Санторин - Маклин Алистер - Страница 15

• Предыдущая
• 15/46
• Следующая

— А что произошло в 1450 году до нашей эры? — спросил Тальбот.

— К сожалению, наши предки, проживавшие здесь тридцать пять столетий назад, не очень-то думали о своих потомках и не оставили нам никаких записей, которые могли бы удовлетворить наше интеллектуальное любопытство. Трудно их за это винить. У них в то время хватало более важных проблем. И все же согласно одному сообщению известно, что взрыв вызвал волну высотой в пятьдесят метров. Лично я в это не верю. Правда, высота воды на побережье Аляски вследствие цунами и землетрясений поднимается до девяноста метров, но только на мелководье у берегов; на глубине же цунами передвигается с огромной скоростью в три-четыре тысячи километров в час, а на поверхности воды, кроме ряби, ничего нет. Ученые резко разделились по вопросу о том, что же произошло на Тире. Между ними происходят настоящие баталии. Это просто какое-то археологическое минное поле. Часть ученых утверждают, что взрыв мог уничтожить Киклады, стереть с лица земли минойскую цивилизацию на Крите, залить водой острова в Эгейском море и прибрежные земли Греции и Турции. Он мог также затопить Нижний Египет, переполнить Нил и отвести воды Красного моря, что дало возможность евреям бежать от фараона. Далее. В 1950 году ученый по имени Эмануил Великовский вызвал самый настоящий переполох среди историков, церковных деятелей и астрономов, заявив, что наводнение произошло под влиянием Венеры, которая, перестав быть спутником Юпитера, устремилась к Земле и прошла мимо нее непозволительно близко. Он проделал очень большую работу, которая в то время получила одобрение, но позже, правда, не раз подвергалась нападкам. Что это? Профессиональная зависть? Попытка спутать все карты? Шарлатанство? Маловероятно, потому что Великовский был другом и коллегой Альберта Эйнштейна. Далее. Астроном Эдмунд Галлей, именем которого названа комета, утверждал, что причиной наводнения стало именно это небесное тело. Как бы то ни было, ясно одно: в тот год произошла мощная природная катастрофа. Что же касается ее причины, думайте сами. Вы можете это сделать не хуже меня. Оценивая же ситуацию, в которой мы сейчас оказались, надо учитывать четыре факта. Во-первых, прочность основания Санторина весьма сомнительна. Во-вторых, остров находится на вершине термальной дыры, где скапливаются раскаленные газы. В-третьих, вполне вероятно, что он к тому же располагается на тектонической границе, которая проходит через Средиземное море с востока на запад, то есть там, где приходят в соприкосновение африканская и евразийская плиты. В-четвертых, и в этом нет сомнения, мы сидим, грубо выражаясь, на двух миллионах тонн тринитротолуола. Если все они взорвутся, то, я думаю, в высшей степени возможно и даже неизбежно, что раскаленные газы освободятся и приведут в действие зону землетрясения. Остальное пусть дорисует ваше воображение.

Бенсон осушил свой стакан и в надежде посмотрел по сторонам. Тальбот нажал на кнопку вызова.

— Мне такое даже в голову прийти не могло, — признался Хокинс.

— К счастью, не только вам. Мы говорим о возможном одновременном мощном термоядерном взрыве, извержении вулкана и землетрясении. Такого опыта у человечества еще не было, поэтому трудно представить себе последствия. Можно только гадать, но понятно, что действительность будет хуже любой догадки, любого кошмара. Единственное утешение, конечно, в том, что мы не успеем что-либо почувствовать, понять, реальность это или кошмар. Размеры потенциальной аннигиляции невозможно представить. Под аннигиляцией я подразумеваю полное истребление жизни, за исключением, возможно, подземных или водных форм. То, что не смогут сделать лава, вулканические пепел и зола, доделают взрывы, ураганные ветры, огонь и цунами. Если на площади в тысячи квадратных километров останутся какие-то живые существа, на их головы выпадут мощные радиоактивные осадки. Едва ли необходимо говорить о таких вещах, как ядерная зима или жара, вызванная ультрафиолетовым излучением. Теперь вы, наверное, понимаете, коммандер Тальбот, что мы имеем в виду, когда говорим о благе для всех. Какая разница, сколько у нас здесь судов — два или десять? Сколько людей — двести или две тысячи? Каждый дополнительный человек, каждый дополнительный корабль может на долю процента повысить шансы на нейтрализацию этих чертовых штуковин, лежащих на морском дне. Что такое две тысячи по сравнению с неисчислимым количеством людей, которые погибнут в случае детонации этих бомб? А детонация произойдет рано или поздно, если мы не попытаемся что-нибудь предпринять.

— Вы изложили предельно ясно, профессор. Не то чтобы «Ариадна» собиралась уходить отсюда, но приятно иметь веские основания для того, чтобы остаться здесь. — Тальбот немного помолчал. — Тем не менее надо решить одну небольшую задачку. У меня на борту шесть человек, которых удалось спасти с «Делоса». Я хотел высадить троих из них на берег, но сейчас вижу, что в этом нет необходимости.

— Увы, да. Находятся ли они здесь или на Санторине — это не будет иметь значения, когда они присоединятся к нашему, как выразился лейтенант Денхольм, полету в стратосферу.

Тальбот поднял трубку телефона, назвал номер и выслушал сообщение.

— Я связывался с гидроакустиками. Прибор продолжает тикать.

— Ах так, — заметил Бенсон, — продолжает тикать...

— Ну как, получили удовольствие от разговора с мистером Андропулосом, сэр?

Вице-адмирал Хокинс в сопровождении своих друзей-ученых поднялся на мостик, куда их пригласил Тальбот.

— Удовольствие? Ха! Спасибо, что вытащили нас оттуда. Удовольствие? Все зависит от того, что под этим понимать, Джон.

— Я хотел сказать, встреча произвела на вас должное впечатление?

— Скорее, должное разочарование. Человек он, безусловно, интересный, но неприятный. Мужской характер — под этим я не подразумеваю его склонность к горячительным напиткам. Хитер, а старается выглядеть простым. Если человек изображает чрезмерную искренность, значит, ему есть что скрывать.

— А кроме того, он неправильно расставляет акценты, — заметил Бенсон.

— Акценты, сэр? — непонимающе переспросил Тальбот.

— Да, командир. Он понижает голос, пытаясь уверить, что говорит правду, и делает ударение не там, где следовало бы. Может быть, так делают греки, но у англичан это не принято. Кстати, он обладает холодным рассудком и умен. Во всяком случае, достаточно умен, чтобы запудрить мозги своим очаровательным спутницам. Мне кажется, они поверили его обману.

— А вот его закадычный друг Александр умом не блещет, — заметил Хокинс — И вообще похож на того, кем и является, — на крупного мафиози, если не на крестного отца. Он никак не отреагировал, когда я выразил им сочувствие в связи с потерей членов команды. Андропулос же заявил, что он в отчаянии и горько оплакивает своих бесценных друзей. Все как и предсказывал Ван Гельдер. Может, он действительно скорбит, а может, и нет. Я, как и вы, считаю его бессовестным лжецом и опытным актером. Если он виноват в их смерти, то, возможно, его мучает совесть, хотя лично я так не думаю. То есть он, может, и несет ответственность за их смерть, но совесть его совершенно не мучает. Единственное, что мне удалось из него вытянуть, — это утверждение, будто он покинул яхту, опасаясь, что вот-вот взорвется запасная цистерна с топливом. В общем, наш новый друг полон тайн.

— Он действительно полон тайн. Мультимиллионер. Не обычный греческий нефтяной магнат с флотом танкеров — таких слишком много. Он бизнесмен международного уровня, имеет контакты во многих странах.

— Ван Гельдер ничего такого мне не говорил, — заметил Хокинс.

— Конечно, не говорил. Он и не знал. Ваша подпись на донесении, адмирал, гарантирует удивительно быстрый ответ. Двадцать пять минут назад мы получили его от греческого министра обороны.

— Бизнесмен. А каким бизнесом он занимается?

— Об этом не сообщается. Я знал, что такой вопрос последует, поэтому тотчас отправил радиозапрос с просьбой уточнить сведения.

• Предыдущая
• 15/46
• Следующая