Шкура лисы - Скворцов Валериан - Страница 35

Студента Гаврилу Принципа, чьи выстрелы в наследника австрийского престола в Сараево в 1914 году дали формальный повод для Первой мировой войны, «подогревали» мастера из спецслужб. Это установленный факт. Турок Мехмет Али Ага, поднявший руку на Папу Римского 67 лет спустя, тоже имел, вне сомнения, «хозяина», хотя тот и остался формально не выявленным. По немецкому телевидению прошел репортаж, из которого следовало, что бомбардировки Сербии в 2001 году были спровоцированы подстроенными взрывами в общественных местах…

Подобные «па-де-де» шпионаж и террор исполняют на протяжении веков.

Затеваемый конфликт требует повода. Для этого подбирается «извинительная» причина для государственного, корпоративного или личного нападения, замысел которого вынашивается по тщательно скрываемым политическим, экономическим, финансовым и другим мотивам. Это забота политическая, она в компетенции «высших кругов». Повод же фабрикуется непосредственно перед «наездом» и занимаются этим специалисты, то есть спецслужба.

Провокация — особая шпионская операция. Существенным её элементом является абсолютная секретность. Исполнителем выступает шпион, мастерство, методы и роль которого становятся ключевыми для успеха и операции, и обмана общественного мнения.

Само по себе проведение акции не обязательно засекречивается, она лишь обставляется как чужая работа. Выполнить задачу и свалить вину на жертву дезинформации считается высшим классом шпионского искусства. Предварительный подогрев слухов, маскарад с переодеванием, выход на линию огня и эффектная концовка выполняются не просто безупречно — с блеском. Обман должен восприниматься свидетелями как нечто действительно случившееся. Сомнения заподозривших что-то или докапывающихся до истины снимают агенты «второй линии», ординарного разряда, или заготовленные на этот случай «одноразовые» из подставной террористической группы.

Нелегал, выполнявший основную работу, конечно, помнит, что к истине он подходил ближе всех. И поэтому быстрее этих всех позаботиться о своей безвестности, говорил цинично Клинско, «чтобы не попасть post mortem в учебник истории рядом с основным героем».

Существует аксиома: шпионы в состоянии предсказать, спровоцировать и предотвратить конфликт, но войны выигрывают или проигрывают только армии.

На Алексеевских информационных курсах имени профессора А. В. Карташова курс «Военные открытия XX века, стратегия и структура вооруженных сил XXI века» читал Теофил Барсуков, выпускник 1939 года Высших военно-научных курсов в Париже, работавших по программе бывшей петербургской Императорской Николаевской академии Генерального штаба. Его отец, Лавр Барсуков, унтер-офицер Русского легиона в составе Марокканской ударной дивизии, одной из лучших во французской армии, в мае 1918 года участвовал в «последней русской штыковой атаке» у Суассона, задержавшей наступление немцев на Париж.

Русские стали «зуавами», то есть марокканскими стрелками, добровольно.

После Брестского мира, заключенного в 1918 году, российские полки Экспедиционного корпуса во Франции разоружались. Переброшенные с Восточного фронта германские дивизии развивали наступление на Париж. Русских в лицо называли предателями. Удрученные беспорядками дома, оскорбленные в своей национальной гордости, несколько сот офицеров и солдат просили вернуть их на фронт. Французский генштаб, поколебавшись, разрешил формирование Русского Легиона.

О бое под Суассоном и Русском Легионе остались обрывочные сообщения французской прессы:

Утром 11 ноября 1918 года легионеры получают приказ остановить свои боевые действия. Противник принял условия союзников. Русский Легион маршем проходит Лотарингию, Эльзас, Саар и пересекает границу Германии. На Рейне легионеры становятся гарнизоном во Фридрихсгавене, откуда перебазируются в назначенный для оккупации город Вормс. Командир записал в дневнике: «Удивление и негодование немцев узнавших, что их оккупируют русские, неописуемо. Поднят бело-сине-красный флаг. Слово чести, данное Государем и Россией союзникам, сдержано в лице Русского Легиона».

После войны легионер Лавр Барсуков изучал оружейную футурологию на Высших военно-теоретических курсах в Париже и затем их белградском отделении. По мнению его сына, Теофила, прозрениями будущего вооружения пехотинца Лавр поклялся заняться, если останется живым, когда хоронил товарищей, павших в «русской штыковой атаке» под Суассоном. Старший Барсуков предвидел «фауст-патрон», который называл «ручным ракетным жалом», и предсказывал ему будущее «личного оружия гренадера XX века». Унтер, вооруженный «7,62 миллиметровой винтовкой образца 1891 года конструкции С. И. Мосина, масса со штыком 4,5 кг», предугадал появление «Стингера», пробивающего бетон и сжигающего «самодвижущиеся и летающие броневые машины». Он сравнивал «ракетное жало» по последствиям своего появления с аркебузой и пушкой, которые превратили доспехи рыцарей и каменные стены замков в картон, полностью поменяв правила войны.

Его потомок, Теофил Барсуков, консультировал корпорации, производящие вооружения, и считался специалистом по «ручной артиллерии». Он в свою очередь предсказывал, что «запуск с плеча» ядерного заряда «опустит» военные конфликты до уровня диверсионных операций, с одной стороны, и «поднимет» стычки дозоров регулярных армий — спецназ против спецназа — до высот «космической убойности» по причине мощи оружия одиночного бойца, с другой. Танки, самолеты и ракеты пехотинец будет уничтожать «так же, как охотник бил крупную дичь из лука или ружья».

Концепция безопасности XXI века, утверждал Теофил, складывается как безопасность потребителей. Граждане западных демократий пристально отслеживают, как далеко политики готовы зайти в намерениях развязать войну. Сытый, приобщившийся к спорту не хочет участвовать в боях, за исключением сражений с автоматами, стреляющими шариками с краской. Обыватель считает, что выполнявшаяся призывниками, «пушечным мясом», затем наемниками, «псами войны», работа должна теперь делаться машинами. Развитый Запад настолько превосходит по качеству военной техники другие страны, что вполне готов воевать безопасно для своего населения, то есть со спутников или, скажем, самолетов-невидимок. Избиратель диктует политикам: ведите «чистые» войны с больших высот или вообще перенесите боевые действия в космос, а ещё лучше совершенствуйте разведку, чтобы упредить потенциальную угрозу и нанести «точечный» превентивный удар.

Войны, ожидающие человечество, Теофил Барсуков называл «асимметричными», поскольку скорость поляризации качеств солдатских сообществ с каждым годом становится стремительнее. В одних странах солдаты могут позволить себе использовать в войне новейшие технологии и технику, в других — нет. Тоже относится к здоровью, питанию и одежде бойцов. В XXI веке сформируется «закрытый клуб» трех или четырех стран, которые Барсуков-младший называл «государствами имеющими», с одной стороны, и неорганизованная, разношерстная «орава не имеющих», с другой. Не имеющие не в состоянии позволить себе развитие или покупку современных военных технологий. Физическое и культурное состояние их недокормленного и недоразвитого населения не даст качественных бойцов и потому армиям «не имеющих» уже никогда, даже в будущем, не суждено сравняться с вооруженными силами «имеющих». По этой причине «бедные» армии в конфликтах поведут себя иначе, чем «богатые». Им придется, избегая прямых столкновений, прибегать к террористическим методам, использовать шпионов-смертников для ударов не по вооруженным силам «клуба», которые им не по зубам, а по их мирному населению, а также применять для этого дешевое оружие, скажем, биологическое или химическое.