Бумеранг: Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира - Льюис Майкл - Страница 28

То, что Кеог узнал, остается самой шокирующей стороной ирландской катастрофы: легкость, с которой почтенные финансовые учреждения отказывались от своих традиций и принципов. Anglo Irish, новичок в банковской отрасли, едва появившись на рынке, заявил, что нашел новый, более совершенный путь ведения дел. Банк Anglo удивительно быстро принимал решения: ирландский застройщик мог прийти к ним вечером с новой идеей и тем же вечером выйти оттуда с сотнями миллионов евро. В Anglo легко швырялись деньгами, предпочитая вести дела по-семейному: если человек им нравился, они не утруждали себя оценкой проекта.

Вместо того чтобы осудить безрассудство такого подхода, два старых ирландских банка стали копировать его. Ирландский бизнесмен по имени Денис О’Брайен присутствовал на заседании совета директоров Bank of Ireland в 2005 г., когда они обсуждали поразительный рост Anglo Irish. (Anglo Irish вознамерился обеспечить двукратный рост за два года.) «Помню, как пришел генеральный директор и сказал: “Наши темпы роста составят 30 % в год”, — рассказал мне О’Брайен. — Я спросил: “Как, черт побери, вы собираетесь это сделать? В банковском бизнесе годовой прирост в лучшем случае составляет 5–7 %”».

А сделали они то, что делал Anglo Irish: выписывали чеки ирландским застройщикам, чтобы они покупали землю по любой цене. Банк AIB, который платил своим кредитным менеджерам исходя из объема предоставленного ими финансирования, создал подразделение, прозванное АВА (англ. Anybody but Anglo — «Кто угодно, только не Anglo»). Занималось оно тем, что переманивало самых крупных застройщиков из клиентов Anglo, т. е. тех людей, которые впоследствии станут самыми скандальными банкротами в истории Ирландии. В октябре 2008 г. газета Irish Times назвала пять самых крупных сделок с недвижимостью в каждом из последних трех лет. Allied Irish кредитовал 10 из 15 сделок, a Anglo Irish лишь одну. Выступая на национальном ирландском радио, обанкротившийся застройщик Саймон Келли, который должен ряду ирландских банков €200 млн лично и является членом товарищества, имеющего задолженность €2 млрд, признался, что за всю его карьеру он лишь однажды расстроил банкира, и это было, когда он погасил кредит. Дело в том, что он погасил кредит Anglo Irish за счет средств, полученных от Allied Irish. Бывшие руководители Anglo Irish, у которых я взял интервью (неофициально, так как все они скрываются), отзываются о своих старших, более респектабельных подражателях с некоторым изумлением. «Да, мы потеряли контроль, — говорят они недвусмысленно. — Но те парни были не иначе как чертовы придурки».

Гэри Кеог размышлял о том, как изменилась Ирландия со времен его молодости, когда страна жила в крайней бедности. «Я тогда собирал крышки от бутылок, — говорит он. — Теперь же служба здравоохранения лишний раз не пошевелится, чтобы принять обратно костыли. Что уж там! Мы же стали такими богатыми». В отличие от большинства его знакомых, у Кеога не было долгов. «Мне было нечего терять, — говорит он. — Я никому ничего не задолжал. Вот поэтому я и смог это сделать!» Кстати сказать, незадолго до этого он перенес тяжелую болезнь и потому жил с ощущением, что можно решиться на все что угодно, потому как хуже того, что пережил, уже не будет. «Я как раз получил новую почку и был очень доволен, — говорит он. — Только это, наверное, была почка Че Гевары». Он описывает свой тщательно продуманный замысел подобно политическому убийце, описывающему точное выполнение задания. «У меня было всего два яйца, — говорит он, — но, к счастью, оба протухли! Потому что я больше месяца хранил их в гараже!»

То памятное собрание акционеров AIB в марте 2009 г. было первым, на которое он явился. Он признается, что немного волновался: как бы план не сорвался. Волнение заставило его предусмотреть все: парковка в таком состоянии могла бы привести к беде, поэтому он поехал на автобусе; чтобы яйца по дороге не разбились, он сделал для них специальный контейнер; поскольку даже не знал, как выглядит конференц-зал, то пришел заранее и осмотрелся. «Я был у парадных дверей задолго до начала и первым делом произвел небольшую рекогносцировку, — рассказывает он. — Мне хотелось понять, как все будет происходить». Контейнер для яиц был слишком велик, чтобы незаметно протащить его в зал, поэтому он выкинул его. «Я разложил яйца по карманам пиджака», — говорит он. Чтобы яйца не выскользнули во время броска, он обернул каждое тонким листом целлофана. «Я расположился не слишком близко, но и не слишком далеко: в четвертом ряду на четвертом месте от прохода», — продолжает он. И стал ждать удобного момента.

Долго ждать не пришлось. Как только представители банка расселись по местам на возвышении, акционер встал без приглашения с намерением задать вопрос. Глисон, председатель правления AIB, рявкнул: «Сядьте!»

— Он вел себя как диктатор! — возмущается Кеог, который воспринял это как оскорбление. Он поднялся и прокричал: «Я уже достаточно наслушался вашей ерунды! Ублюдок паршивый, вот ты кто!» И метнул тухлые яйца.

— Он решил, что в него стреляют, — говорит Кеог, слегка улыбаясь, — потому что первое яйцо попало в микрофон и раздалось громкое бух]

Яйцо расплющилось на плече Глисона. Второе яйцо он бросил в генерального директора, но промазал и попал в надпись «А1В» позади него.

Тут подскочили охранники. «Мне сказали, что меня арестуют и предъявят обвинение, но ничего такого не случилось», — говорит он. Еще бы: ведь если на то пошло, это была семейная разборка. Охранники хотели вывести его, но он ушел сам и уехал домой на ближайшем автобусе. «Все произошло в 10.10, — говорит он. — В 10.50 я уже был дома. В 11.10 зазвонил телефон. И я целый час выступал по радио». Тогда началось чистое безумие, которое, правда, длилось недолго. «Налетела пресса, и деваться им было некуда», — рассказывает он. Но это уже не имело особого значения — Кеога там все равно не было. Он исполнил свой план и не видел нужды в дальнейшей суете. В 6.00 он вылетел из дублинского аэропорта и отправился в давно задуманный круиз по Средиземному морю.

Ко времени моего прибытия в Гамбург, а это было летом 2011 г., казалось, что судьба финансовой сферы зависит от немцев. Рейтинговое агентство Moody’s было намерено понизить рейтинг государственного долга Португалии до уровня ниже инвестиционного, а агентство Standard & Poor’s мрачно намекнуло, что следующей страной может оказаться Италия. Рейтинг Ирландии тоже чуть было не упал ниже инвестиционного уровня. Кроме того, с большой вероятностью можно было ожидать, что вновь избранные испанские местные органы власти воспользуются моментом и объявят, что бывшие испанские местные органы власти просчитались и долг перед иностранцами гораздо больше, чем предполагалось. В Греции положение было еще хуже. Из 126 стран, которым присваивался долговой рейтинг, Греция занимала 126-е место: согласно официальной точке зрения, греки были последней нацией на планете, способной погасить долги. Поскольку Германия являлась не только самым крупным кредитором многих неплатежеспособных европейских стран, но и их единственной серьезной надеждой на финансирование в будущем, именно немцам предоставили право выступить моральным арбитром и решить, какое финансовое поведение можно считать допустимым, а какое нет. Как сказал мне один из руководителей Bundesbank, «Если мы говорим “нет”, то это означает “нет”. Без Германии ничего не происходит. Именно здесь решается судьба обанкротившихся стран». Всего лишь год назад, когда немецкие общественные деятели называли греков мошенниками, а немецкие газеты пестрели заголовками типа «ГРЕКИ-БАНКРОТЫ, ПОЧЕМУ БЫ ВАМ НЕ ПРОДАТЬ СВОИ ОСТРОВА?», простые греки воспринимали это как вопиющее оскорбление. В июне 2011 г. греческое правительство начало продавать острова или во всяком случае составило перечень из нескольких тысяч объектов, подлежащих срочной продаже: площадки для гольфа, пляжи, аэропорты, сельскохозяйственные земли, дороги. Они надеялись продать их с аукциона и таким образом частично погасить долг. Можно с уверенностью сказать, что идея распродажи исходила не от греков.