Золотые Ворота - Маклин Алистер - Страница 21

• Предыдущая
• 21/54
• Следующая

Совещание в верхах, проходившее в президентском автобусе, было в полном разгаре. Хотя снаружи ничего не было слышно, но, судя по выражению лиц и жестикуляции, мнения разделились. Ревсон понял, что эти высокопоставленные особы вряд ли скоро придут к согласию.

Брэнсон и Крайслер сидели рядом у пульта управления в своем автобусе. Со стороны казалось, что они дремлют. Впрочем, оба и в самом деле были не прочь вздремнуть. Вооруженный патруль бдительно нес службу у свежевыкрашенных разграничительных линий на мосту. Представители различных средств массовой информации группами стояли на мосту. Воздух наэлектризовало ожидание. Журналисты считали, что в любую минуту могут произойти важные события.

Ревсон вошел в пустой автобус прессы. Устроившись на своем месте, он достал фотоаппарат, вынул блокнот и начал быстро писать. Случайному человеку его текст показался бы полной бессмыслицей. Есть люди, которые без кодовой книжки чувствуют себя, как без рук, но Ревсон к ним не относился.

Директор ФБР Хегенбах — крупный мужчина лет шестидесяти пяти с коротко подстриженными седыми волосами и коротенькими седыми усиками — имел привычку пристально, не мигая, смотреть на собеседника. За долгие годы работы в бюро он научился превосходно скрывать свои чувства. Поговаривали, что высшие чины ФБР заключают пари, пытаясь отгадать день, когда их шеф впервые улыбнется. Эти споры продолжались уже добрых пять лет.

Хегенбах был очень способным человеком с сильным характером, о чем говорило его лицо. У директора ФБР не было друзей. У людей, одержимых какой-нибудь страстью, их чаще всего вообще не бывает, а Хегенбах в самом деле был одержим. Один из его знаменитых предшественников сказал, что господин Хегенбах считает необходимым собрать досье на каждого конгрессмена в Вашингтоне и на весь персонал Белого Дома. Обладая подобной информацией, директор ФБР мог сделать состояние на шантаже, но деньги его не интересовали. Власть тоже. Страстью Хегенбаха было искоренение коррупции во всех ее проявлениях.

Деятельность ФБР под руководством Хегенбаха шла настолько успешно, что основные функции бюро, прежде всего по расследованию нарушений закона внутри страны, в последние годы существенно расширились. Фактически, к неудовольствию казначейства, ФБР теперь в некоторых обстоятельствах имело полномочия, которые прежде были прерогативой ЦРУ. Это касалось безопасности президента и его гостей, когда те путешествовали за пределами Вашингтона. Именно этими функциями бюро и объяснялось присутствие нескольких его агентов в автобусе прессы. Многим казалось, что их там даже слишком много.

Сейчас Хегенбах внимательно смотрел на адмирала Ньюсона и генерала Картера, которые составляли забавную пару: адмирал был полным и румяным, генерал — высоким и худым. Последний очень напоминал начальника Хегенбаха — генерала Картленда. Ньюсон и Картер были знакомы больше двадцати лет и часто обращались друг к другу по имени, однако трудно было себе представить, что кто-то обращается по имени к Хегенбаху. Его имя вообще мало кто знал. Он был из тех людей, которым вполне достаточно фамилии.

— Итак, какие у вас предложения? Что, по-вашему, нам нужно предпринять? — спросил Хегенбах.

— Сложилась беспрецедентная ситуация, — начал Ньюсон. — Мы с Картером — люди действия, но в данный момент о действии не может идти речи. Нам бы хотелось послушать ваши соображения.

— Но я только что прибыл. Может, что-то нужно сделать немедленно?

— Да, дождаться прибытия вице-президента.

— Вы же знаете, что вице-президент нам ничем не сможет помочь.

— Но последнее слово все равно останется за ним. Кроме того, мне кажется, следует подождать и проконсультироваться с господами Мильтоном и Квори, а также с шефом полиции Хендриксом.

— Если их отпустят.

— Хендрикс в этом уверен, а он лучше нас знает Брэнсона. Кроме того, похитителям нужно с кем-то вести переговоры, — заметил Ньюсон. Он взял в руки листок с сообщением Ревсона, полученным от командира «Нью-Джерси». — Думаете можно доверять тому, что здесь написано?

Хегенбах взял у адмирала бумагу и прочел вслух: «Пожалуйста, подождите. Никаких опрометчивых действий. Дайте мне время разобраться в ситуации. Не имею возможности использовать передатчик — на мосту постоянно работает сканер. Постараюсь связаться с вами сегодня во второй половине дня».

Хегенбах отложил листок в сторону.

— Н-да, информации не слишком много.

— Что за человек, этот ваш Ревсон?

— Жестокий, заносчивый, независимый, начальство терпеть не может. В общем, одиночка по натуре, человек, который советуется с вышестоящими только в самом крайнем случае и при этом всегда поступает по-своему.

— Звучит не очень обнадеживающе, — заметил Ньюсон. — И что же эта горячая голова делает в свите президента?

— Он вовсе не горячая голова. Этот парень исключительно хладнокровен. Я забыл добавить, что он очень умен, изобретателен и находчив.

— Значит, это специально подобранный человек? — спросил адмирал.

Хегенбах кивнул.

— Вы сами его выбрали?

Последовал новый кивок.

— Он что, лучший в своем деле?

— Трудно сказать. Вы же знаете, что наша организация велика. Я не знаком со всеми агентами. Ревсон — лучший из тех, кого я знаю лично.

— И что же, он настолько хорош, что сможет справиться с Брэнсоном?

— Не могу сказать, поскольку не знаю Брэнсона. Сейчас ясно одно: успех Ревсона будет зависеть от нашей помощи, — в голосе Хегенбаха чувствовалось удовлетворение.

— А как, черт возьми, ваш агент собирается с нами связаться? — поинтересовался Картер.

— Не имею представления, — Хегенбах кивнул на бумагу с посланием Ревсона. — Он ведь сумел переслать нам эту весточку, не так ли?

Наступила небольшая пауза. Адмирал и генерал уважительно покосились на листок.

— А вам, господа, пришло бы в голову связаться с нами таким способом?

Ньюсон и Картер отрицательно покачали головами.

— Мне тоже. Я же говорил, что Ревсон очень находчив.

Брэнсон не спеша прогуливался взад-вперед между вторым и третьим автобусами, наслаждаясь послеполуденным солнцем. Погода стояла чудесная. Небо было безоблачным, изумрудная вода залива сверкала и переливалась в солнечных лучах, с моста открывался великолепный вид. Насладившись этой картиной, Брэнсон посмотрел на часы, неторопливо подошел к президентскому автобусу и постучал в дверь. Ему открыли. Он зашел внутрь, окинул взглядом присутствующих, прислушался к гулу голосов.

— Итак, джентльмены, решение принято?

Ответа не последовало.

— Нужно понимать, что вы зашли в тупик?

Президент поставил на столик бокал мартини, который держал в руке.

— Нам нужно еще некоторое время, — ответил он за всех.

— Времени у вас было предостаточно. Если не слишком стремиться, и целого дня не хватит для принятия решения. Будь вы, джентльмены, не так далеки от жизни, то давно бы поняли: что дилемма очень проста — платить либо не платить. И, пожалуйста, не забывайте о возрастании выплат в случае задержки.

— У меня есть предложение, — заявил президент.

— Говорите.

— Позвольте королю, принцу и шейху уехать. Я останусь вашим заложником,. Это ничего не изменит. В ваших руках останется президент Соединенных Штатов. Почему бы вам не отпустить всех остальных заложников?

— Какой благородный жест! — восхищенно произнес Брэнсон. — Как это любезно с вашей стороны! Если будете продолжать в том же духе, ваши избиратели внесут поправку в конституцию и президент сможет править три срока вместо двух, — Брэнсон улыбнулся и продолжил тем же тоном.

— Увы, не могу этого допустить. Во-первых, я ужасно боюсь, что вы останетесь в Белом Доме еще на восемь лет, а во-вторых, мне всегда хотелось иметь в игре четыре козыря. Сейчас они у меня есть. Одного мне будет недостаточно.

Разве вам не приходило в голову, что, окажись вы моим единственным заложником, наше правительство в лице вице-президента, которому не терпится занять Овальный кабинет, подвергнется сильнейшему искушению стереть с моста банду преступников, похитивших вас? Разумеется, ничего страшного не произойдет, потому что человек, разрушивший мост, не сможет потом стать президентом. Одного пикирующего бомбардировщика из Аламеды будет вполне достаточно, чтобы справиться с этой задачей. Ну, а если одна ракета случайно отклонится от курса — что ж, значит, не повезло. Подобное несчастье объявят ошибкой пилота: «На все воля Божья!»

• Предыдущая
• 21/54
• Следующая