Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии 1939-1945 - Лихачев Д. А. - Страница 30

• Предыдущая
• 30/33
• Следующая

23 мая 1 – я бронетанковая двинулась на Гравлин, встречая на своем пути ожесточенное сопротивление противника, а 2-я бронетанковая увязла в тяжелых боях в Булони и окрестностях. Штурм самого города принял причудливую форму, потому что какое-то время ни танковые, ни артиллерийские орудия не могли пробить древние крепостные стены. Наконец нам удалось проделать брешь в стене, возле церкви, и с помощью найденной в одном из домов приставной лестницы и 88-миллиметрового зенитного орудия ворваться в старый город. В порту кипело сражение, в ходе которого один из наших танков сумел потопить британский торпедный катер и еще нескольким нанес те или иные повреждения.

24 мая 1-я бронетанковая дошла до канала Аа между Ольком и побережьем и возвела предмостные укрепления на канале в Ольке, Сен-Пьер-Бруке, Сен-Николя и Бурбужвиле. 2-я бронетанковая очистила от неприятеля Булонь, а основные силы 10-й бронетанковой дошли до линии Девр – Саме.

Под командование моего корпуса была переведена дивизия лейб-штандарт СС «Адольф Гитлер». Я отдал этой дивизии приказ наступать на Ваттан, усиливая таким образом бросок 1-й бронетанковой на Дюнкерк. 2-я бронетанковая тоже получила приказ оттянуть из Булони как можно больше войск для броска на Ваттан. 10-я бронетанковая окружила Кале и готовилась к штурму древней крепости на море. Днем я заехал в расположение дивизии и велел им вести штурм осторожно, по возможности избегая потерь. К 25 мая под Кале должна была прибыть тяжелая артиллерия, работа которой в Булони была завершена.

XLI армейский корпус Рейнхардта между тем установил предмостные укрепления на Аа в Сен-Оме.

В тот день, 24 мая, в идущую полным ходом операцию вмешалось Верховное командование, что имело фатальные последствия для всего будущего хода войны. Гитлер приказал нашему левому флангу остановиться на Аа. Переправляться на ту сторону было запрещено. Причины такого решения оставались для нас загадкой. В приказе было сказано (цитирую по памяти): «Дюнкерк предоставить люфтваффе. Если захват Кале окажется тяжелой задачей, этот порт тоже предоставить люфтваффе». Мы просто онемели. Но поскольку нам не сообщили, на каком основании был принят этот приказ, то и спорить с ним было затруднительно. Поэтому пришлось отдать следующий приказ по танковым частям: «Обороняйте линию канала. Используйте выдавшееся время для отдыха и восстановления».[13]

Ожесточенные налеты авиации противника практически не встречали сопротивления со стороны наших военно-воздушных сил.

Рано утром 25 мая я отправился на прибрежную полосу посмотреть, выполняет ли дивизия «Адольф Гитлер» приказ о прекращении наступления. Прибыв на Аа, я застал эсэсовцев в момент переправы. На том берегу находилась высота Монваттан. Она возвышалась всего на 235 метров, но на равнине, на которой мы находились, этого было достаточно, чтобы господствовать над всеми окрестностями. На вершине, среди развалин старинного замка, я и встретил командира дивизии, Зеппа Дитриха. На вопрос о причинах неповиновения приказам он ответил, что, находясь на высоте Монваттан, противник держал бы за горло все части, расположенные на нашем берегу канала, и поэтому Зепп Дитрих принял решение 24 мая овладеть высотой по собственной инициативе. Его дивизия, вместе с двигавшимся слева от нее пехотным полком «Великая Германия», продолжали наступление в направлении Ворму и Берга. В свете успешного продвижения дивизии я одобрил решение Дитриха и подумал, что надо выдвинуть ему в помощь и 2-ю бронетанковую.

В тот день мы завершили захват Булони. 10-я бронетанковая сражалась уже вокруг крепости Кале. Ответ коменданта крепости, англичанина бригадира Николсона на предложение сдаться был лаконичен: «The answer is no, as it is the British Army's duty to fight as well as it is the German's»[14]. Поэтому брать крепость пришлось штурмом (см. приложение 18).

26 мая 10-я бронетанковая захватила Кале. В полдень я приехал в штаб дивизии и, в соответствии с полученным приказом, спросил Шааля, нет ли у него желания предоставить Кале действию самолетов люфтваффе. Он ответил, что такого желания у него нет, потому что он сомневается в том, что бомбардировки будут эффективны против толстых стен и подземных укреплений. Более того, чтобы авиация могла начать налеты, пришлось бы отозвать войска с подступов к крепости, а потом штурмовать эти подступы заново. Мне пришлось с ним согласиться. В 16.45 англичане сдались. Мы взяли 20 000 пленных, из них 3000—4000 были англичанами, а остальные – французами, бельгийцами и голландцами; по большей части они отказались воевать, вследствие чего англичане заперли их в подвалах.

В Кале я впервые после 17 мая встретил генерала фон Клейста и выслушал от него на этот раз похвалу успехам моих солдат.

В тот же день мы двинулись к Дюнкерку в попытке замкнуть кольцо вокруг этой приморской крепости. И тут пришел новый приказ. Нам было велено остановиться, когда Дюнкерк был уже в пределах видимости! Мы видели, как на крепость налетела наша авиация и как британцы эвакуируют свои войска на кораблях, больших и маленьких.

Генерал фон Витерсгейм появился днем в моем штабе для обсуждения вопросов смены частей моего XIX корпуса частями его XIV. 20-я мотопехотная дивизия, представлявшая собой авангард его корпуса, перешла под мое командование. Я расположил ее справа от дивизии «Адольф Гитлер». Не успели наши переговоры завершиться, как произошло одно небольшое событие. Командир дивизии «Адольф Гитлер» Зепп Дитрих по дороге обратно с линии фронта попал под пулеметный обстрел англичан, засевших в одиноком доме, который теперь уже оказался в нашем тылу. Его автомобиль загорелся, и ему с товарищами пришлось прятаться в придорожной канаве. Дитрих с адъютантом заползли в дренажную трубу, проходящую под перекрестком, а для того, чтобы спастись от растекшегося из машины горящего бензина, он вымазал руки и лицо густым слоем грязи. Радист из штабного грузовика, следовавшего за автомобилем Дитриха, передал сигнал бедствия, и мы послали на выручку часть 3-го бронетанкового полка 2-й бронетанковой дивизии, в секторе которой все и происходило. Вскоре Зепп Дитрих появился в моем штабе – его вид, в грязи с ног до головы, вызвал у нас немало насмешек (см. приложение 19).

Только днем 26 мая Гитлер разрешил возобновить наступление на Дюнкерк. Время было уже упущено, и полная победа стала недосягаемой (см. приложение 20).

Корпус был брошен в наступление в ночь с 26 на 27 мая. 20-я мотопехотная дивизия, усиленная дивизией «Адольф Гитлер» и полком «Великая Германия», при поддержке тяжелой артиллерии была брошена на Ворму. Слева от нее продвигалась 1 – я бронетанковая, получившая указание большую часть сил сосредоточить на своем правом фланге, в соответствии с общим ходом наступления.

Пехотный полк «Великая Германия» получил своевременную поддержку со стороны 4-й бронетанковой бригады 10-й бронетанковой дивизии и закрепился на цели своего броска – на высоте Крошт-Питгам. Разведывательный танковый батальон 1-й бронетанковой захватил Брукерк.

Наблюдалось интенсивное движение морских транспортов из Дюнкерка.

28 мая мы дошли до Ворму и Бурбужвиля. 29-го 1-я бронетанковая взяла Гравлин. Но вот Дюнкерк в результате был взят без нашего участия. 29 мая части XIV корпуса пришли на смену нашим частям XIX (см. приложение 21).

Операция завершилась бы гораздо быстрее, если бы Верховное командование не останавливало постоянно XIX корпус своими приказами. Теперь уже невозможно сказать, каким был бы ход войны, если бы мы захватили в плен британские экспедиционные войска в Дюнкерке, но в любом случае военная победа такого масштаба дала бы хорошим дипломатам огромные козыри. К сожалению, из-за нервозности Гитлера такая возможность была утеряна. Свои тормозящие наше продвижение приказы он обосновывал все время одной и той же малоубедительной причиной: мол, местность во Фландрии не годится для танков, слишком много каналов и траншей.

• Предыдущая
• 30/33
• Следующая