Кто управляет Россией? - Миронова Татьяна - Страница 21

Утешительная надежда на Божию милость вела к искренней преданности русских Божьему Промыслу. Мы говорили и говорим: «На Бога положишься – не обложишься», «Бог даст день – даст и пищу», «Бог дал живот – даст и здоровье». И вообще про любую потерю, даже если это потеря близкого человека, у нас говорится примиряюще утешительно: «Бог дал – Бог и взял». Но вдумайтесь, как мудр русский человек, ведь такая безоглядность на потери и несчастья не обернулась для нас беспечностью или нерадением. Мы себя всегда остерегаем: «На Бога надейся, а сам не плошай.»у «Богу молись, а сам к берегу гребись», «Береженого Бог бережет».

И вот как сложилось: русский человек мог быть неграмотен, мог редко захаживать в церковь, хотя бы потому, что на громадных просторах России церкви отстояли друг от друга, бывало, и далековато, но, живя по этим пословицам, как по заповедям, русский был и благочестив, и нравственен. Ведь пословицы – это тоже своего рода заповеди, повторяемые дедом и бабкой малышу-внуку, потом полученные в молодости как благословение от родителей и уже в зрелости передаваемые собственным детям: «Хваля Бога не погибнешь, а хуля – не воскреснешь», «За Богом молитва, а за царем служба – не пропадают», «Молиться – вперед пригодится». Уверенность во всемогуществе Творца и чувство истинности Православной Веры сказывались у русских в том, что никакое дело не начиналось и не оканчивалось без Бога, все освящалось непоколебимым убеждением: «Без Бога не до порога». И за всякое доброе дело до сих пор принято у нас благодарить – «Спаси Бог», так что даже и неверующие русские люди, когда благодарят, говорят – «Спасибо», – поминают Господа и желают спасения оказавшему им милость.

Тысячелетний наш путь русского православия оказался настолько созвучен душе народной, что книги божественной премудрости «Иисуса, сына Сирахова», сборники «Луг духовный» и «Цветник», труды Иоанна Златоуста вошли в народные поговорки. Вслушаемся в чтения Св. Писания и в русское эхо Св. Писания: «Начало премудрости – страх Господень». Так говорится в Книге притчей Соломоновых. А в русской пословице «В тревогу и мы к Богу, а по тревоге – забыли о Боге»; «Жив Бог – жива душа моя».

«Милостыня и вера да не оскудевают в тебе», – так говорит Св. Писание, а русская пословица ему вторит: «Пост приводит к вратам рая, а милостыня отворяет их»; «Не хлебом живы, молитвою»; «Вера и гору с места сдвинет». А вот чисто русский упорный взгляд на веру: «Без веры Господь не избавит, а без правды Господь не исправит». И это коренное наше основание жизни. Разве не так?

Есть в книге Притчей замечательное утешение всякому страждущему человеку «Его же любит Господь – наказует, биет же всякаго сына, его же приемлет». Ах, как это по-нашему, по-русски, ибо все мы, проходя испытания, не унываем, как правило, а утешаемся русской пословицей, отголоском святых книг: «Кого Бог любит, того испытывает»; «Кушанье познается по вкусу, а святость по искусу».

Правда, правда и еще раз правда, – вот что крепит надеждой жизнь подлинно русского человека. Крепит так, будто он каждый день твердит себе строки из Божественных книг: «Не погубит гладом Господь душу праведную, живот же нечестивых низвратит». И это краеугольный камень нашей надежды, который мы на все лады перепеваем и переговариваем, как заклинание, как заговор на счастье: «Кто добро творит, тому Бог отплатит»; «Бог отымет, Бог и подаст»; «За худое Бог плательщик». Как это страшно, согласитесь, как ужасно ожидать расплаты – от Бога! – за все сотворенное тобой худое.

Вспомним наше родное «Не стоит город без святого, а селение без праведника»! Слова эти, рожденные вроде бы опытом жизни многих русских поколений, оказываются извлеченными из Святого Писания: «В благословении правых возвысится град, усты же нечестивых раскопаются».

Свет премудрости, – сказать бы превыспренно об этих словах, да только русский язык всю выспренную багряницу и золотой шелк славянской речи умеет переодеть в свою рогожку. И как по-домашнему хорошо брести в этой рогожке дорогами жизни, помнить, что она скроена по меркам багряницы Священного Писания. Сравните. Из книги Притчей слова: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать». Ну-ка, переберем наши рогожки: «Во всякой гордости черту много радости»; «Сатана гордился – с неба свалился; фараон гордился – в море утопился, а мы гордимся – куда годимся?». Гордыня в великом неуважении у русского человека: «Эх, раздайся, грязь, навоз плывет»; «Не чванься, квас, – не лучше нас». Да и само слово чваниться происходит от славянского слова чван, что значит – кувшин, этакий крутобокий, с двумя гнутыми ручками. Оттого и чванятся гордецы, когда подобно кувшину-чвану голова – кверху да руки – в боки.

Есть в Св. Писании и такие премудрости, которых без русской поговорки, вылепленной по образцу книжной притчи, не понять. Вот, поди пораздумай, чему учит Св. Писание: «Не обличай злых, да не возненавидят тебя. Обличай премудра и возлюбит тя». А русская пословица, осмыслив эти слова раньше нас, задолго до нас, готовит всякого православного к тяготам служения правде Божьей: «Правдой жить – от людей отбыть, неправдой жить – Бога гневить».

Правда и ложь – два важнейших понятия. Русские всегда стремились выстроить свою жизнь по меркам добра. И ведь не все из миллионов наших предков читали премудрость Св. Писания: «Иже утверждается на лжах, пасет ветры, той же поженет птицы парящия». А кто и читал, не всегда понимал, что такое пасти ветер, или пасти птиц, в поднебесье парящих. Зато все мы внимаем слову какого-то неведомого нам русского мудреца, который, прочитав и поняв, выразил это для нас русским слогом «Неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься».

И уж совсем для нас сегодняшних, кто позабыл свое, родное, добротное, верное, сказано в Писании: «Из источника чуждаго не пий, да многое время поживеши и приложатся тебе лета живота». Сколько сегодня таких, льнущих к чужому: к чужим дальним странам, к чужим суевериям и обольщениям, к чужому достатку. Это для них из глубины веков, из глубины тысячелетий звучит: «Из источника чуждаго не пий!» А кто не усвоил, тому напомнят русские прапрапрадеды в генной глубине всплывающими в нашей памяти присловьями: «В чужих руках ломоть велик»; «На чужое добро руки чешутся»; «Не дери глаз на чужой квас»; «На чужой каравай рта не разевай, а пораньше вставай да свой затевай»; «Чужим хлебом да чужим умом недолго проживешь»; «Эх, чужая одежа не надежа».

Вот опора наша – сокровища Св. Писания и народная премудрость русских пословиц – идущие рука об руку, а мы ищем философов, ученых, политологов, президентов, премьер-министров, чтобы они нам объяснили, как нам жить.

Да это не они, а мы должны им объяснять, как им, беззаконным, жить и как спасаться от гнева Божьего. Это мы им должны напоминать слова книги Притчей: «Не пользуют сокровища беззаконных, правда же избавит от смерти». Это мы им должны говорить, что «заработанный ломоть лучше краденого каравая», что «хоть гол, да прав», что «на Руси еще не все честные люди повымерли».

И хотя не спросишь их по-славянски, потому что не поймут: «Аще праведный едва спасается, нечестивый и грешный где явится», зато по-русски мы можем им надежно пообещать – «быть вам в раю, где горшки обжигают».

Еще Достоевский в своем «Дневнике» сетовал, что иностранцы не хотят и не могут понять России и русского народа. И поныне преподаватели русского языка как иностранного всегда жалуются на трудность разъяснения носителям западноевропейских языков – английского, немецкого, испанского – русского понятия совесть. Слова, имеющего аналогичное значение, в этих языках нет. Self-consciousness – самосознание – не передает того, что вкладывается в значение совести русскими. А если нет слова, нет и понятия, которое стоит за этим словом. Так что западно-европейцев можно считать по сравнению с нами, русскими, абсолютно бессовестными.