Атомный поезд - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 51
- Предыдущая
- 51/127
- Следующая
— А далеко ехать-то? — Оксана облизнула сладкие губы. Глаза её блестели, щёки горели румянцем.
— В Кротово.
Девушка поставила рюмку.
— Ничего себе! Это же чёрт знает где! Как же я смогу приезжать к родителям, когда захочу?!
— Это всего триста километров, — как бы оправдываясь, сказал Кудасов. И округлил расстояние в меньшую сторону, потому что в действительности выходило почти четыреста. — Три часа на машине.
— А у тебя есть машина?
— Не бойся, найдём!
— Ну ладно, гулять так гулять! Наливай!
Оксана пила кагор, улыбалась, участвовала в разговоре, но в голове носился целый рой мыслей.
Что ж, замуж выходить всё равно надо. Кротово — не сибирская тайга. Не понравится — вернётся! Попытка — не пытка… А может, всё и сложится. Если служба заладится, то в отдалённой дыре они не задержатся… А уже через месяц она будет женой старшего лейтенанта! То-то Ленка Карташова обзавидуется! Да и другие девчонки с ума сойдут. И Сурен… Может, он тоже пожалеет, что так с ней разговаривал…
Несмотря на размер рюмок, бутылка все равно закончилась.
— Давайте, детки, за ваше будущее! — Ирина Владимировна тоже раскраснелась. — За скорую свадьбу!
В кухню заглянул взлохмаченный Федор Степанович.
— Ну, чего расшумелись, полуночники? — не здороваясь, пробурчал он и прошёл дальше. Заливисто прогудел унитаз.
— Уже поздно, я пойду, — счастливый жених встал и по привычке щёлкнул каблуками. Босоножки не давали такой чёткости звука, как сапоги.
Зато на следующий день на плацу училища сапоги грохотали на славу.
— И — раз! И — раз! — задавал ритм Коля Смык. «Коробки» офицеров-выпускников одна за другой проходили мимо трибуны, на которой стояло всё руководство училища и представители городских властей. Блестят в солнечных лучах генеральские и полковничьи погоны, празднично отсверкивают на серых парадных кителях ордена и медали, прижаты к лакированным козырькам привычные офицерские пальцы, отутюжены штатские пиджаки. Выпуск — большой праздник. Но для руководства это очередной праздник в череде таких же, а для выпускников — единственный, один из самых главных в жизни. Потому, не жалея ног, рубит шаг один выпускной взвод за другим, что молодые люди в непривычных золотых погонах понимают — это первое офицерское прохождение, но на училищном плацу оно последнее. Впереди новая жизнь, новые плацы, а где-то впереди ждёт такая же трибуна, с которой можно смотреть сверху вниз на проходящие строевым шагом колонны.
— И — раз! И — раз!
Лейтенант Александр Кудасов шагает во второй шеренге. Распаренной кожей головы он чувствует плотно насаженную фуражку. Это опасный предмет во время прохождения. Все по много раз проинструктированы: если у кого слетит головной убор — не поднимать, иначе сломается строй, и не обходить — иначе сломается строй, и не отфутболивать — иначе тоже сломается строй! Идти, как шли, растопчете фуражку — и ладно, новую купите! А то был случай, выпускной взвод перед самим генералом Хромовым опозорился…
— И — раз! И — раз!
Чтобы шеренги были ровными, каждый лейтенант локтем прижимается к локтю соседа. Сейчас неважно, какие у тебя были оценки, списал ты на экзамене или сам решил задачу, — всё это уже в прошлом. И преподаватели, и начальники курсов, и начальник факультета, да что там — даже сам всемогущий начальник училища генерал Панков утратили власть над свежеиспечёнными офицерами. Теперь они сами хозяева своей судьбы, да их новые отцы-командиры. А чтобы судьба была милостивой, чтобы в службе везло, каждый зажимает в потных пальцах одну, две или три монетки. «Коробка» поравнялась с трибуной.
— И — раз!
Это уже не просто метроном ритма. Это команда. Взвод принимает положение: «Смирно, равнение направо!» Руки прижаты к туловищу, головы повёрнуты к трибуне, только ноги выпрямляются и ещё сильнее молотят по асфальту. Офицеры на трибуне улыбаются, рассматривая напряжённые молодые лица. Через пять-десять лет именно они будут «делать погоду» в ракетных войсках, а те, кто сейчас на трибуне, пойдут на пенсию и будут вспоминать с гордостью: «А ведь генерал имярек, он-то у меня учился!» Может, к кому-то придётся и обратиться со скромной ветеранской просьбой… Сейчас старшие офицеры отчётливо об этом не думают, хотя в затаённом уголке сознания такие мыслишки шевелятся…
— И — раз!
Это тоже команда, но особая. Десятки рук подбрасывают нагретые монеты в воздух. На счастье, на удачу, на везение, на хорошую службу! Летят, крутятся, отблескивают на солнце серебристые диски, набирают свой потолок высоты и устремляются вниз, щедро осыпая юных офицеров, падают на фуражки, на погоны, звякают об асфальт, раскатываются в стороны… Уставом такое не предусмотрено, в принципе это нарушение порядка, монета может попасть под сапог и сломать строй, но такова традиция! Все выпускники военно-учебных заведений России устраивают себе дождь из серебряных монет, и начальство смотрит на это сквозь пальцы, потому что нельзя убивать в молодых людях мечту о счастливом будущем.
Прохождение закончилось. Звучит последняя в училище команда: «Вольно, разойтись!» Ломаются шеренги, парадные лейтенантские мундиры смешиваются с гражданскими одеждами: родители, друзья, невесты дождались своего часа. Обнимаются, целуются, фотографируются на память — такой день ведь больше не повторится! Малышня шныряет по плацу, собирает монетки, им тоже радость — купить мороженое на счастливые офицерские деньги.
Долго длится эта сумятица, лейтенанты обмениваются адресами, обсуждают, когда теперь придётся встретиться…
— А где Андрей Коротков, кто знает? — спросил вдруг Боря Глушак.
Никто не знает.
— Да, угораздило его с этим пидором! — покачал головой Коля Смык. — А ведь нам ещё повезло, и мы могли загреметь под фанфары!
— Мы же никого в задницу не целовали, — возразил Глушак. — И его никто не заставлял. Но Андрюху жалко. Давайте его завтра проведаем!
— Вряд ли захочет, — сказал Кудасов. — Он же нас жизни учил, генералом грозился стать, а тут такой облом. Но на свадьбу мы с Оксанкой его пригласим.
Саша погладил невесте руку. Оксана стояла как картинка: открытое платье, модные босоножки, жемчужный гарнитур… Хоть на обложку журнала фотографируй!
— Конечно, — кивнула она. — И вы, мальчики, тоже приходите!
Кудасов довольно улыбался. Первый раз она прилюдно подтвердила свои намерения. Значит, это не сон: скоро они заживут вместе! И будут жить долго и счастливо.
— …согласны ли вы, Александр Олегович, взять в жёны Оксану Федоровну и быть ей верным и любящим мужем?
Последнюю неделю перед свадьбой Александр и Оксана практически не виделись. Всё свободное время отнимали многочисленные приготовления. Костюм, платье, кольца, приглашения для друзей и родственников, документы. Все заботы легли в основном на жениха и его родителей. Правда, столь важный вопрос, как свадебный стол, взялись уладить сваты. Оксана сказала, что родственник отца уже заказал ресторан и жениху не придётся платить за него ни копейки. Это было очень кстати, так как денежные ресурсы семьи Кудасовых подходили к концу.
Из бывших курсантов на свадьбу пришли только Боря Глушак и Коротков, остальные разъехались — кто навестить родных, кто — отдохнуть и устроить личные дела перед отъездом к месту службы. Все считали, что выпускник Кудасов убывает по распределению в Красноярский полк МБР. Оттуда действительно придёт в училище сообщение о прибытии молодого лейтенанта. На самом деле ему предстояло в течение двух-трёх дней после свадьбы отправиться с молодой женой в Кротово. Но пока он об этом не думал.
Сегодня лейтенант Александр Кудасов стоял в новом недорогом костюме перед регистратором городского загса и счастливо улыбался.
— Да, конечно, согласен!
Гостей пригласили не очень много: только родственников и ближайших друзей. Свидетелем со стороны Кудасова выступал Боря Глушак. Он был навеселе и заигрывал со свидетельницей невесты Леной Карташовой. Коротков держался в стороне, он был мрачен и напряжён. Против обыкновения он даже не обращал внимания на подруг Оксаны, которые радостно щебетали вокруг невесты.
- Предыдущая
- 51/127
- Следующая
