Вампиры — дети падших ангелов. Танец кровавых ма­ков. - Молчанова Ирина Алексеевна - Страница 52

• Предыдущая
• 52/78
• Следующая

— Оставь меня одну, — попросила она.

Он мог бы попытаться добиться прощения в постели, но он не посмел прикоснуться к девушке. Испугался, что если та оттолкнет его сейчас, то шанс все исправить чуть позже будет уже потерян.

— Не закрывай больше дверь, — сказал Лайонел. Он собирался пообещать, что не зайдет, если она не захочет, но вовремя спохватился. Глупо было давать обещания, которые он не смог бы выполнить. С той же страстью, с какой Катя не хотела его видеть, он жаждал ее вернуть.

Лайонел направился к выходу из комнаты, предупредив:

— Завтра я зайду и мы постараемся решить нашу… проблему.

Вечером следующего дня ей принесли бутылку крови и бокал на подносе. Катя стояла возле окна, глядя на площадь, где прогуливались парочки. Сама того не желая, она искала взглядом Лайонела. Но его не было. Она ждала его весь день, вздрагивая от шагов за дверью и ожидая, когда позолоченная ручка двери повернется и воздух пронзит ледяной аромат. Звучала композиция Баха «Воздух» — полная безмятежной неги, точно на сильных крыльях уносящаяся вдаль.

Девушка обернулась и посмотрела на Олило, кувыркающегося возле туалетного столика.

— Осторожно, не опрокинь бутылку, — сказала она.

«А почему ты не пьешь?» — спросил чертенок. Зеркальные глаза обратились на нее, и девушке вдруг захотелось как тогда — на острове, забыться в их безмятежном спокойствии. Но она пересилила себя и отвела взгляд.

Олило подкрался к ней и обнял ногу.

«Тебе грустно? А я ведь могу развеселить тебя, правда?»

Она покачала головой. Вряд ли нашелся бы сейчас на свете тот, кто мог бы ее развеселить. Однако она знала того, кто мог бы утешить.

— Где же ты, Йоро, — тоскливо подумала Катя.

Чертенок неожиданно отпрянул от нее.

«А зачем он нужен?»

Она поняла, что высказала мысли вслух и нехотя пояснила:

— Он мой друг.

«А я? — Чертенок смотрел на нее обиженно. — Йоро совсем не умеет смешить, как я! Гляди, гляди на меня!» — И он затанцевал, запрыгал на месте, забавно размахивая копытцами.

Катя натянуто улыбнулась.

— Конечно, ты чудесный. — Она прошла к туалетному столику, хотела налить себе крови, но увидела листок бумаги, прижатый бокалом.

Это оказалась записка:

Катя посмотрела на огромные стенные часы. До назначенного времени оставалось всего пять минут. Она не знала, разрешено ли по дворцу ходить в джинсах, тапочках и обычной белой футболке, но раздумывать было некогда. Поэтому она сунула в карман записку и вышла из комнаты. Придержала дверь, уверенная, что Олило, как всегда, захочет пойти с ней, но малыш помотал рогатой головкой.

Галерея со скульптурами Моргана Нориша находилась на этом же этаже. Пришлось пройти до конца коридора, повернуть, и через несколько дверей, за которыми находились гостевые комнаты, располагалась галерея.

Катя поморщилась, глядя на скульптуры двух женщин на входе, вспомнила Моргана Нориша, его мягкий тон, каким он с ней говорил на приеме, и вздохнула. Она двинулась по галерее, стараясь не смотреть на умерщвленных великим скульптором людей.

Услышав тихий смех, Катя остановилась, а затем быстро пошла к скульптурной группе, закрывающей часть коридора так, что было не видно, кто там находится.

А когда увидела, девушка замерла.

За скульптурой стоял Лайонел с Анжеликой. Они целовались, но, заметив ее, отскочили друг от друга.

Лайонел выругался, глаза его превратились в острые осколки льда, он шагнул к Кате, но та попятилась.

— Подожди, — попытался он схватить ее за руку. Она бросилась прочь, но он быстро ее догнал.

— Отпусти меня! — прошипела Катя, напрасно пытаясь скинуть его руки со своих плеч.

— Ты все неправильно поняла, — спокойно произнес Лайонел и, оглянувшись, проорал: — Анжелика, немедленно иди сюда!

Девушка с кошачьей грацией подошла к ним, она едва заметно улыбалась.

— Сам не можешь объясниться с ней? — насмешливо спросила та.

Катя ощутила, как его пальцы сильнее сжали ее плечи.

Лайонел наградил Анжелику убийственным взглядом и раздраженно пояснил:

— Она меня поцеловала, не я ее.

Девушка откинула голову назад и звонко рассмеялась, после чего пропела:

— Куколка моя, все очень разумно объясняется. Думаю, ты знаешь, как именно!

— Анжелика, я тебя убью! — прорычал молодой человек.

Она подмигнула ему.

— Лайонел, милый, определись как-нибудь, что ты хочешь со мной сделать… и мы это обязательно сделаем. Только ты и я. Впрочем, если раскрутишь эту детку на забавы втроем… — И она неспешно пошла по коридору, изящно покачивая бедрами.

Лайонел застонал.

— Катя, не позволяй ей собой манипулировать!

Девушка подняла на него глаза, горящие от навернувшихся слез.

— А кому позволять, тебе?

— Между мной и Анжеликой давно все кончено! Почему ты не веришь мне?

Катя с большим усилием убрала его руки со своих плеч.

— Любовь к тебе — это бесконечная боль. Я не могу быть с тобой, я устала день изо дня бороться за тебя, устала от того, что ты постоянно делаешь мне больно, устала чувствовать себя несчастной, устала бояться.

Лайонел смотрел на нее с яростью. Она сделала несколько шагов назад, пробормотав:

— Нам лучше расстаться.

Он холодно улыбнулся.

— Когда нам расстаться, я решу сам.

Катя горестно покачала головой.

— Я говорю тебе, что не хочу с тобой больше быть, а тебя волнует лишь твоя гордыня.

Лайонел с минуту молчал, затем сделал жест рукой, позволяя ей уйти.

— Знаешь, прекрасно! — бросил он. — Я тоже устал постоянно оправдываться перед тобой и бояться шаг ступить без оглядки на твою реакцию! Будь проклят тот день, когда я встретил тебя.

Она развернулась и зашагала прочь, но не выдержала, обернулась и, глядя на него, сказала:

— Будь проклят тот день, когда я решила, что ты стоишь дороже моей жизни.

Словно в насмешку над ней звучал их вальс.

В темной прихожей с ржавыми крючками и одиноко свисающей с потолка лампочкой Катю встретила Ксана.

— Что случилось? — спросила служанка, удивленно переводя взгляд с Кати на чертенка, стоящего рядом с ней. На плече тот держал палку с привязанным на конце платком. Сколько Катя не выспрашивала, что в нем, малыш лишь говорил: «У меня должны быть личные вещички, разве нет?»

— Мы с Лайонелом расстались, — ответила девушка и, не вдаваясь в подробности, двинулась в свою комнату.

Проходя по коридору с лампочками на проводах и дверьми, измазанными побелкой, она ощутила сильнейшую ностальгию по прожитым здесь дням. Этот необычный дом, пусть совсем непродолжительное время, стал ей дорог. И длинная-длинная улица, по которой несколькими минутами ранее она шла, глядя на старые полуразрушенные дома, забитые досками и заложенные картоном окна, ржавые решетки, сломанные водостоки — все это показалось ей прекрасным и нужным.

Ксана следовала за ней по пятам до самой комнаты.

— Я могу помочь?

Катя с благодарностью ей улыбнулась.

— Хочу побыть одна.

Служанка понимающе кивнула и вышла за порог, а любопытный Олило устремился за ней. Он обожал завязывать знакомства и обследовать новые места.

Девушка опустилась на кровать и закрыла глаза. Несколько часов назад она еще находилась в подземном Петербурге, видела Лайонела и говорила с ним, а теперь была тут — одна. События последних дней пронеслись перед мысленным взором. Сейчас она пыталась понять, почему все так случилось… Неужели она ждала Лайонела весь день, чтобы сказать ему то, что сказала в галерее? Девушка задавала себе один и тот же вопрос:

«Неужели я порвала с ним из-за Анжелики?»

Ей хотелось верить, что это было взвешенное и обдуманное решение, которое никак не относилось к его бывшей любовнице. Но чем больше думала о том, как целый день ждала Лайонела, как смотрела в окно, надеясь случайно увидеть, тем очевиднее становилось — решение не было взвешенным, она приняла его под влиянием увиденного поцелуя.

• Предыдущая
• 52/78
• Следующая