Само совершенство. Том 1 - Макнот Джудит - Страница 17

• Предыдущая
• 17/90
• Следующая

– Нужны, чтобы их использовать, – презрительно поправила его Диана. – Этот современный Адонис на самом деле настоящий вампир. Он высасывает из людей все соки, пожирает их, а потом отбрасывает в сторону то, что осталось, – то, что он не сумел переварить.

– Тебе виднее, – осторожно сказал Тони, но все же, пытаясь как-то подбодрить Диану, обнял ее за плечи и слегка прижал к себе.

– Он постоянно посылал меня покупать для него наркотики. Однажды меня поймали. Так вот, когда я позвонила ему из тюрьмы и попросила приехать и забрать меня под залог, он разозлился и просто бросил трубку. Ты не представляешь, в каком я была состоянии! Я позвонила на студию, они забрали меня и помогли замять дело. Правда, потом мне пришлось с лихвой отработать каждый потраченный ими цент.

– Но, наверное, у него есть и какие-то достоинства, иначе бы ты не увлеклась им.

– В то время мне было всего двадцать, а он был звездой, причем одной из самых ярких, – парировала Диана. – А вот что можешь ты сказать в свое оправдание?

– Наверное, сослаться на половой кризис, свойственный среднему возрасту, – лениво попытался отшутиться Томми.

– Жаль, что его удалось откачать после последнего наркотического отравления.

В это время в конюшне вспыхнул яркий свет, и Диана кивнула:

– Пошли… Кажется, уже начинается.

Зак зашел в свой трейлер, быстро умылся холодной водой, переоделся в свежую рубашку и направился на съемочную площадку. По дороге он столкнулся в отцом Эмили, взволнованно шагавшим взад-вперед по неосвещенной лужайке.

– Эмили уже в конюшне?

– Нет, Зак, еще нет. Понимаешь, от этой жары она уже несколько дней очень плохо себя чувствует, – пожаловался Джордж Макдэниелс. – Ей не стоило так много времени проводить на солнце. Может быть, ты разрешишь ей еще немного побыть в трейлере? Там хотя бы есть кондиционер. Ведь она все равно пока тебе не нужна. Вы же наверняка будете снимать несколько дублей с Рейчел и Остином.

Если бы любой другой член группы сообщил режиссеру, что хочет спокойно посидеть в прохладе вместо того, чтобы, как положено, ждать своей очереди на съемочной площадке, то ему бы не поздоровилось. Но Зак испытывал слабость к Эмили, как, впрочем, почти все, кто был с ней знаком, и поэтому он не вспылил, а лишь строго приказал:

– Джордж, ты же прекрасно знаешь, что об этом не может быть и речи. Эмили – актриса. А значит, должна забыть о жаре и терпеливо ждать своей очереди.

– Но… – начал было Макдэниелс, но тотчас же осекся, увидев, что спорить бесполезно. – Хорошо, сейчас ее приведу.

Зак обычно презирал честолюбивых родителей детей-звезд, но Джордж Макдэниелс не относился к их числу. Мать Эмили сбежала, когда та была совсем маленькой, оставив мужа с грудным ребенком на руках. А некоторое время спустя, по счастливой случайности, кто-то из режиссеров обратил внимание на малышку с очаровательными ямочками, которая играла в парке со своим отцом. Когда позднее этот же режиссер предложил Эмили роль в своем новом фильме, Джордж Макдэниелс и сопровождал дочь на всех съемках, работая по ночам. Он рассудил, что гораздо лучше нанять девочке няню на ночь, чем отпускать ее с совершенно посторонней женщиной на съемочную площадку. Уже одного этого было достаточно для того, чтобы Зак испытывал к нему искреннюю симпатию, а ведь, кроме того, было общеизвестно, что Джордж Макдэниелс не трогает ни гроша из зарабатываемых дочерью больших денег. Все они переводились на ее специальный счет в банке. Счастье Эмили было единственной вещью на свете, которая имела значение для ее отца, и эта беззаветная любовь принесла свои плоды – Эмили выросла замечательной девочкой, что для голливудской звезды было практически невозможным. Она не пила, не баловалась наркотиками, не спала с кем попало, была очень порядочной, скромной и хорошо воспитанной. И в том, что Эмили стала именно такой, была несомненная и огромная заслуга Джорджа Макдэниелса.

Девочка догнала Зака, когда он уже подходил к конюшне. Немного запыхавшись от бега, одетая в брюки и куртку для верховой езды, Эмили исчезла за углом, где два грума уже держали ее лошадь. Но перед этим она на несколько секунд задержалась около режиссера и сказала:

– Я буду готова в любое время, когда понадоблюсь тебе, Зак.

В ясных глазах Эмили затаилась невысказанная боль за него и искреннее сочувствие тому страданию, через которое ему предстояло пройти.

Зак знал, что почти наверняка не получится снять эту сцену с первого раза, но, учитывая все, что произошло вчера вечером, был решительно настроен ограничиться минимальным количеством дублей. Незачем накалять и без того взрывоопасную обстановку бесконечными повторениями бурной чувственной сцены между собственной женой и ее любовником.

Кусты у входа в конюшню раздвинулись, и Зак застыл, услышав хорошо поставленный голос Тони Остина, который заговорил примирительным тоном:

– Послушай, Зак, эту сцену будет достаточно тяжело снять, даже если мы не будем держать зла друг на друга. Послушай – ты и я уже давно не невинные дети. Мы оба – взрослые люди. Так давай и вести себя соответственно. – Тони окончательно вышел на свет и протянул руку.

Содрогнувшись при мысли о рукопожатии с этим ублюдком, Зак лишь презрительно процедил сквозь зубы:

– Иди ты знаешь куда…

Зак шел по проходу и почти физически ощущал на себе любопытные, настороженные взгляды окружающих. Воздух, казалось, сгустился от повисшей в нем напряженности. Сэм Хаджинс уже занял свое место у основной камеры. Зак подошел к нему и остановился у мониторов, с помощью которых он получал полную картину всего происходящего на съемочной площадке. Оставшись доволен увиденным, он кивнул Томми, и процесс съемок пошел своим чередом. – Свет! – крикнул помощник режиссера. Огромные прожекторы медленно залили съемочную площадку жарким белым светом. Засунув руки в карманы, Зак еще раз пристально взглянул на мониторы. Никто не говорил, никто не кашлял, никто не двигался, но Зак лишь смутно осознавал странную неподвижность и безмолвие, воцарившиеся на съемочной площадке и вокруг нее. В течение многих лет он привык отгораживаться от любых «сюрпризов», которые преподносила ему жизнь, с головой уходя в работу, поэтому на этот раз ему даже не пришлось прилагать никаких сознательных усилий. На некоторое время сцена, которую ему предстояло снимать, стала для него всем – ребенком, любовницей, надеждой на будущее. Пристально глядя на мониторы, Зак уже точно знал, как это будет выглядеть на десятиметровом экране кинотеатра.

Помощники осветителя сидели на стропилах, готовые в любую минуту переместить прожектор. Сам главный осветитель в ожидании распоряжений занял свое обычное место рядом с Сэмом Хаджинсом, и еще два его помощника находились рядом с семиметровым краном, на котором работал второй оператор. Звукорежиссер приготовил свои наушники, а хронометрист стоял со сценарием в одной руке и секундомером на изготовку в другой. Рядом с ним ассистент режиссера что-то записывала на хлопушке, готовясь к команде Зака «мотор!». Тони и Рейчел стояли немного поодаль, ожидая своего выхода.

Оставшись довольным увиденным, Зак повернулся к Сэму.

– По-моему, все в порядке. Как тебе кажется? В тысячный раз за сегодняшний день оператор-постановщик приник к окуляру камеры и, чуть поколебавшись, сказал:

– Зак, меня немного беспокоит этот стол. Давай пододвинем его поближе к дальней куче сена.

Двое рабочих сорвались со своих мест, схватили стол и начали по сантиметру передвигать его в нужном направлении, до тех пор пока Сэм не остался доволен.

Теперь, когда уже почти все было готово, Зак испытывал лишь страстное желание поскорее начать съемки. Подняв голову вверх, он окликнул второго оператора:

– Лес! Как там вид сверху?

– По-моему, прекрасно.

Последний раз оглянувшись вокруг, Зак кивнул Томми, и тот по обыкновению призвал всех соблюдать тишину, хотя на съемочной площадке и без того было тихо, как в склепе:

• Предыдущая
• 17/90
• Следующая