Страж - Маклин Чарльз - Страница 77

• Предыдущая
• 77/79
• Следующая

Избегая встречаться с ним взглядом, я искоса посмотрел на него. Он остановился в дальнем от меня конце площадки и, перегнувшись через перила, смотрел на подбор колоколов.

Затем он начал:

— Красивые все же штуки эти колокола, вы со мной согласны? Нечто в самой их форме приносит какое-то глубинное удовлетворение. И это удивительно гулкое звучание. «Звон хрустальный, погребальный», как сказал поэт. И ведь в них — прелюбопытная история. Известно ли вам, что в средние века существовало поверье, согласно которому вибрация большого колокола отпугивает бесов? Колокола тогда использовали и для лечения душевнобольных. Хотя, разумеется, самого термина «душевное заболевание» не существовало. О больном говорили, что он одержим дьяволом.

Желая изгнать бесов, несчастного привязывали внутри большого колокола и оставляли там на несколько дней. И разумеется, все это время колокол звонил. В большинстве случаев у жертвы лопались барабанные перепонки и она умирала, что в своем роде тоже лечение, не так ли?

Он рассмеялся.

Я посмотрел на него краешком глаза.

— Не двигайтесь с места!

Мне удалось заметить, что в ходе своей импровизированной лекции Сомервиль подобрался ко мне, держась за перила, и находится теперь куда ближе.

Сомервиль улыбнулся и покачал головой:

— Я и не двигался.

— Полагаю, вы сейчас собираетесь сообщить мне, что порядки у нас нынче не средневековые и что лечение душевнобольных производится не столь бесхитростным образом... Где Анна?

— Внизу. Она вас ждет. Когда вы будете готовы, мы к ней спустимся.

— К сожалению, я не намерен спускаться, — внезапно я повернулся и заорал на него: — Стойте! Ни шагу с места!

Сомервиль опять рассмеялся:

— Но я ведь и впрямь стою на месте. Вам просто чудится. Послушайте, мы с вами можем решить этот вопрос двумя способами. Или вы сейчас спуститесь...

— Я знаю, что вам нужно, — произнес я и отстегнул второй конец цепочки от ручки портфеля.

— Мне нужно помочь вам, Мартин, вот и все. Поверьте. Поверьте, пока не стало слишком поздно. Нынешней ночью вы пытались убить собственную жену. Разве она не нуждается в защите? Сойдите вниз ради нее. Положитесь на меня, Мартин. Вам не о чем беспокоиться. Это будет всего лишь нечто вроде большого отпуска. И вы нуждаетесь в отдыхе. Вам нужно расслабиться. Просто расслабиться...

В воздухе запахло миндалем. Я поднял глаза — Сомервиль стоял рядом со мной. Стоял со смущенной, как бы извиняющейся улыбкой; в его серых глазах прочитывалось мягкое понимание. На мгновение мне показалось, будто я совершил ошибку, будто я относительно него все это время ошибался. Он протянул гладкую, без малейших признаков растительности руку.

Я ударил его в лицо обмотанным металлической цепочкой кулаком. Он отшатнулся и привалился к стене органного зала. Я увидел, как кровь сочится у него из разбитой губы, и испытал невероятное облегчение. Затем я схватил пустой портфель и зашвырнул его как можно дальше. Перелетев через перила, он упал в карильон, натолкнулся на какую-то передачу, задел один из колоколов и с грохотом полетел вниз, на самое дно.

— Если вам нужна ваша подвеска, попробуйте возьмите! — закричал я и бросился вверх по лестнице. И уже с самого верха посмотрел на Сомервиля. Он постепенно пришел в себя, вытер тыльной стороной ладони окровавленный рот. И в это мгновение зазвонил первый из колоколов, затем — второй, третий, четвертый, пятый, пока вся башня не затряслась под раскатами грохочущего грома.

Отец Игнациус начал свой концерт.

Именно в то мгновение, когда я попал на площадку басового колокола, дверь в колокольную камеру с шумом раскрылась и из нее высыпали наружу школьники. Они пронеслись мимо меня, зажимая уши руками, крича и смеясь, а сразу же вслед за этой группой по узкой каменной лестнице из выставочного зала начала подниматься вторая толпа. Я увидел, как прокладывает себе дорогу толстуха в оранжево-желтой накидке, используя в качестве тарана нескольких ребятишек. Я услышал, как она ими командует. Укрыться от нее здесь места не было. Взглянув вверх, я был в состоянии рассмотреть подошвы башмаков Сомервиля на ступенях винтовой лестницы. Он уже добрался почти до самого верха. Почему я не дал ему как следует? Я перелез через низкую зарешеченную дверцу с табличкой «Вход воспрещен» и побежал по широкому опоясывающему коридору между тяжелыми басовыми колоколами в центре карильона. Как только мне показалось, что с платформы меня здесь не видно, я остановился, спрятался за одним из колоколов, присел на корточки и посмотрел из своего укрытия на платформу.

Сомервиль был уже там, и его окружали школьники. Отсюда мне была видна только нижняя половина его тела, но по выражениям ребячьих лиц было ясно, что он им что-то говорит. Одна из школьниц подошла к перилам и показала в моем направлении. Это была негритяночка с кошачьими глазками, так внимательно наблюдавшая за мной в лифте. Она была в крайнем возбуждении, хотя из-за грохота колоколов мне было не слышно, что именно она говорит.

Ноги Сомервиля мгновенно тронулись с места. На секунду он остановился у выхода на лестницу, словно раздумывая над тем, не спуститься ли вниз за помощью. Но затем, судя по всему, передумал. С удивительной ловкостью он перемахнул через дверцу и, не обращая внимания на мой портфель, все еще валявшийся там, куда он упал, то есть всего в паре футов от края площадки, пошел по опоясывающему коридору по направлению ко мне. Я увидел, как он достал из кармана небольшой серебряно поблескивающий предмет.

Это был шприц.

Надо было убить его, пока я имел такую возможность.

Я оказался в ловушке. Я бросил взгляд вверх — перекладины шли слишком высоко, чтобы за них можно было ухватиться. Под куполами колоколов, уходящих под самый свод, мне были видны железные била, выкрашенные в красно-белую полоску; их приводили в движение или заставляли замолкнуть провода, подведенные из органной камеры. Здесь, в самом центре карильона, звук был особенно нестерпим. Я вскочил на ноги и перебежал в другой колокольный ряд. Попав во второй опоясывающий коридор, параллельный первому, по которому шел Сомервиль, я пригнулся, стараясь хоть как-нибудь укрыться от его взора. Моим единственным шансом было вернуться на площадку, на которой по-прежнему находились школьники. Он не рискнет предпринять что-нибудь, если будет существовать угроза подвергнуть опасности посторонних.

Пробираясь за колоколами, я заметил, что Сомервиль тоже перешел во второй коридор и стоял сейчас прямо передо мной, преграждая мне дорогу. В отчаянии я огляделся по сторонам. Справа от Сомервиля, отделенный от остальных колоколов и подвешенный ближе к стене, поднимался массивный соборообразный «Бурдон». Прямо за ним сквозь незарешеченную бойницу, как на почтовой открытке, представала панорама Гудзона. Снаружи бойницу осеняли горгульи с когтистыми крыльями, а в отдалении синей полоской слабо поблескивал мост Джорджа Вашингтона. На мгновение я задумался, не выбраться ли через эту бойницу наружу, чтобы подняться по стене до уровня смотровой площадки наверху. Но от одной мысли об этом у меня сразу же стала раскалываться голова.

Гигантский язык басового колокола гремел так сильно, что я вынужден был зажать уши. Мне было видно, что Сомервиль поступил точно так же и серебристая игла засверкала поблизости от его головы. Выйдя из своего укрытия, я выбежал из-за басовых колоколов, остановился перед «Бурдоном» и забрался под него.

Оказавшись под колпаком колокола, я забрался на одну из парных стальных подпорок, поддерживающих его двадцатитонную тяжесть на высоте нескольких футов от пола. Защищенный теперь со всех сторон шестидюймовой броней, я был уверен, что Сомервиль не сможет до меня добраться, если только не рискнет последовать моему примеру. Восстановив дыхание и прощупав комбинезон, чтобы убедиться, что кристалл по-прежнему на месте, я почувствовал себя в безопасности и принялся следить за круглым входом в мое убежище, откуда пробивался, доходя мне сейчас примерно до коленей, свет.

• Предыдущая
• 77/79
• Следующая