Хранить вечно - Шахмагонов Федор Федорович - Страница 47

• Предыдущая
• 47/130
• Следующая

Бесшумно вошел офицер. Кольберг поднял глаза и впервые в жизни почувствовал, что не владеет своим лицом, что не может скрыть ужаса и растерянности.

— Надеюсь, — раздался вкрадчивый голос, — вы вняли моему совету, не сообщили шефу о начале наших переговоров?

— Что вы от меня хотите?

— Вы все поняли?

— Что вы от меня хотите? — устало переспросил Кольберг. Он еще на что-то надеялся, рассчитывая, что англичане допустят какой-то просчет.

— Нам удалось установить, что адмирал Канарис и его аппарат не участвовали в вашей затее, господин полковник! Что это значит? Кто направлял ваши действия?

Начали с самого страшного. Холодело сердце от одной мысли, что ему придется назвать имя Гейдриха. Тогда он пропал. Пропал без всякой надежды взять у англичан реванш. Гейдрих не простит упоминания его имени.

«Неужели Курбатов проговорился и рассказал о своем визите к Гейдриху?» Кольберг понимал, что малейшее колебание — и он окажется отвергнутым и у англичан, и у своих.

— Гейдрих! — ответил он твердо, понимая, что с этой секунды назад ему возврата нет.

— Донесете Гейдриху, что контакт с нами установлен, что мы начали с вами игру и готовимся к вербовке… Это первый ваш шаг… О дальнейшем договоримся.

— Связь?

— Курбатов.

— Нет! Меня это не устраивает! Я сам позабочусь о связи, Офицер в знак согласия кивнул головой.

— Убирайте Курбатова из Берлина…

— И об этом подумаем, — пообещал офицер.

Кольберг ждал активных действий Курбатова. Если, как он подозревал всю жизнь, Курбатов работал на Москву, то должно последовать предложение сотрудничать с советской разведкой. Он был целиком в руках Курбатова. Но ничего не последовало.

Хотя бы в этом какое-то облегчение. Слабое, конечно, утешение. Оказывается, гонялся всю жизнь за миражем. Случайный побег принял за подготовленную чекистами операцию. Все старания напрасны. Напрасно возился с Курбатовым в Сибири, напрасно повесил Шеврова, напрасно погиб в Варшаве, вдали от своего дома, Ставцев… Все напрасно! Плел, плел, как ему казалось, изящнейшего рисунка паутину, радовался необычному ее узору, а запутался в этой паутине сам.

Первый же случай, и вот, ничего не убоявшись, Курбатов отдал его англичанам… А что же можно было ждать!

Почему англичане оставили на связи с ним Курбатова? Особое доверие к польскому офицеру? Нет! Англичане оставались в тени и загребали жар руками польского офицера. В случае провала все падет на польскую разведку.

Кольберг впервые через силу шел на встречу с человеком, за которым много лет упорно охотился. Встречи с Курбатовым когда-то ему даже доставляли удовольствие. Он наслаждался своим превосходством, искусством неожиданно поставить вопрос, ошеломить и потом вдруг снизойти до покровительственного тона. Чем больше он испытывал наслаждения от этого прежде, тем с большей тяжестью он шел на эту встречу теперь.

Кольберг попытался взять покровительственный тон.

— Не ожидал я, мой мальчик, что вы так легко… — начал Кольберг.

— Оставим это! — прервал его Курбатов. — Я достаточно наслушался разных сентенций от вас. Я знаю наперед все, что вы скажете! Ни вы, ни я не испытаем удовольствия от контактов, но нам придется заниматься общим делом. Так давайте по делу. Кольберг замолк, глядя на Курбатова. Он спокоен и деловит. Ничем не выказывает своего настроения, даже в его глазах ничего не прочтешь. Он понимал, что не мог в эту минуту не торжествовать Курбатов, но он умело скрывал это торжество.

— Слушаю, — спокойно ответил Кольберг.

— Меня просили, — сказал Курбатов, — выяснить ваши предложения по связи.

— А-а! — воскликнул Кольберг. — Значит, нет ни у кого желания продлить нашу дружбу?

— Такого желания я ни у кого не заметил, — ответил Курбатов. — Вы удовлетворены?

— Это важное сообщение.

— Итак, имеете ли какие-либо предложения?

— А вы возвращаетесь в Варшаву? — уходя от ответа, спросил Кольберг.

— Это сочли нецелесообразным. Мне поручено сделать вам запрос. Возможен ли вариант, при котором я мог бы уйти в Испанию?.. Может ли заинтересовать Гейдриха возможность иметь меня как агента в рядах республиканской армии? Там формируется интернациональная бригада… Сэр Рамсей заинтересован в том, чтобы я оказался в этой бригаде…

Кольберг задумался.

— Пожалуй, я смогу заинтересовать Гейдриха этим предложением…

— Одна линия связи будет для вас легальной, Густав Оскарович, — продолжал Курбатов. — Иначе говоря, для Гейдриха, для прикрытия вас, с вами установит связь английский офицер… С ним вы можете продолжать те же эксперименты, что и со мной. Это чтобы засчитывалась ваша работа у Гейдриха… Если вы сумеете внедрить человека Рамсея, на этом все и завершается. С офицером связь может продолжаться, но вас не будут обременять никакими поручениями… Условия льготные…

Кольберг покачал головой:

— Не так-то это просто.

— Совсем не просто. Мне просили вам передать, что ждут ваших предложений…

Одно оставалось загадочным. Кольберг старался не думать об этой загадке, но против воли мысли его непрестанно возвращались к вопросу, кто снабжает англичан тончайшей информацией о состоянии вооруженных сил Германии, о всех тайных планах Гитлера. Кто из лиц осведомленных работает на англичан? Не малая это фигура. А если к ней подобраться? Все ему, конечно, тогда простится, он без труда докажет свое алиби… Может быть, Гейдрих уже на следу, не открыться ли ему с полной откровенностью? Если бы он был моложе, если бы не давил опыт прожитых лет, знание сложнейших ситуаций, возникающих в разведывательных делах, он, конечно, открылся бы. Ему помнилось одно из крупных дел первой мировой войны. Армейская контрразведка вышла на след важного немецкого агента в русской армии. И все контрразведчики, которые вышли на след этого агента, были один за другим, но каждый по-разному, убиты. И даже очень высокий царский чиновник погиб в катастрофе лишь из-за того, что контрразведчики успели поделиться с ним своими подозрениями.

Нет, ему это не по силам! За излишнее знание такого рода тайн люди расплачиваются жизнью.

А он старался, он надеялся, что новому режиму понадобится его опыт, его знания! Поднималось недоброе чувство к тем, кто, располагая всей силой власти, использует эту власть себе на пользу, не думая ни об идеях, ни о судьбе нации.

Кольберг пришел к мысли использовать ситуацию, сложившуюся в доме барона фон Рамфоринха, для своих целей. Именно из этих его раздумий и родилась операция.

Барон фон Рамфоринх был одним из некоронованных королей немецкой индустрии.

В абвере знали, что к концу двадцатых годов Герман фон Рамфоринх входил уже в состав промышленной элиты, стоял где-то рядом, а может быть, и вровень с такими, как Крупп и Тиссен.

Известно было Кольбергу, что фон Рамфоринх принимал участие в совещаниях промышленников, на которых была решена судьба Гитлера. Он был один из тех, кто вручил Гитлеру власть над страной, кто сделал его фюрером. Эти люди получили положение неприкасаемых. Ни гестапо, ни разведка, ни контрразведка, ни закон — никто не мог коснуться их.

Гитлер правил страной, они правили Гитлером, всегда оставаясь в тени.

Империя Рамфоринха не имела границ, деньги, как вода, издавна обладают свойством просачиваться в пустоту. Деньги Рамфоринха сначала проникли в соседние государства, затем пересекли и океан. Рамфоринх вышел в разряд деловых людей, которые при любом исходе военного конфликта не проигрывают.

И вот случилась беда.

Его сын, единственный наследник всей химической империи, летчик военного воздушного флота, уехал в Испанию. В одном из воздушных боев его самолет был сбит.

Фон Рамфоринх-старший предпринял все возможное, чтобы вызволить сына из плена. Были сделаны соответствующие представления по дипломатическим каналам, пошли письма к видным деятелям республиканского правительства в Испании, а военная разведка и соответствующие управления в системе имперской безопасности получили указание изыскать любые средства, чтобы вызволить пленника. Кольберг знал об этом указании, и оно прямо его касалось.

• Предыдущая
• 47/130
• Следующая