Охота на тигра. Танки на мосту! - Далекий Николай Александрович - Страница 6

Вот какую блесну нужно подкинуть этому надутому позеру. Он заглотнет ее намертво.

Верк угадал. Брюгель задумался на несколько секунд и озабоченно спросил:

— Сколько вам нужно специалистов?

— Чем больше, тем лучше, чтобы иметь возможность выбора, замены.

— А все-таки?

— Допустим, пятьдесят человек было бы хорошо.

Комендант скептически сморщил губы.

— Полагаете, что такого количества не найдется? — спросил Верк.

— Не то. Они могут догадаться, какая предстоит работа, и скроют свои специальности.

— А дополнительный паек? Эти магические слова на них не подействуют? Предвидя возможность возникновения такой ситуации, я заранее договорился со своим начальством. В моем распоряжении продовольствие, какое я смогу в виде дополнительного пайка выдавать тем, кто будет занят на ремонте.

— Есть наряды? — усомнился Брюгель.

Гауптман вынул из кармана мундира бумаги и показал их эсэсовцу.

— Вы предусмотрительны, однако, — ухмыльнулся комендант. — Ну что ж, попробуем. Когда вы намерены приступить к ремонту?

— Сегодня. Немедленно!

— Хорошо, не будем оттягивать, — вздохнул комендант. В сегодняшнем турнире он не добился той полной победы над гауптманом, на какую рассчитывал. Но все же получилась ничья. Почетная ничья. — Дохлые иваны будут выставлены на аппельплаце, и вы сами объявите им, чего вы хотите. Устраивает?

— Отлично! — после небольшой заминки воскликнул гауптман. У него возникло подозрение, что эсэсовец не отказался от мысли подбросить ему при удобном случае хотя бы маленькую пакость.

Хуже нет этих минут ожидания в очереди к котлу. И вот, наконец, хлюпнуло в котелок, и можно отойти с драгоценной ношей в сторонку, туда, где уже стоят или сидят на земле другие пленные. Дрожащая рука подносит ложку ко рту, первый судорожный глоток.

Юрий опустился на землю невдалеке от Шевелева и Годуна. Рядом не сел. Что-то подсказало ему: с этого дня подчеркивать свою дружбу с ними не следует. Шевелев и Годун хлебали баланду молча, сосредоточенно, низко наклонив голову к котелку и избегая глядеть друг на друга: слишком уж унизительными были их голод, жалкая пища, эта тревога в глазах — осталось ли еще что-нибудь в котелке?

Рассказать друзьям? Может быть, только намекнуть, окрылить их смутной надеждой? Нельзя. Сперва необходимо самому тщательным образом обкатать план, учесть все возможные затруднения, осложнения. Чтобы ни сучка ни задоринки. А тогда уже выслушать замечания друзей. Юрий поднялся, вылил из котелка в рот то, что уже нельзя было зачерпнуть ложкой. Последние капли... Теперь остается сполоснуть котелок, выпить эту водичку, и можно будет добрых полчаса полежать на нарах. До тех пор, пока староста Баглай не завопит во всю глотку: «Выходи во двор строиться!»

Юрий сделал шаг к бочке с водой и вдруг застыл на месте: он увидел у ворот группу немцев — коменданта, гауптмана инженерно-технических войск, переводчика и двух автоматчиков. Гауптман что-то весело рассказывал коменданту, а комендант сухо кивал головой, то и дело поднимал руку, поглядывая на часы. Несомненно, они ждали, когда истечет время, выделенное на обед. О, порядок прежде всего, все по расписанию! Несомненно, когда это время истечет, пленных построят на аппельплаце и будет что-то объявлено. Что?

«Что? Что? Что? — стучало в голове Юрия. — Ясно, то, о чем объявят, будет связано с приездом гауптмана и с теми работами, какие уже несколько дней ведутся на дворе бывшей базы «Заготскот». И с теми подбитыми танками, какие повезли туда? Конечно! Что же потребовалось техническому гауптману?» Юрий стоял в напряженной позе, прищурив глаза, мучительно искривив губы. «Что? Что? Что? Что?! Неужели...» Внезапно косая шторка мелькнула перед глазами, и на экране, на огромном экране своего воображения Юрий увидел пятнистый танк, тот самый, на котором красовался подбоченившийся фриц. Танк сорвался с места, помчался в поле, полоснул огнем по окопам, налетел на пушку, крутнулся на месте, заутюжил ее вместе с расчетом в землю. Несется дальше — крепостная башня на гусеницах, грозный, верткий, неуязвимый, сеющий смерть. А в нем, а в танке... Бац — и полетел на землю вниз головой фриц. А в танке — страшно даже подумать — они. У-р-р-р-р-а-а!! Жми, Петя, громи, дави гусеницами. Вот так! Это возможно, это прекрасно... Но... Неужели он на этот раз не угадал? Сейчас все выяснится. А танк мчится... Немецкий. «Тигр»! А в стальном нутре — они. Непостижимо. Шедевр! И шестьдесят километров в час...

Юрий очнулся. Он не смог бы определить, сколько времени продолжалось его забытье — минуту, две или одно мгновение. Ему снова показалось, что пот заливает лицо. Скорей! Нужно успеть предупредить Шевелева и Годуна, объяснить им. Нет, объяснить он не успеет — сейчас будет команда строиться, он только скажет им, что нужно выходить. Юрий стремительно повернулся. Там, где сидели Годун и Шевелев, никого не было. Но у дверей барака среди фигур пленных мелькнула спина Ивана Степановича. Юрий бросился к бараку. Он нашел Шевелева у нар. Налетел на него.

— Иван Степанович, срочное дело. Петр — танкист?

— Ну? — недоумевающе уставился на него Шевелев. — Ты тише... Зачем тебе?

Юрий не ответил. Он спешил выяснить еще одно обстоятельство.

— Я держать зубило, молоток умею. При вашей помощи за слесаря третьего разряда сойду?

— Это можно. Зачем потребовалось?

— Сейчас будут слесарей спрашивать, — торопливо выговорил Юрий.

Брови Шевелева полезли вверх от удивления.

— Откуда знаешь?

— Танки видели? Будут ремонтировать.

— А ведь похоже, — согласился Шевелев, все еще изумленно глядевший на Юрия. — Как я не допер.

В это мгновение у ворот заколотили в рельс — часто и дробно. Это был сигнал немедленно строиться на аппельплаце. Следовало как можно скорее бежать туда: для опоздавших старосты не жалели ударов, а после поверки могли отправить и в карцер.

Шевелев и Ключевский побежали к дверям.

— Выходите с Годуном, Иван Степанович, — шепнул на бегу Юрий.

— Ты что? — испуганно взглянул на него Шевелев.

— Я тоже выйду, — задыхаясь от волнения, шептал Юрий. — Надо, Иван Степанович, поверьте мне. И Петра убедите. Вы рядом стоите. Он вас послушает.

— Надумал что?

— Есть шанс. Выходите с Петром, как только другие выйдут.

— Ты понимаешь, что говоришь? Фрицам танки латать? Это, брат...

— Знаю. Шанс верный, другого такого не будет. Это наше спасение, поверьте мне.

Губы Юрия вздрагивали. Напоследок он умоляюще взглянул на Шевелева. Тот сердито взмахнул рукой.

Пленные выстроились на аппельплаце побарачно тремя шеренгами в форме буквы «П». В середине поставили стол и стул. Подошли комендант, гауптман, лагерный оберпереводчик Цапля. Автоматчики остановились в некотором отдалении.

— Ахтунг! Ахтунг!

Замерли. Тишина. Юрий слышит, как стучит его сердце. Сейчас выяснится, сейчас все выяснится...

Комендант делает знак гауптману — можете начинать. У гауптмана приятный голос, он говорит негромко, с вежливой улыбкой, и одно из первых его слов, если Юрий не ослышался, — «битте». Но Цапля не успевает перевести ни одного слова. Коменданту, видимо, не понравилась манера инженера и тем более это дамское словечко «битте». С пленными нужно говорить не так — коротко, ясно, решительно, и комендант довольно бесцеремонно отстраняет гауптмана, выходит вперед и произносит первую фразу. Переводчик немедленно выкрикивает ее по-русски:

— Среди вас есть слесари-ремонтники... имеющие опыт по ремонту тракторов, танков...

Тишина. Почти две тысячи человек застыли в шеренгах. Губы плотно сжаты: «Есть, есть, угадал. Давай дальше...»

— Нам нужны всего лишь несколько человек средней и высокой квалификации.

Землистые бледные лица напряжены. Недоверчивость, едва заметная усмешка в тусклых глазах: «Врешь. Если нужно всего лишь несколько человек, зачем выстраивать пленных из всех бараков?»

— Они будут выполнять легкую работу и будут получать дополнительный паек.