Вавилонский голландец - Гарридо Алекс - Страница 36

Во Флиссингене порталом был сам городской маяк.

В Антверпене это оказалась кружевная лавка – в ней мне пришлось пройти сквозь шкаф.

За исключением этих мелких различий ощущения были те же самые, только гагатов на память мне никто уже не дарил.

Меня Анна зовут. Я живу вон там, вон там, за тем домом с красной крышей, там за доками, видите?

Мы с дедом там жили и с бабкой, а теперь только с дедом, потому что бабка умерла осенью. Дед мой раньше в конторе работал, его Тильс зовут, знаете его? Его все знают. А бабка была его жена. А мамка у меня беспутная, я ее уже давно не видела, уплыла с кем-то, дед говорил. А почему я должна быть в школе, сейчас каникулы, вы что, не знаете? Не знаете? Как это – целыми днями без присмотра? Я что, ценный груз, чтобы за мной присматривать? Что случится? Со мной что-то случится? Не знаю, пока ничего не случалось, если не считать того раза, когда я нашла золотой браслет. Не это имеете в виду? А что? Конечно, всякое может случиться, я знаю. Я много всяких историй знаю, люди рассказывали. Вот знаете Красавицу? Не знаете? А это та чуднáя старуха, которая жила за складами. Все называли ее Старая и смеялись над ней. А она не старая, она красивая, я ее так про себя и зову – Красавица. А по правде ее Сузи зовут, она мне в последний день сказала. У нее шляпа с розами и черные кружевные рукавицы без пальцев – они еще как-то смешно называются, она говорила как, только я не помню. Все немножко рваное, но очень красивое, ни у кого такого нет. Еще у нее много сумок, а в сумках все ее имущество, так она говорит. Она очень богатая, у меня столько всего нет, даже если я соберу все свои игрушки и платья и даже зимние ботинки и школьные учебники, и то получится меньше. А у нее в сумках есть еще кружевной зонтик и халат с цветами и птицами, тоже немножко рваный, но это ведь не делает птиц и цветы хуже, верно? И еще тарелка, и подсвечник, и даже книжки, но они не похожи на мой учебник. И всегда есть какая-то еда, она со мной делится. А из своей бутылки она мне пить не дает, говорит, с меня и воды довольно. Ну и ладно, мне не жалко. Зато, когда мы поедим и она попьет из своей бутылки, она всегда рассказывает что-то ужасно интересное, а иногда страшное. Но такие истории, если они не заканчиваются хорошо, я не очень люблю. Они мне потом снятся, и я начинаю всего бояться. Зимой она мне рассказала про неприкаянных мертвецов, которые пьют у живых кровь, и тогда живые сами становятся неприкаянными мертвецами. И она сказала, что отличить такого мертвеца от живого всегда можно по тому, что в разговоре они причмокивают, как будто сосут что-то. А старый Якоб всегда так причмокивает, и я подумала, что он неприкаянный мертвец. И отказалась ходить помогать его жене, потому что боялась. Дед тогда мне всыпал по первое число, сказал, что мы должны помогать Якобу, он много нам хорошего сделал. А я все равно боялась, и тогда дед объяснил, что Якоб чмокает, потому что у него зубов нет, и никакой он не мертвец, потому что не боится чеснока и ест его каждый день. А я не знала про чеснок, а дед сказал, чтобы я узнала сначала как следует, а потом боялась. И выглядела я дура дурой, хуже чем трусиха Бет.

А недавно она рассказала ужасную историю про человека, который умел играть на дудке особую раскрасивую музыку. И те, для кого он играл, шли за ним и пропадали навсегда. Он мог и зверей так уводить, и людей. С ним не все шли, а только те, для кого он играл и кого хотел с собой забрать. А куда он забирал и что там с ними делал – неизвестно. Кажется, иногда он уводил всех под воду, а иногда и вовсе неведомо куда. Вот такая страшная история. Я пробовала узнать все как следует и понять, правда это или нет, а то вдруг кто-нибудь рядом заиграет и пойдешь с ним в никуда – когда играет оркестр, я всегда стараюсь рядом идти. А если это не просто оркестр? А дед сказал, что все это чепуха, старые сказки. А Красавица сказала, чтобы я не боялась, потому что за дудкой идут не все, а только те, кто понимает эту музыку и кто нужен музыканту. А я зачем ему могу понадобиться, если я матери родной не нужна? И это правда, так что музыки я теперь тоже не боюсь.

Что я делаю целыми днями? Ну много чего делаю. Кастрюли чищу, кукурузу варю на продажу, иногда стираю, жене Якоба помогаю, много еще чего. Нет, не тяжело совсем. И сюда хожу. Здесь столько всего разного. Вот знаете то место, где выгружали зверей для цирка? Там так пахнет, и лев был настоящий, верите? А где цветочницы стоят, знаете? Там можно монетку найти. А хотите, можем пойти посмотреть, как швартуется лайнер. Там важные господа всякие сходят. Важные, а иногда такие смешные. Я один раз видела тетку с дохлой лисой на плечах, не сойти мне с этого места. И она вышагивала, как будто так и надо. А девушки там иногда – настоящие принцессы. Не хотите? Ну ладно.

А пойдемте, я вам покажу место, где швартовался тот самый корабль? Ну тот самый, вы что, не знаете? Я вам сейчас расскажу.

Тот корабль был какой-то странный. Ничего с него не разгружали и не загружали. И пассажиров не было, я не заметила. Огни вечером не зажигали – я видела, возвращалась от трусихи Бет вечером, поздно, мы играли в поиски клада, мне еще от деда досталось, что я так поздно вернулась. Из экипажа я вообще видела всего одного человека – он ходил в городские лавки и что-то покупал, но не так уж много, все купленное нес сам. Еще туда иногда ходят какие-то чудики, ни на кого не похожие. Все сытые, чистые, говорят непонятно, и глаза у всех как будто они что-то другое видят, шалые какие-то. Несколько раз они у меня спрашивали, где здесь плавучая библиотека. А мне откуда знать? Плавучего здесь всего сколько угодно, а библиотеки я ни одной не видела, да и откуда ей здесь взяться? Библиотека у нас в школе. Я сначала пробовала объяснить, но они отмахивались и говорили, что им нужна именно плавучая библиотека. А потом к вечеру я увидела, как один такой чудик спускается с того самого корабля. Видно, его они и называли плавучей библиотекой, хотя почему – непонятно. Название на корме было совсем другое. Ну да ладно.

Только очень интересно было, что у них там происходит. Я один раз к трапу сунулась – а там мужик какой-то, во всю рожу улыбается. Заходи, говорит, девочка, ты книги пришла посмотреть? И рукой назад себя показывает. А больше никого не видно, может, и не было там никого. Ну это уж нетушки, нашли дурочку. Так я и пошла к чужому дядьке в каюту, когда никого нет. Все знают, что от этого бывает. И нечего улыбаться, меня не обмануть, я не идиотка. А вот он идиот, нашел, чем девчонок заманивать – книжками! Кому они нужны, эти книжки, хотела бы я знать? Я никого такого не знаю. Только разве Красавица, так ее они и заманили в конце концов.

Всё с этим кораблем было очень странно, непохоже на то, как обычно бывает. Я Бет рассказала, она посоветовала мне держаться подальше, а то еще этот дядька может улучить момент и меня похитить. И я больше ей не стала рассказывать, потому что она трусиха. А Петер сказал, что там, наверное, пираты, и они высматривают в порту судно, где будет ценный груз и которое они потом в море ограбят. А я считаю, что это глупости, потому что они с корабля вовсе на берег не спускаются, а с того места, где они пришвартованы, ничего толком не видно, так что ничего они так не узнают. Тогда Петер сказал, что они, наверное, шпионы и на берег не сходят, потому что не хотят, чтобы кто-то запомнил, как они выглядят. А чудики – их агенты и поставляют им секретную информацию. Петер много знает про шпионов.

В общем, решили мы сами за ними шпионить. Петер сказал, что они на нас внимания не обратят. Какое кому дело до двух маленьких оборванцев, сказал Петер, хотя мы вовсе не оборванцы.

В общем, стали мы там все время проводить, сколько могли. Оказалось, что чудиков туда ходит не так уж и мало, надо же сколько шпионских агентов у нас в городе.

Не все туда приходили с пустыми руками. Некоторые несли стопки книг. А выходили уже без них. А другие, наоборот, заходили с пустыми руками, а выходили с какими-то папками. Петер сказал, что это шпионские шифровки. Но по-моему, он ошибался. Не шифровки это, а просто книги и бумага. Вот только зачем – непонятно. Зачем они носили книги туда-сюда?