Атомный поезд - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 82

• Предыдущая
• 82/127
• Следующая

— Я просто так спросил. Для интереса.

Он снова отхлебнул чай и взял себе инжир, на который нацеливался Мачо.

— Я слушаю твоё дело, уважаемый гость, — голос по-прежнему был совершенно спокоен.

Мачо перевёл дух.

— Я знаю, где можно взять атомную бомбу.

Невозмутимость будто стёрли с лица Салима мокрой губкой.

— Где?! — жадно выдохнул он.

— Даже не бомбу, ракету, — поправился Мачо. — В России. Во время перевозки на поезде.

— Охрана?!

— Сколько может быть охранников в поезде? Ну двадцать, ну сорок…

— Хоть сто сорок! Что от меня требуется за это?

— Только честное слово.

— Какое?

— Что она не будет использована против моей страны!

Салим, не задумываясь, кивнул:

— Клянусь!

Клятва, данная неверному, ничего не стоит. Но Мачо изобразил полное удовлетворение.

— Я еду в Россию. Мне нужен канал, по которому я могу с тобой связаться.

Салим ненадолго задумался, потом со значением наклонил голову.

— Слушай внимательно, американец…

Теперь в слово «американец» он вложил совсем другой оттенок, чем несколько минут назад.

Мачо вышел на улицу через тридцать пять минут. Морские пехотинцы уже были на взводе. По их лицам офицер понял: воскресить его они бы не смогли, но отомстить — сумели.

— Расслабьтесь, орлы! — улыбнулся он. — Сегодня выпивка за мой счёт!

Ту же фразу он повторил и Тому, слово в слово. Но «атташе» проявил интерес к упоминанию о выпивке, только когда они вышли из старого города и сели в машину.

На станции Кузяевка скорые поезда не останавливаются, а пассажирские тормозят на три минуты. Из них почти никто не выходит: местные добираются из Тиходонска электричками, рейсовыми автобусами или на попутных машинах. Но из утреннего тамбовского пружинисто выпрыгнул невысокий мужичок с потрёпанной чёрной сумкой через плечо, подмигнул проводнице, махнул рукой попутчикам и быстро пошёл по неказистому перрону. Направлялся он, почему-то не к выходу на привокзальную площадь, а вдоль путей и, когда платформа закончилась, спрыгнул на шпалы, быстро приноровившись шагать с одной на другую. Без привычки к этому приспособиться трудно, такая походка выдаёт опытного железнодорожника или человека, умеющего быстро адаптироваться к любой ситуации. Через несколько минут он подошёл к депо и по-свойски обратился к перекуривающим у входа монтёрам пути:

— Здорово, мужики! Какие курите?

— Свои, — недружелюбно ответил заросший густой щетиной путеец, а двое других угрюмо уставились на чужака.

— Это хорошо! — широко улыбнулся тот. У него было простецкое лицо и быстрые плутоватые глаза, обычная простая одежда, манеры человека с улицы. Как ни таращились насторожённо работяги, как ни выискивали что-то подозрительное, но никакого подвоха не усматривали: по всему выходило, что он свой в доску.

Он действительно был русским человеком, или, как стало модно говорить в последние годы, россиянином, никогда не выделяющимся из толпы и ни при каких обстоятельствах не привлекающим к себе внимания. Отражая это качество, московская резидентура ЦРУ присвоила ему псевдоним Иванов, с учётом последнего обстоятельства признавать его «своим» следовало очень осмотрительно.

«Иванов» обладал авантюрным складом характера, умением быстро приспосабливаться к ситуации и сходиться с людьми. Отличался природными способностями: умом, острой интуицией, смелостью, умением быстро принимать решения. Пройдя очень сжатый курс подготовки, он самостоятельно повышал квалификацию, в частности, тщательно изучал психологию. У него были хорошие показатели в работе, причём использовался он «вслепую»: предполагалось, что он не знает, чьи задания выполняет. И действительно, он никогда в жизни не видел Бицжеральда или других посольских разведчиков, имея дело с посредником, таким же россиянином, как и он сам. Пётр Васильевич познакомился с ним случайно, несколько лет назад, попросив за приличное вознаграждение проверить, живёт ли по рязанскому адресу один человек. Дело оказалось плёвым, а полученная за него сумма изрядной. Так и пошло… Поручения, как правило, были необременительными и на редкость хорошо оплачиваемыми. Правда, когда пришлось брать пробы земли и воды в разных районах и областях, определённые подозрения у «Иванова» появились, но он предпочёл их не развивать. Его вполне устраивала хорошая оплата услуг, которые можно при желании считать обычными услугами частного детектива. Полная ясность здесь и не нужна.

— А вот давайте мои попробуем, — по-прежнему улыбаясь, чужак протянул пачку «Мальборо».

После некоторого замешательства путейцы экономно притушили свои сигареты и приняли угощение.

— Меня Василием зовут, я сам-то из Тиходонска, сейчас в Москве живу, — сообщил «Иванов». — А этой роскошью меня шеф угостил, когда я два пропавших вагона нашёл. Там как раз «Мальборо» и везли. Только мне не нравятся. Форсу много, а не забирает. Сладкие какие-то.

Фраза была тщательно продумана. И могла вызвать только положительную реакцию.

— Это точно, — кивнул заросший, а его молчаливые коллеги оживились и согласно заулыбались.

— А ты чего, вагоны ищешь?

— Я всё ищу. Про частных детективов слыхали?

— У нас они не водются, — вмешался другой монтёр с острым, как у Буратино, носом. — А в кино видали.

— В кино одно враньё показывают, — сплюнул Василий. — А не выпить ли нам водочки? У меня с собой, и закусь имеется.

Работяги переглянулись. Предложение было дельным и характеризовало нового знакомого исключительно с положительной стороны.

— Это можно… Дело всё равно к обеду идёт. Надо только мастера предупредить…

Консенсус был достигнут. Компания расположилась в полуразвалившейся беседке за растущим вокруг депо кустарником, Василий достал из своей сумки две бутылки водки, шмат сала, чёрный хлеб и две луковицы. Монтёры одобрительно переглянулись. Приезжий действительно оказался простым, хорошим мужиком, которому и помочь не грех. А в том, что помощь ему понадобится, никто и не сомневался: не будет же он ни с того ни с сего поить незнакомых людей! Отношения складывались ясные и незамысловатые: мы у тебя угощения не просили, сможем — поможем, нет — извини!

Выпили за знакомство, за железнодорожников, за родителей.

— А ведь у меня дело есть, мужики, вы-год-но-е! — сказал Василий, когда первая бутылка подошла к концу. — На этом деле мы все хорошо заработать можем…

Сотрапезники кивнули, хотя понимали, что ничего, кроме нескольких бутылок водки, они не заработают, сколь бы выгодным ни было предлагаемое дело.

— Я сейчас на одну фирму работаю. А у неё вагон обокрали. На десять миллионов! Если поможете — пятьсот тысяч наши. Поделим на четверых! Ну, извините, не поровну: триста мне, двести вам. Годится?

Зарплата монтёра пути составляет две тысячи триста рублей в месяц. Суммы, о которых говорил Василий, на этом фоне представлялись совершенно нереальными и интереса для дальнейшего обсуждения не представляли. Но вторая бутылка водки была вполне реальной, она стояла на застеленном газеткой столе и представляла несомненный интерес.

— А где разбомбили-то вагон? — поинтересовался похожий на Буратино.

Василий пожал плечами.

— Кто знает… Из Москвы вышел целый, а в Новороссийск пришёл прорубленный… В составе охрана была, говорят, где-то в вашем районе…

Монтёры покачали головами.

— Может, у нас, а может, и не у нас. Что взяли-то?

— Алмазные буровые коронки, — сказал Василий. — Они никому не нужны, там другие алмазы, технические… Короче, обычному человеку без пользы. А когда бурить надо, через каменную породу пробираться, тогда им цены нет! Потому и дорогие! Их в Турцию по контракту отправляли.

При слове «Турция» небритый оживился.

— У нас недавно турецкий контейнер прорубили. Угря с Саввой сцапали, да Лаврентьича с ними, только Лаврентьича потом выпустили. Он рассказывал: предупреждал, мол, дураков, на иностранное не лезть! А они позарились! Вот и сидят теперь!

• Предыдущая
• 82/127
• Следующая