Атомный поезд - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 31

• Предыдущая
• 31/127
• Следующая

Допив кофе и оставив на столике триста рублей, Курт направился к выходу. Швейцар с поклоном сказал «До свидания», оборудованные фотоэлементом стеклянные двери плавно разъехались в стороны, выпуская его на загазованную Тверскую. Жарко, воздух плывёт, размягчается асфальт, ни ветерка. Он протискивался сквозь дрожащее марево, и вдруг все вокруг замерло, как в стоп-кадре. Предчувствие чего-то ужасного почти парализовало его, превратив в соляную статую. В стоящей возле отеля красной «Мазде» плавно поехало вниз тонированное стекло, и это было как-то связано с тем, что должно произойти. Зачем этот долбаный америкашка так выпытывал подробности разговора с генералом? Ведь они скоро встретятся, тогда можно поговорить подробно, не доверяясь телефону… А Бицжеральд терпеть не может телефонов! Значит, он знал, что встреча не состоится? Да, точно, он не собирался идти на встречу! Или знал, что туда не придёт Курт!

Стекло опускалось всё ниже, чёрная щель увеличивалась, из неё веяло смертельным холодом могилы, по телу прошли мурашки… Надо было бежать, но, во-первых, он не знал — куда, а во-вторых, тело не слушалось, все жизненные процессы замедлились и отставали от движения вниз тонированного стекла. Обострённый слух работал как остронаправленный микрофон: в чёрном салоне что-то щёлкнуло, за спиной поднявшего ногу прохожего пролетела смертоносная пчёлка, сильный удар в грудь отбросил его тело на мраморные ступеньки, и ужасная боль разорвала сердце.

Загрохотал гром. На раскалённый асфальт упали первые крупные капли дождя. Начиналась гроза. Лежащий в неестественной позе Курт этого не чувствовал. Потому что теперь он не просто походил на мертвеца: он и был мертвецом.

Американский разведывательный спутник «Плутон» летел в безвоздушном пространстве на высоте трёхсот сорока пяти километров от Земли. В очередной раз он пересёк терминатор[4], и яркий свет заиграл на серебристой поверхности огромного конуса, вдыхая энергию в распластанные крылья солнечных батарей. Автоматика тут же переключила бортовую аппаратуру на внешний источник питания и перевела никелево-кадмиевые аккумуляторы в режим подзарядки.

«Плутон» выполнял строго определённую задачу. Для этого он был сконструирован и, строго говоря, не предназначался ни для чего другого.

Внизу проворачивалась выпуклая, как на глобусе, поверхность планеты, в большей своей части покрытая многокилометровым слоем солёной воды. Длиннофокусная оптика, остронаправленные радиоантенны, мощные точечные гамма-приёмники, чувствительные тепловые камеры отслеживали подводные корабли с атомной силовой установкой и несколькими десятками сгустков высокообогащенного урана. «Плутон» наблюдал за ядерными ракетоносцами — стальными махинами, нашпигованными ракетами для «удара возмездия». И это у него неплохо получалось.

Но недавно в программу внесли изменение. Теперь спутник должен был находить вполне сухопутные цели: поезда, несущие ракеты с ядерной боеголовкой. Сформулировать алгоритм поиска оказалось невероятно трудно: слишком много параметров приходится учитывать, слишком сложно дифференцировать цель и похожие на неё псевдоцели, которые находятся в подавляющем большинстве.

Отныне мощная современная техника не выключалась при проходе над сушей. Напротив, она сканировала земную твердь, ориентируясь на бесконечные стальные плети рельсов и то, что на них находится. Все, абсолютно все железнодорожные составы фотографировались, и снимки в цифровом режиме передавались на Землю, дополнительный персонал Центра загонял их в сканеры, настроенные на известные параметры БЖРК. Но под эти параметры попадали тысячи поездов, и сканеры забивались информационным мусором, глохли и выходили из строя. Скрыться от вездесущих камер было нельзя, и несколько раз БЖРК попадал на снимки, но нанесённый на крыши вагонов рисунок шпал и лежащие вдоль них рельсы сливались с фоном дороги, делая состав невидимым. В результате на фотографии оказывался одинокий тепловоз, который отбраковывался как не представляющий никакого интереса.

Одновременно земную поверхность проглаживали приборы волновой разведки: радиоантенны, тепловые камеры и гамма-приёмники чутко фиксировали всё, что можно было уловить. Но в отличие от океанских просторов, на земле находились сотни тысяч стационарных и переносных радиостанций, приборов уоки-токи, обычных телефонных аппаратов, радиоудлинителей, сотовых телефонов, пейджеров, систем автомобильной сигнализации, установок телекоммуникаций, печей СВЧ и множество других устройств, излучающих радиосигналы и телеволны. Радиоприёмные устройства «Плутона» не могли воспринять, переварить и обработать такой вал информации.

Тепловые камеры и гамма-приёмники тоже захлёбывались обилием сигналов: печи, котельные, костры и пожары, расплавленный металл в заводских мартенах и сельских кузницах, раскалённые электролампочки, рентгеновские аппараты, гамма-дефектоскопы, свалки радиоактивных отходов, пятна чернобыльского заражения… На этом фоне терялась двигательная установка атомного поезда, которая по тепловому режиму ничем не отличалась от тысяч ей подобных. А слегка повышенное излучение ракетной боеголовки успешно гасилось стенками контейнера и свинцовой крышей боевого вагона.

«Плутон» добросовестно выполнял новую программу, но БЖРК оставался невидимым. И, лишь зависая над океанскими просторами, разведывательный спутник брал реванш, точно распознавая местонахождение каждой из бороздящих водную толщу атомных субмарин.

Начальник технического сектора русского отдела ЦРУ Дэвид Варне получил задание найти другой способ, чтобы «высветить» «Мобильного скорпиона».

— Возьмите, наденьте, — майор милиции Клевец открыл багажник чёрного «БМВ» и протянул Близнецам по кевларовому пулезащитному жилету «Кора» самого большого размера. Сделал он это вполне обыденно и буднично, как будто предложил закурить. Сам он уже надел мягкий джемперок из скользкой ткани себе под рубашку, так что полоска защитного цвета выглядывала в распахнутом вороте светлой шведки, а сердце закрывала квадратная титановая пластина толщиной в два миллиметра.

— Думаешь, пригодится? — спросил Влад Малков, отстраняя его руку. — Почему бы тогда не послать впереди нас спецназ?

— Я не знаю, где сейчас Череп, — терпеливо пояснил Клевец. По габаритам и богатырскому телосложению он не уступал Близнецам: огромный мужик с ногами сорок пятого размера и пудовыми кулачищами. — Мы пойдём его искать, а значит, переворошим с десяток адресов. Очень специфических адресов! Нельзя заранее угадать, как нас там встретят. Направлять в каждый спецназ — тоже нельзя: если повезёт, всё обойдётся без шума и пыли. А эти ребята, вы же знаете, не разбираются. Если их пустили — сметают все на своём пути! Представляешь: десять штурмов за день…

— Ну ладно, — согласился Малков, но «Кору» не взял. — Мы уже поддели. Японские.

Его напарник капитан Ломов переложил коричневый «дипломат» в левую руку и расстегнул пуговицу на рубашке. Под ней открылась чёрная ячеистая ткань.

Клевец бросил «Коры» обратно в чёрное чрево вместительного багажника и захлопнул крышку.

— Тогда поехали!

Он сел за руль и привычно установил над дверью синий проблесковый маячок.

— Это ты был в «Ночном прыжке»? — поинтересовался Малков. — Я эту тачку там видел.

— Тачка дежурная, разъездная, из конфиската. Но в «Ночном прыжке» был именно я. И к «Мариотту» на убийство я выезжал. Там же наши клиенты работали, по почерку видно. Только непонятно…

Клевец быстро набрал скорость.

— Непонятно, чего вы лезете в это дело? Убийство — подследственность прокуратуры. Оперативное обеспечение ведём мы. Даже если у вас там есть свой интерес, чего дёргаться? Дождитесь, пока этот пёс окажется в камере, и работайте с ним в своё удовольствие…

Майор говорил тихо, почти не размыкая губ, только с правой стороны рот чуть-чуть приоткрывался. Севшему рядом Малкову казалось, что опер РУБОП чревовещает.

• Предыдущая
• 31/127
• Следующая