Полярная станция “Зебра” - Маклин Алистер - Страница 57
- Предыдущая
- 57/64
- Следующая
А ещё через несколько минут чудо стало явью. Дизель, получающий все больше и больше кислорода, заработал мощно и ровно, откачивая из центрального поста ядовитый дым, а на смену ему из носовой части корабля поступал реденький серый туман, который уже нельзя было назвать дымом. С этим туманом продолжал поступать и воздух, насыщенный углекислотой воздух, в котором концентрация углекислоты и окиси углерода приближалась к нулю. Так, по крайней мере, нам казалось. Как подействовал этот воздух на экипаж трудно было поверить. Казалось, маг и чародей прошествовал по кораблю и к каждому прикоснулся своей волшебной палочкой.
Люди, находившиеся в глубоком обмороке, люди, которым до смерти оставалось всего каких-то полтора часа, вдруг начали шевелиться, открывать глаза, больные, изможденные, замученные болью и тошнотой люди, только что в отчаянии лежавшие или сидевшие на палубе, распрямлялись, даже вставали, на их лицах появлялось выражение недоверия и комичного изумления, когда, хватая жадным ртом очередную порцию воздуха, они вдыхали не ядовитую для легких смесь, а свежий, вполне пригодный для дыхания воздух. Люди, уже готовившиеся к смерти, теперь недоумевали, как вообще им могли прийти в голову такие мрачные мысли. Наверняка, по всем экологическим нормам, ту смесь, которой мы сейчас взахлеб дышали, нельзя, было назвать пригодной для дыхания, но для нас это было чище и слаще зимнего горного ветерка.
Свенсон внимательно вгляделся в шкалу прибора, измеряющего давление воздуха на корабле. Стрелка медленно опустилась до пятнадцати фунтов, что считалось здесь нормой, но потом пошла ещё ниже. Коммандер приказал добавить сжатого воздуха, и когда стрелка опять вернулась к норме, дал распоряжение выключить дизель и воздушные компрессоры.
– Коммандер Свенсон, сказал я. – Когда будет рассматриваться вопрос о присвоении вам звания адмирала, готов по первой же просьбе дать вам наилучшие рекомендации.
– Спасибо, – улыбнулся он. – Нам просто повезло.
Разумеется, нам повезло. Людям, которые плавают со Свенсоном, всегда будет сопутствовать удача. Вскоре мы услышали шум насосов и двигателей: Картрайт начал медленно возвращать к жизни ядерную установку. Все на корабле знали, что запустить реактор удастся только, если в аккумуляторах сохранилось достаточно электроэнергии, но вот что странно: никто, похоже, и не сомневался, что Картрайт с этим справится. Видимо, слишком многое нам пришлось пережить, чтобы хоть на миг усомниться в успехе.
Никаких сбоев и не произошло. Ровно в восемь утра Картраит доложил по телефону, что пар в турбины подан и «Дельфин» снова обрел способность к передвижению. Я был рад это слышать.
Три часа мы продвигались вперед на малой скорости, пока кондиционеры на полной мощности усердно трудились, до конца очищая воздух на лодке. Затем Свенсон постепенно разогнал корабль до половины нормальной крейсерской скорости, что, по расчетам старшего офицера реакторной группы, обеспечивало нам полную безопасность. Дело в том, что по техническим причинам должны были работать все имеющиеся на лодке турбины, а Картрайт опасался сильно раскручивать ту, которая осталась без теплоизоляции.
Приходилось задерживаться подо льдом, но капитан по системе оповещения разъяснил, что если граница ледового поля осталась там, где была, – а её положение вряд ли могло измениться больше, чем на пару миль, – мы выйдем в открытое море уже к четырем часам следующего утра.
К четырем часам пополудни работающим посменно членам экипажа удалось наконец очистить механический отсек от накопившегося там за прошлую ночь хлама и застывшей углекислотной пены. После этого Свенсон ограничил число вахтенных до минимума и позволил тем, без кого пока что можно было обойтись, спать сколько душе угодно. Теперь, когда воодушевление от одержанной победы схлынуло, когда, ушла неудержимая радость от того, что нам больше не надо, задыхаясь в агонии, ждать страшного конца в насквозь промерзшей железной гробнице, наступила неизбежная реакция, сокрушительная по силе и размаху.
Долгие бессонные ночи, оставшиеся позади, часы каторжного, на пределе сил, труда в металлических джунглях машинного отделения, беспрерывно терзавшая каждого из нас мысль, удастся ли ему остаться в живых, – все это привело к тому, что запасы нервной и физической энергии моряков были исчерпаны и они чувствовали себя, как никогда, усталыми и опустошенными.
Устраиваясь прикорнуть, они отключались мгновенно и спали, как убитые.
Я же не спал. Во всяком случае, в это время, в четыре часа. Я не мог уснуть. Слишком многое мне следовало обдумать. К примеру, не по моей ли вине, не из-за моей ли ошибки, просчета или тупоголовости «Дельфин» и его экипаж попали в такое отчаянное положение. Или что все-таки скажет коммандер Свенсон, когда обнаружит, как мало я ему сообщил и как много скрыл. Впрочем, если уж я водил его за нос так долго, наверно, не будет вреда, если повожу и ещё немного. Утром вполне хватит времени выложить ему все, что мне было известно. Возможно, он будет добиваться медали для Ролингса, но едва ли позаботится о медали для меня. Во всяком случае, после того как я ему все расскажу.
Ролингс. Вот кто мне был нужен сейчас. Я отправился навестить его, поделился с ним своими планами и спросил, не пожертвует ли он ради этого несколькими часами своего сна. Как и всегда, Ролингс был готов взяться за работу.
Позднее в тот же вечер я осмотрел одного или двух пациентов. Джолли, измученный геркулесовыми подвигами минувшей ночи, спал сейчас без задних ног, и Свенсон спросил, не могу ли я его заменить. Так я и сделал, правда, без особого старания. За единственным исключением, все больные крепко спалили срочной необходимости будить их я не нашел. А этим единственным исключением был доктор Бенсон, который к вечеру пришел в сознание. Он явно шел на поправку, хотя и жаловался, что голова у него, как пустая тыква, в которой к тому же кому-то срочно понадобилось поставить заклепки, так что я дал ему несколько таблеток и этим ограничился. Спросил только, что, по его мнению, могло послужить причиной его падения с верхушки «паруса», но он либо ещё не совсем оклемался, либо попросту не знал. Да это и не имело особого значения. Я и без того знал ответ на этот вопрос.
После этого я проспал девять часов подряд, что было весьма эгоистично с моей стороны, особенно если учесть, что Ролингсу по моей милости пришлось бодрствовать большую часть ночи. Но выбора у меня не было: Ролингс мог провернуть для меня одно очень важное дело, которое сам я сделать никак не мог. Этой ночью «Дельфин» вышел наконец из-подо льда в открытый простор Северного Ледовитого океана. Я встал около семи, умылся, побрился и оделся так тщательно, насколько позволила больная рука. По моему мнению, судья, намеревающийся вести судебное разбирательство, обязан предстать перед публикой в достойном виде. Плотно позавтракав в кают-компании, около девяти я отправился в центральный пост. На вахте стоял Хансен. Я подошел к нему и потихоньку, убедившись, что никто не может нас подслушать, спросил:
– Где коммандер Свенсон?
– У себя в каюте.
– Я хотел бы поговорить с вами обоими. Наедине. Хансен испытующе посмотрел на меня, кивнул, передал вахту штурману и последовал вместе со мной в каюту капитана. Мы постучались, зашли и плотно прикрыли за собой дверь. Я не стал тратить время на предисловия.
– Я знаю, кто убийца, – заявил я. – У меня нет доказательств, но я собираюсь их сейчас получить. Было бы лучше, если бы вы при этом присутствовали. Если, конечно, у вас найдется время.
Видимо, за прошедшие тридцать часов капитан и старший помощник исчерпали весь запас эмоций, поэтому не стали махать руками, наперебой задавать вопросы или как-то иначе выражать свое недоверие. Вместо этого Свенсон задумчиво посмотрел на Хансена, встал из-за стола, свернул карту, которую как раз изучал, и сухо произнес:
– Думаю, у нас найдется время, доктор Карпентер. Мне ещё никогда не приходилось встречаться с убийцей… – Говорил он ровным тоном, чуть небрежно, но его чистые серые глаза буквально поледенели. – Будет очень любопытно познакомиться с человеком, на чьей совести целых восемь жизней. – Скажите спасибо, что только восемь, – заметил я. – Вчера утром он чуть не довел свой счет до сотни.
- Предыдущая
- 57/64
- Следующая
