Витязь в тигровой шкуре(изд.1969 года) - Руставели Шота - Страница 12
- Предыдущая
- 12/49
- Следующая
Изменить размер шрифта:
12
ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ НЕСТАН-ДАРЕДЖАН
ВОЗЛЮБЛЕННОМУ
И увидел я посланье той, что сердце опалила.
«Лев, скрывай от света рану! — так вещал мне луч светила.—
Я твоя, но что достойней — слабость жалкая иль сила?
Пусть Асмат тебе расскажет то, что я ей говорила.
Жалкий обморок и слабость — их ли ты зовешь любовью?
Не приятней ли миджнуру слава, купленная кровью?
Нам обязаны хатавы дань представить по условью,—
Отчего ж мы потакаем их обману и злословью?
Я желаю выйти замуж за тебя давным-давно,
Но увидеться доселе было нам не суждено.
Лишь твой обморок недавно я заметила в окно,
Разузнать о происшедшем было мне не мудрено.
Вот совет тебе разумный: объяви войну хатавам,
Заслужи почет и славу в столкновении кровавом.
Чем кропить слезами розу, укрепись в сраженье правом!
Я ль твой мрак не осветила блеском солнца величавым!»
Тут Асмат, забыв смущенье, речь со мною повела.
О себе скажу немного: радость душу залила,
Сердце сладко трепетало, стал кристален блеск чела,
Зарубинились ланиты жаждой счастья и тепла.
ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ ТАРИЭЛА
ВОЗЛЮБЛЕННОЙ
И писал я, созерцая это дивное посланье:
«О луна, как может солнце превзойти твое сиянье?
Пусть тебя не опечалит ни одно мое деянье!
Как во сне я, и не верю, что прошло мое страданье!»;
Я сказал Асмат: «Не в силах ничего писать я боле!
Ты скажи ей: «О царевна, ты как солнце в ореоле!
Ты меня вернула к жизни, исцелив от тяжкой боли!
Я служить тебе отныне по своей желаю воле!»
И опять сказала дева: «Осторожен будь, мой брат!
Если ты проговоришься, сам ты будешь виноват.
Ты прикинуться обязан, будто любишь ты Асмат, —
Так велит тебе царевна, чтоб ты мог проникнуть в сад».
Показалось мне разумным то, что дева говорила, —
Состязаться с ней не может и небесное светило,
Свет дневной ее сиянье в сумрак ночи превратило,
И Асмат ее заветы мне послушно повторила.
Дал Асмат я самоцветов в чаше золота литого.
«Не возьму, — она сказала, — подношенья дорогого!»
Лишь колечко весом в драхму приняла, промолвив слово:
«Пусть останется на память от безумца молодого!»
Так копье она из сердца извлекла рукой своей,
И ушла, и погасила жар губительных огней.
И к столу я возвратился, и обрадовал гостей,
И немалыми дарами одарил своих друзей.
ПОСЛАНИЕ ТАРИЭЛА К ХАТАВАМ И СВИДАНИЕ ЕГО С ВОЗЛЮБЛЕННОЙ
И приказ врагам хатавам я послал, составив строго:
«Всемогущий царь индийцев — царь, ниспосланный от бога.
Тот, кто голоден, но предан, — от него получит много,
Тот же, кто ему изменит, — ищет сам к беде предлога.
Господин и брат на троне! Чтобы рознь была забыта,
Приезжай ко мне немедля — ты и царственная свита.
Не приедете, так сами к вам мы явимся открыто,
И тогда своей вы кровью напитаетесь досыта».
Я возрадовался духом, лишь гонец отъехал прочь.
Потушив огонь смертельный, ликовал я день и ночь.
Мне судьба тогда давала все, к чему я был охоч,
А теперь со мной, безумцем, зверь способен изнемочь!
Рвался в путь я, но рассудок заставлял меня смириться,
Предо мной моих собратьев пировала вереница,
Я ж, охвачен пылкой страстью, был не в силах веселиться.
Проклиная мир мгновенный, снова начал я томиться.
Раз вернулся из дворца я, удостоенный почета.
Истомленного мечтами, не брала меня дремота.
Перечитывал письмо я, ждал я жизни поворота.
Вдруг слугу привратник кликнул и ему промолвил что-то.
Прибыл посланный рабыни. Вновь писала мне Асмат,
Чтобы я, пронзенный в сердце, приходил немедля в сад.
Радость душу озарила, развязала цепь преград.
Взяв слугу, я в путь пустился, нетерпением объят.
Сад был пуст. Войдя в ворота, здесь не встретил никого я.
Вдруг Асмат, сияя, вышла из заветного покоя.
«Извлекла, как видишь, витязь, шип из сердца твоего я.
Расцветающая роза ждет любимого героя!»
Подняла она завесу. Я увидел трон из злата,
Бадахшанскими камнями изукрашенный богато.
И на нем сияло солнце, не познавшее заката, —
В душу мне смотрели очи, как озера из агата.
Так стоял я, но ни слова не сказала дева мне,
Только ласково смотрела, как на близкого вполне.
«Уходи, — Асмат шепнула, — здесь с тобой наедине
Говорить она не будет». И ушел я, весь в огне.
До ворот меня рабыня в этот день сопровождала.
Я роптал: «Судьба, не ты ли здесь меня уврачевала?
Отчего же, дав надежду, ты еще суровей стала?»
Но наперсница царевны в утешенье мне сказала:
«Не горюй, что вы ни словом обменяться не успели!
Затвори приют страданья, пригласи к себе веселье!
Пред тобой она смутилась — дева, гордая доселе,
И девическую скромность предпочла в любовном деле».
«О сестра, — сказал я деве, — для меня лишь ты бальзам!
Заклинаю, будь мне другом, я за все тебе воздам.
Шли ко мне свои посланья и, со мною пополам,
Благосклонное вниманье прояви к моим делам».
На коня я сел, поехал, не обласканный приветом,
До утра в опочивальне просидел я нераздетым.
Я, кристалл, рубин и роза, стал синей индиго цветом,
Утешался тьмою ночи, унывал перед рассветом.
Тут посланцы от хатавов возвратились налегке.
Изъяснялся хан подвластный на враждебном языке:
«Мы, хатавы, не трусливы, наша крепость на замке.
Что нам царь земли индийской? Разве мы в его руке?»
12
- Предыдущая
- 12/49
- Следующая
Перейти на страницу:
