Красный реванш - Максимушкин Андрей Владимирович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/84
• Следующая

– Нож ваш? – поинтересовался тот.

– Не нож, а кинжал.

– Значит, ваш? Документы есть?

– В декларации все написано, – ответил Георгий, извлекая из внутреннего кармана какую-то бумажку и протягивая ее через стойку, – а вот разрешение на ношение.

– Это уберите, не нужно, это будете в Югославии показывать, – ответил таможенник и, полуобернувшись к лейтенанту, попросил: – Коль, открой чемодан.

На свет божий был извлечен клинок сантиметров 30 длиной с бронзовой рукояткой художественного литья в простых кожаных ножнах. Больше в чемодане не обнаружилось ничего интересного. Стас заметил, как двое охранников в бронежилетах и с короткими автоматами, до этого момента лениво наблюдавшие за пассажирами, подобрались. Один из них как бы невзначай приблизился к Георгию, а второй, отступив на шаг в сторону, приподнял автомат. Вернувшись к документам и внимательно перечитав декларацию, таможенники положили кинжал на место. Вскоре Георгий присоединился к ожидающим его Стасу и Антону.

– Сразу видно, человек на войну собрался, – прокомментировал Антон.

– А зачем кинжал взял? – поинтересовался Стас.

– Как зачем? Мне его отец подарил. Да и как-то спокойнее с оружием ехать, – тихо добавил Георгий. – Там, говорят, опасно, а в случае чего можно от бандитов отбиться.

– Тогда уж лучше пистолет, – заметил Стас. Сам он искренне считал, что ходить по улице с кинжалом на поясе смешно.

– Нормальное оружие не продают, а от бесствольника проку мало. – Аргумент был железным. – У нас в Осетии всем желающим разрешение на кинжал выдают, главное, чтобы несудимый и медсправка в порядке была. Я как два года назад приехал домой к родителям, так сразу пошел в милицию за разрешением. У отца соседи казаки, так у них вообще Шашки имеются. Чем я хуже?

– Сейчас разрешение уже не нужно – заметил Антон – этой весной полностью сняли запрет на холодное оружие. Можно даже с копьем на улицу выйти.

– Правильно сделали, – ответил Георгий. – Ладно, пойдемте на посадку.

Посадки им пришлось ждать целый час. Время коротали анекдотами и смешными историями из своей жизни. Наконец был подан автобус, и когда все пассажиры расселись, новенький «Нефаз» тронулся. Через две минуты он остановился у трапа готового к взлету «Ту-154». Самолет взлетел полупустым, всего около тридцати пассажиров. Стас заметил, что среди них были только три женщины. Видимо, туристки. Большую часть пассажиров составляли мужчины от 25 до 40 лет. Многих из них он видел вчера в Министерстве обороны.

Комфортабельный воздушный лайнер шел над спящей Европой. За бортом ярко горели звезды, внизу на земле появлялись и исчезали под крылом огненные озера городов. Иногда за иллюминатором мелькали навигационные огни истребителей сопровождения.

– Господин президент, через полчаса пройдем над Клевом. Дальше летим без эскорта, – напомнил о себе пресс-секретарь. Слободан Милошевич кивнул в ответ. Какая разница, будет дальше эскорт или нет. Над Советским Союзом для самолета с югославскими звездами на крыльях нет опасности напороться на «случайную» ракету. Через два часа приземлимся в Шереметьево. Потом торжественная встреча – и в посольство. Работа начнется после обеда. Несмотря на гостеприимное предложение господина Бугрова, Слободан решил остановиться в югославском посольстве, а не в особняке под Реутовым. Так будет лучше, пусть без особого комфорта, зато на своей территории. Милошевич чувствовал, что для него важно жить на пусть и маленьком, но кусочке Югославии.

Давно стояла глубокая ночь, но сна не было ни в одном глазу. Завтра встреча с Бугровым, первая личная встреча с человеком, возглавляющим вторую мировую державу. Все решится завтра. Несмотря на то что официальный протокол встречи был утвержден еще месяц назад, несмотря на то что все принципиальные вопросы были согласованы через дипломатов, помощников и министров, все равно от завтрашней встречи зависело многое. Слободан прекрасно знал, что все решает личный контакт, а он отчаянно нуждался в успехе встречи. Он не имел права провалить миссию. Разумеется, можно будет поторговаться с русскими, но это мелочи. Самое главное – это получить полную поддержку Советского Союза и в то же время сохранить независимость. А сейчас они тоже требуют гарантий, простых уверений в своей преданности им мало.

С виду всегда спокойный, уверенный в успехе, способный с мягкой улыбкой на лице шутить даже в самых страшных ситуациях, Слободан в душе боялся. И пусть внешне это никак не проявлялось, но внутри из-под пресса железной воли выглядывал гаденький противный страх. А зачем все это? Все равно один в поле не воин. Все равно тебя раздавят и смешают с дерьмом. Лучше просто сдаться. Денег хватит на долгую безбедную жизнь, у детей крупный бизнес. Если мирно уйти в отставку, ни тебя, ни их не тронут. Так будет лучше. Если не ты, то следующий президент пустит в страну мародеров, отдаст Косово албанцам, позволит отделиться Черногории, передаст народную собственность иностранным волкам-инвесторам. Все это так просто и, главное, безопасно. Но почему он не сдается? Почему после самых жестоких поражений находит в себе силы устоять и не пасть на колени? Слободан не мог дать на это ответ. Видимо, в душе еще жила память о гордых предках. Жила память о гордом сербском рыцаре, сразившем султана на Косовом поле, о дедах и отцах, с оружием в руках год за годом оберегавших родную землю от многочисленных врагов. Намертво в память врезался великий Иосиф Броз Тито, не склонявший голову в самые страшные годы Второй мировой войны.

И Слободан не сдавался, скрежеща зубами, он сохранял легкую уверенную улыбку на лице, когда надувавший щеки от сознания собственной важности посол крошечных Нидерландов, которые и на карте не сразу найдешь, но зато представлявший Европейский союз, нагло требовал выдать на Гаагское судилище офицеров, воевавших в Сербской Краине и Боснии. С побелевшим от злости лицом, Слободан слушал доклады и смотрел видеоматериалы о зверствах албанских сепаратистов. Смотрел на тела замученных бандитами сербов, распятых на крестах православных священников, изнасилованных и затем зарезанных сербок, а после давил бандитов-сепаратистов танками. Железной рукой наводил порядок на родной земле. С умным видом выслушивал своих экономистов «новой школы» с гарвардскими дипломами и, несмотря на их советы, выделял из скудного бюджета деньги на медицину, школы, армию и пенсии. После введения эмбарго не бросился, как советовали эти экономисты, распродавать заводы, фабрики, шахты и нефтепромыслы, а принял руку помощи Москвы. Несмотря на все вопли правозащитников и европейских наблюдателей, поддерживал краинских и боснийских сербов.

Господь всемогущий! Почему мы не можем жить мирно?! Почему на нас вечно валятся напасти? Господи, если ты всеблаг и всемогущ, то какого дьявола насылаешь на нас беду за бедой? Как это тяжело быть маленьким народом, как это тяжело не продаться, не согнуть спину перед сильным, как это тяжело не предать веру отцов. Сколько крови приходится отдавать за право быть сербом.

На прошлой неделе МИД докладывало, что Клинтон принял решение: «Помочь с установлением демократии и народовластия в Сербии». Все прекрасно понимали, что это значит. Демократия и «права человека» уже торжествовали в Ираке, в Сомали, на Гаити, в Панаме. Неужели бомбежки городов можно назвать «защитой прав человека»? Русский посол еще в начале июня в приватной беседе сообщил, что, по его данным, вторжение начнется в январе–феврале. А уже через неделю в порту Бар очередной русский конвой выгрузил четыре дивизиона армейских ЗРК «Тунгуска» и «Панцирь» и новейшие ракеты «воздух–воздух». Как объяснил в телефонном разговоре Арсений Бугров, это дружеская помощь. Милошевич был очень признателен за этот своевременный подарок. Но в дальнейшем разговоре Бугров намекнул, что последующие поставки надо оплачивать.

Разговор получился конструктивным, русский согласился принять в счет оплаты замороженные активы в английских и германских банках на 4 миллиарда долларов и пообещал подумать о кредите. Соглашение было подписано в течение недели. Советский Союз получал замороженные активы на сумму 5 миллиардов, правда, с дисконтом 20%, открывал кредитную линию на 15 лет под 6% годовых. Взамен Югославия должна была оплатить 12% поставок ликвидными активами до февраля 1999 года и твердо стоять на своей позиции. То есть не соглашаться на «миротворческие» рекомендации ОБСЕ. Милошевич понимал, что русские решили дать бой НАТО на сербской земле, это было логично, и это был единственный выход из создавшейся ситуации.

• Предыдущая
• 32/84
• Следующая