им здесь надо? Чего они хотят? Доверять нельзя никому. Ты, Анри, знаешь наш закон. Ни страх, ни милость, ни любовь, ни родство — ничто не влияет на правосудие, ибо таков порядок. Времена-то какие! Кругом враги. Наш долг — хранить и защищать спокойствие. Любой подозрительный — уже враг. Лучше уничтожить его, чем потом жалеть, что не разглядел в нём злодея.

Раздался звук рога.

— Пора, — коротко бросил барон.

Стременной подвёл своему господину коня и помог сесть в седло. Отряд рыцарей тронулся в путь.

Им предстояло пройти горными тропами в обход постов крестоносцев, минуя скалы Рок де ля Шер и Рок ля Фугас и дойти до Ущелья Страха. Это был самый трудный переход. Дальше путь лежал через Басков лес — неприятное место. Там обосновались разбойники, настоящие головорезы. Однако рыцарей это не очень-то пугало. Все в Лангедоке знали, что с воинами барона лучше не связываться. Роже Мирепуа жесток и мстителен — за одного своего положит десятерых. За Басковым лесом — деревня Прад. Там можно отдохнуть и перекусить. А дальше — уже без остановок до замка Юссон.

Путь начался с крутого подъёма. Сперва идти было не так сложно. Но чем выше, тем тропа становилась опаснее. Некоторые участки были завалены снегом чуть ли не по колено. К тому же дорога тянулась вдоль русла ручья с подмытыми обледеневшими берегами.

Все двигались с большой осторожностью, взяв лошадей под уздцы. Копыта коней скользили, и воинам приходилось прилагать немало усилий, чтобы заставить животных идти спокойно. Малейшее неверное движение приводило к падению. Чтобы легче было передвигаться, лёд разбивали остриём копья. Особенно тяжело было троим пленникам, непривычным к таким переходам.

Наконец подъём завершился. Путники вышли на более или менее пологую горную тропу, вьющуюся вдоль скал, но и здесь следовало быть предельно внимательными. Дорога была настолько узкая, что лишний шаг в сторону мог закончиться падением в бездну. Внизу, в глубоких ущельях, бешено шумели горные потоки, и от этого грохота становилось ещё страшнее.

Встречавшиеся водопады обходили, осторожно ступая по нагромождениям камней, как будто нарочно устроенным для человека заботливой природой. Однако смотреть вниз было опасно. От такой высоты могла закружиться голова.

Для рыцарей дорога была хоть и трудная, но привычная. Отвесные скалы, журчащие каскады водопадов, потрёпанные ветром одинокие деревья — всё это была их родная земля. Каждая гора, каждый утёс, ущелье или озеро имели свои имена, и истории этих имён уходили в глубокую древность. В лабиринтах пещер жили воспоминания о предках: странные знаки и символы, свидетельствующие о древней культуре.

Загадочные друиды, чья религия очень походила на религию катаров и была в полном смысле её предтечей, оставили на стенах пещер свои тайные письмена. Эти древние язычники поклонялись светлому богу Абеллиону, считали, что земля и всё на ней рождённое созданы богом смерти Диспатером. Душа же божественна по своей природе, а значит, бессмертна и будет странствовать из тела в тело, пока не очистится от материи. Как и катары, друиды презирали всё материальное, в том числе и богатство.

Рассказывали, что в стародавние времена, когда Спаситель ещё не пришёл в наш мир, в Пиренеях случилась страшная беда: стали умирать люди от неизвестной болезни. Стремительно, почти в одночасье. Кто утром был ещё здоров, вечером мог умереть. Тогда друиды посоветовали отчаявшимся людям принести жертву подземному богу, властелину над смертью и болезнями — бросить в ближайшее озеро всё золото, серебро и драгоценные камни. Люди послушались, привезли к озеру своё богатство и утопили его в самом глубоком месте. Когда все сокровища оказались на дне, друиды исполнили магический обряд — очертили круг вокруг водоёма и прочли заклинание. Всё, что находилось живое в этом круге, должно было умереть. И не стало в озере рыб и другой плавающей твари, а его зелёные воды превратились в чёрные. А люди в тот же миг избавились от страшной болезни и зажили спокойно и счастливо.

Озеро же так и осталось мёртвым. «Не бросайте в него камни, — предупреждали всех местные жители. — Это колыбель грома. В нём обитает дьявол, и он поразит каждого, кто кинет в него камень». По сей день оно носит название «Озеро друидов». Считается, что тому, кто сможет пройти через заколдованный круг, поставленный друидами, откроются несметные богатства водоёма. Но если он прикоснётся к сокровищам, то умрёт от страшной болезни, которая губила людей в далёкие времена. Многие боялись даже подходить к этому дьявольскому месту. Однако, несмотря на все пророчества, находились храбрецы, нырявшие за сокровищами на дно озера. И исчезали. Никто больше не встречал тех людей.

Рыцари барона Мирепуа хорошо знали местные легенды и старались по возможности обходить опасные места.

Путешествие подходило к концу, дорога вела с перевала вниз. Самый сложный участок пути был пройден. Впереди открывалась холмистая равнина, окаймлённая скалами. До неё оставалось не так уж много.

— Скоро выйдем к Ущелью Страха, — сказал Анри, протянув Ане руку. Они спускались с крутого склона, и девушка скользила и оступалась. — Обогнём его и окажемся в долине. Дальше идти будет легче.

Аня бросила на рыцаря испуганный взгляд. Она не поняла ни слова, но, в сущности, это было и не нужно. Даже голос человека, ещё совсем недавно собиравшегося её убить, вызывал у неё страх, а уж идти рядом с ним было настоящей пыткой. Какая разница, что он говорит? Ане казалось, что его навязчивая забота — лишь хитроумно придуманная ловушка. На самом деле он просто хочет скинуть её в пропасть и только ищет удобный момент или, может, предлог. Поэтому она сделала вид, что руки его не заметила — так, на всякий случай.

Иван и Саша шли на приличном расстоянии от своей подруги, почти замыкающими. На протяжении всего долгого пути Оболенский возмущался, что их с Аней разделили, но на его реплики никто не обращал внимания. Саша же держал свои мысли при себе, прекрасно понимая, что никакими словами не сможет изменить положение вещей.

Оба неустанно следили за мелькающей впереди фигуркой и каждый раз вздрагивали, когда Аня вдруг наступала ногой на скользкий камень и теряла равновесие. Присутствие рядом с ней Анри никого из них не успокаивало, даже, наоборот, раздражало. Особенно нервничал Оболенский. То и дело до него доносились отдельные фразы, сказанные рыцарем. «Разрешите предложить вам руку», «будьте осторожны». Что это ещё за навязчивая забота? С простолюдинками рыцари так не разговаривали. Если понравилась — делали с ней что хотели, без всяких церемоний. Но Анри, похоже, теперь воспринимал Аню как знатную особу. С чего бы вдруг? Почему такая перемена?

Оболенский всё больше и больше задумывался об этом, и вдруг его осенило. Ну конечно! Ведь стоит только взглянуть на её ухоженные руки, и сразу всё ясно. А лицо! А украшения! А запах, в конце концов! От неё до сих пор пахнет изысканным ароматом «Шанель». Какая уж тут крестьянка!

«Не хватает ещё, чтобы этот средневековый парень всерьёз взялся ухаживать за Анькой. Но нет, нет, — попытался успокоить себя Иван, — вряд ли она в его вкусе. Просто оказывает даме почтение. Хотя чёрт его знает!»

• Предыдущая
• 66/98
• Следующая