Само совершенство. Том 1 - Макнот Джудит - Страница 49

• Предыдущая
• 49/90
• Следующая

– Мы хотим окончательно убедиться в том, что подходим друг другу. В том, что наши цели и взгляды на жизнь совпадают.

– Судя по всему, вы просто тянете время. Ты живешь с ним?

– Конечно, нет, – возмущенно ответила Джулия и увидела, как ее собеседник слегка приподнял брови, как будто услыхав что-то очень забавное.

– Ты живешь с какой-то подругой?

– Нет, я живу одна.

– Ни мужа, ни соседок по квартире, – констатировал Зак, подливая ей вина, – значит, тебя никто не ищет, никто не беспокоится о том, что ты задерживаешься?

– Я уверена, что ищут и беспокоятся, причем очень многие.

– Ну кто, например?

– Например, мои родители. К этому времени они уже наверняка сходят с ума и обзванивают всех, кого только можно, расспрашивая обо мне. Причем первый человек, которому они позвонят, будет мой брат Тед. Кроме того, меня ищет Карл. Ведь я уехала на его машине. Можешь не сомневаться, что сейчас уже все поставлены на ноги.

– Твой брат Тед – это тот, который строитель?

– Нет, – насмешливо ответила Джулия. Теперь пришла ее пора забавляться. – Это тот, который шериф. Его бурная реакция была приятна Джулии.

– Шериф?! – Зак сделал большой глоток вина и саркастически поинтересовался:

– А твой отец, я полагаю, судья?

– Нет, он священник.

– О Господи!

– Ты обращаешься по адресу. Именно Господь – его непосредственный начальник.

– Из всех женщин Техаса, – с мрачным юмором продолжал развивать эту тему Зак, – я умудрился похитить сестру шерифа я дочь священника. Представляю, какую шумиху поднимут газеты и телевидение, когда узнают, кто ты такая.

Приятное чувство того, что теперь и ему придется немного поволноваться, пьянило больше, чем вино. Кивнув, она радостно подхватила;

– Все законопослушные граждане будут охотиться за тобой с ружьями и собаками, а богобоязненные – молиться о том, чтобы тебя побыстрее поймали.

Потянувшись за бутылкой, Зак долил себе остатки вина и залпом выпил.

– Это очень обнадеживает, – мрачно сказал он. Но чувство собственного триумфа очень быстро прошло, вытесненное сожалением об исчезновении той веселой легкости, с которой начинался их разговор. И Джулия судорожно пыталась придумать что-то, что могло бы ее вернуть, но не придумала ничего лучшего, как спросить:

– А что у нас на ужин?

Этот вопрос прервал не очень радостные раздумья Зака, и он снова повернулся к плите.

– Ничего особенного, – ответил он Джулии. – Кулинар из меня никудышный.

Чтобы хоть чем-то занять себя, пока он заканчивал приготовление ужина, она стала рассматривать его широкие плечи и спину, обтянутые черным свитером. Они были удивительно мускулистыми, как будто он специально накачивал их на индивидуальных тренажерах. Тюрьма. Джулия где-то читала о том, что в нее действительно попадает очень много невинных людей, и она внезапно почувствовала, что ей очень хочется, чтобы Захарий Бенедикт действительно оказался одним из них. Не поворачиваясь, он сказал:

– Садись на диван. Я принесу все туда.

Джулия кивнула и слезла с табурета, отметив, что второй бокал вина явно подействовал на нее и она слишком расслабилась. Зак шел за ней с тарелками в руках. Она села на диван, и Зак поставил на кофейный столик две тарелки, на одной из которых был сочный, аппетитный бифштекс и румяная печеная картофелина.

Однако на тарелке, которую он поставил перед ней, красовалась лишь небрежно вываленная из консервной банки кучка тунца. И все. Ни овощей, ни зелени.

После всех гастрономических ожиданий неаппетитная горка ничем не приправленного тунца казалась просто прямым оскорблением. Это застало Джулию врасплох, и она недоверчиво посмотрела на Зака. На ее лице были написаны сердитое изумление и обида.

– Разве ты не этого хотела? – невинно поинтересовался он. – Или, может быть, предпочтешь бифштекс? Я на всякий случай приготовил два.

Эта мальчишеская выходка, заразительная улыбка и смеющиеся глаза заставили Джулию весело расхохотаться, хотя подобная реакция в ее ситуации выглядела по меньшей мере эксцентричной. Когда он вернулся из кухни со вторым бифштексом, ее плечи все еще содрогались от смеха.

– Может быть, это тебе понравится больше? – Ну, знаешь ли, – Джулия старалась говорить как можно серьезнее, несмотря на пляшущие в глазах веселые искорки, – я еще могу простить тебе похищение и запугивание. Но предлагать мне тунца в то время как сам собираешься есть бифштекс, – это уже слишком.

Джулия с аппетитом принялась за бифштекс, однако Зак вскоре нарушил молчание, заметив синяк на ее руке.

– Ударилась, играя в футбол, – объяснила она.

– Что?

– На прошлой неделе я играла в футбол и случайно ударилась.

– О какого-то большого и сильного полузащитника?

– Нет, о маленького мальчика в большой инвалидной коляске.

– Что?

Поняв, что так просто он от нее не отстанет, Джулия решила немного порассуждать на тему о футболе.

– Я сама виновата, – сказала она, невольно улыбаясь при воспоминании о той игре, – честно говоря, я вообще предпочитаю баскетбол. По-моему, наш американский футбол – игра, лишенная всякого смысла.

– Почему ты так считаешь?

– Возьмем хотя бы игроков. Есть защитник, полузащитник и четверть-защитник. А почему пропущены три четверти? Или им не нужен защитник? Да и разметка поля какая-то несимметричная, – начала было она, но веселый смех Зака не дал ей закончить эти рассуждения. – Нет, футбол определенно не моя игра. Правда, это не имеет никакого значения. Главное, чтобы он нравился детям. Один из моих мальчиков, наверное, даже попадет на Олимпиаду для детей-инвалидов.

Зак заметил, как засветились ее глаза и смягчился голос, когда она говорила о «своих мальчиках», и поразился такой исключительной доброте и способности к состраданию. Стараясь во что бы то ни стало не дать ей замолчать, он задал следующий вопрос:

– А что ты делала в Амарилло в тот день, когда мы встретились?

– Я поехала туда к дедушке одного из моих подопечных-инвалидов. Он достаточно богат, и я надеялась получить от него немного денег на свою программу по ликвидации неграмотности среди взрослых.

– Тебе это удалось?

– Да, чек уже у меня.

– А почему ты, собственно, решила стать учительницей? – настойчиво продолжал расспрашивать Зак. Ему почему-то очень не хотелось, чтобы она умолкала. Задав последний вопрос, он понял, что наконец нашел удачную тему.

Джулия улыбнулась своей фантастической улыбкой и охотно ответила:

– Я люблю детей, а работа учителя – древняя и уважаемая профессия.

– Уважаемая? – переспросил он, меньше всего ожидая услышать такой эпитет. – Мне казалось, что в наше время люди не очень-то пекутся о респектабельности. Почему для тебя это так важно?

Джулия лишь слегка пожала плечами:

– Я – дочь священника, а Китон – маленький городок, – ответила она.

– Понятно, – сказал Зак, хотя на самом деле абсолютно ничего не понял, – но ведь есть и другие профессии, ничуть не менее респектабельные.

– Да, конечно, но тогда мне не довелось бы работать с людьми типа Джонни Эверетта и Дебби Сью Кэссиди.

При упоминании о Джонни ее лицо даже засветилось изнутри, и Зак невольно заинтересовался, кто же такой этот Джонни, который, судя по всему, значил для нее даже больше, чем почти жених.

– А кто такой Джонни Эверетт?

– Он один из моих учеников, точнее, один из моих самых любимых учеников. У него полностью парализована нижняя часть тела. Когда я только начала работать в китонской школе, у него были такие проблемы с учебой и дисциплиной, что мистер Дункан уже собирался отправлять его в спецшколу для умственно отсталых детей. Его мать утверждала, что он прекрасно умеет разговаривать, но, кроме нее, никто никогда этого не слышал. А так как она никогда не позволяла ему играть с другими детьми, то у всех создалось впечатление, что она просто добивается того, чтобы ее сын казался… ну, более нормальным, что ли, чем он был на самом деле. В классе он вел себя просто чудовищно – швырялся учебниками, перегораживал дверной проход во время перемены и тому подобное. Мелочи, конечно, но так как он их делал постоянно, то мистер Дункан решил отправить его в спецшколу.

• Предыдущая
• 49/90
• Следующая