Караван в Ваккарес - Маклин Алистер - Страница 23

• Предыдущая
• 23/44
• Следующая

Боуман сократил расстояние до десяти футов. Сейчас он отчетливо видел Сессиль, идущую впереди Сер-ла примерно на таком же расстоянии, и время от времени перед ним мелькали золотисто-каштановые волосы Мари ле Обэно. Боуман еще больше приблизился к Серлу и стал выжидать удобного случая.

И такой случай представился очень быстро. Вблизи рыбных прилавков полдюжины не внушающих доверие цыган пытались продать видавших виды лошадей. В тот момент, когда Боуман, находившийся от Серла на расстоянии не больше пяти футов, приблизился к лошадям, на него налетел темноволосый смуглый молодой человек с красивым лицом и тонкой ниточкой усов, в черном сомбреро и довольно безвкусной тесной темной одежде. Мужчины пробормотали взаимные извинения и, разминувшись, продолжили каждый свой путь. Однако темноволосый молодой человек прошел всего два шага, повернулся и посмотрел вслед Боуману, который уже почти затерялся в толпе, пробираясь между лошадьми.

Идущий впереди него Серл остановился, потому что норовистый конь, заржав и вскинув голову, преградил ему путь. Конь встал на дыбы. Серл предусмотрительно попятился, и в этот момент Боуман нанес ему удар ногой под коленку. Серл, вскрикнув от боли, упал на поврежденную ногу. Боуман, закрытый с двух сторон лошадьми, озабоченно наклонился над ним и ребром правой ладони нанес рубящий удар в основание шеи. Серл рухнул.

— Смотрите, что наделали эти проклятые кони, — заорал Боуман.

Сразу же несколько цыган утихомирили взбунтовавшихся норовистых коней и, разведя их в стороны, освободили место вокруг лежавшего священника.

— Что случилось? — спросил один из цыган. — Что случилось?

— Продаете эту злобную тварь! — выкрикнул Боуман. — Его следует убить! Он ударил священника прямо в живот. Да не стойте как истуканы! Позовите доктора.

Один из цыган убежал, остальные низко склонились над лежавшим ничком человеком, а Боуман, воспользовавшись этим, удалился. Однако назвать его уход незаметным было нельзя. Тот самый темноволосый молодой человек, с которым Боуман ранее столкнулся, очевидно, видел все: он стоял неподалеку, делая вид, что рассматривает свои ногти.

Боуман уже почти закончил свой завтрак, когда вернулась Сессиль.

— Я запарилась, — объявила она, и это было заметно по ее виду. — И я голодна.

Боуман подозвал проходившего официанта.

— Ну?

— Она вошла в аптеку. Купила бинты — несколько ярдов — и массу кремов и мазей, а затем вернулась к своей кибитке — на площади, недалеко отсюда.

— Зелено-белая кибитка?

— Да. В дверях ее ожидали две женщины, а затем они все вместе вошли внутрь.

— Две женщины?

— Одна средних лет, другая молоденькая и тоже с золотисто-каштановыми волосами.

— Мать Мари и Сара. Бедная Тина.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто гуляют. — Он посмотрел через двор. — Двое влюбленных птичек вон там.

Сессиль проследила за его взглядом и увидела ле Гран Дюка. Он сидел откинувшись, с видом человека, который чудом избежал голодной смерти, снисходительно улыбаясь Л иле, положившей свою руку на его и что-то оживленно говорившей.

Боуман спросил:

— Твоя подруга — простушка, что-то в этом роде? Сессиль холодно посмотрела на него:

— Не больше, чем я.

— Гм... Она, конечно, узнала тебя. Что ты сказала ей?

— Ничего, кроме того, что тебе нужно было срочно уехать.

— Она не удивилась, что ты тоже уехала?

— Я ей сказала, что мне так захотелось.

— Ты сказала, что я не доверяю Дюку?

— Ну...

— Не важно. У нее было что тебе сказать?

— Не много. Только то, что они остановились здесь, чтобы посмотреть молебен цыган сегодня утром.

— Молебен?

— Ну, эту... религиозную службу.

— В исполнении обычного священника?

— Так сказала Лила.

— Заканчивай завтрак. — Он отодвинул стул. — Я скоро вернусь.

— Но я думала... я думала, тебе будет интересно узнать, что сказал Дюк, его реакцию! В конце концов, для этого ты посылал меня.

— В самом деле? — Боуман казался рассеянным. — Позже.

Он встал и пошел в отель. Девушка озадаченно смотрела ему вслед.

— Высокий, говоришь, крепкого телосложения, очень ловкий?..

Кзерда потер свое избитое, забинтованное лицо, воскрешая в памяти болезненные ощущения, и посмотрел на четырех человек, сидевших у него в кибитке за столом. Это были Эль Брокадор, смуглый молодой человек, с которым Боуман столкнулся на улице, Ференц, Пьер Лакабро и все еще потрясенный и бледный Симон Серл, который пытался потереть болевшие от ударов Боумана места на шее и ноге одновременно.

— Его лицо смуглее твоего, — ответил Эль Брокадор. — И усы.

— Смуглые лица и усы продаются в магазинах. Он не может спрятать основную, характерную, присущую только ему черту — жестокость.

— Я надеюсь очень скоро повстречаться с этим человеком, — сказал Пьер Лакабро. По его тону можно было понять, что он действительно страстно этого хочет.

— Я бы не стал спешить, — сказал Кзерда сухо. — Ты его вообще не видел, Серл?

— Я ничего не видел. Я только почувствовал два удара сзади; нет, второго удара я уже не чувствовал.

— Господи, зачем тебя понесло в патио?

— Я хотел получше рассмотреть этого Дюка де Кройтора. Это ты, Кзерда, разбудил у меня интерес к нему. Мне захотелось услышать его голос. Узнать, с кем он говорит, встречается ли с кем-нибудь, кто...

— Он все время с этой английской девчонкой. Она безвредна.

— Умные люди обычно ведут себя именно так, — сказал Серл.

— Умные люди не действуют так, как ты, — ответил Кзерда мрачно. — Теперь Боуман знает, кто ты такой. Он теперь наверняка знает, что кто-то в кибитке мадам Зигэр очень сильно болен. И — если Дюк де Кройтор действительно является тем человеком, о котором ты думаешь, — он теперь понимает, что ты считаешь его Гэю-зом Стромом, а если это так, ему все это не понравится.

Выражение лица Серла говорило о том, что он придерживается того же мнения.

Кзерда продолжал:

— Боуман — наш единственный шанс. Он должен замолкнуть навеки. Сегодня. Но очень осторожно. Без шума. В результате несчастного случая. Кто знает, какие у него друзья.

— Я сказал тебе, как это можно сделать, — вмешался Эль Брокадор.

— И сегодня удобное время для того. В полдень мы двинемся отсюда. Лакабро, ты единственный из нас, кого Боуман не знает. Пойдешь в отель, где он остановился. Следи за ним. Следуй за ним по пятам. Мы больше не имеем права упустить его.

— С большим удовольствием.

— Никакого насилия, — предупредил Кзерда.

— Конечно нет! — Внезапно Лакабро помрачнел. — Но я не знаю, как он выглядит. Смуглый и крепкого телосложения — таких сотни.

— Если он тот же самый человек, которого описал Эль Брокадор и которого я видел в патио отеля, — сказал Серл, — он будет с девушкой, одетой как цыганка. Молодая, смуглая, хорошенькая, одета в основном в зеленое и золотое, с четырьмя золотыми браслетами на левом запястье.

Когда Боуман вернулся, Сессиль оторвала взгляд от остатков завтрака.

— Ты не торопился, — сказала она.

— Я не шатался без дела. Я делал покупки.

— Что-то я не видела, чтобы ты выходил из отеля.

— Здесь есть боковой выход.

— А сейчас?

— Сейчас у меня есть очень срочное дело.

— Вроде этого — просто сидеть здесь?

— Перед тем как заняться очень срочным делом, я должен в первую очередь заняться еще более срочным, которое как раз и предусматривает то, что я сейчас делаю. Тебе известно, что в городе Арле есть несколько весьма пронырливых китайцев?

— В чем же все-таки дело?

— Пара, сидящая вон там как Ромео и Джульетта. Не смотри туда. Мужчина слишком большой для китайца, лет сорока, хотя всегда очень трудно определить их возраст. Женщина, сидящая рядом с ним, моложе, красивая, евразийка. Оба в темных очках с зеркальными стеклами, чтобы скрыть глаза.

Сессиль подняла чашечку с кофе и безразлично оглядела патио.

— Я их вижу.

— Никогда не верь людям, которые носят такие очки. Кажется, его очень заинтересовал ле Гран Дюк.

• Предыдущая
• 23/44
• Следующая