Чужой в стране чужих (Чужак в стране чужой) (Чужак в чужой стране) (Другой перевод) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 65

• Предыдущая
• 65/122
• Следующая

Но он не спешил, «спешку» он не мог грокнуть. Он был склонен к точному распределению времени, но с марсианским подходом; расчет времени достигался ожиданием. Он заметил, что его земным братьям не хватает его восприятия времени, отчего они порой вынуждены были ждать дальше, чем приходилось ждать марсианам. Но он не был в претензии к землянам из-за этой их неуклюжести, он учился ждать дольше, чтобы покрыть их недостаток. Иногда он ждал так умело, что сторонний человек решил бы, что несется сломя голову.

Майк принял эдикт Джил о том, что он не должен отвечать на эти братские предложения от женщин, но принял это как ожидание… возможно, столетие спустя оно окончится. В любом случае, сейчас было не время: ведь брат Джил всегда говорила правильно.

Майк согласился, когда Джил предложила отдать фотографию Дюку. Так было правильно. Майк уже видел коллекцию Дюка, просмотрел ее с интересом, пытаясь грокнуть, почему Дюк сказал: «Вот эта лицом не вышла, но посмотри на ножки, братец!» Майк почувствовал себя счастливым, когда его назвали «братом», но ноги были как ноги, ничего особенного. Его народ имел три ноги, в то время как земляне — только две… но не хромали при этом, добавил он про себя.

Что касается лица, то у Джубала было самое красивое лицо из всех, что Майк когда-либо видел, свое собственное. Едва ли можно сказать, что эти земные женщины из коллекции Дюка имели лицо. Все молодые женщины были на одно лицо… разве могло быть иначе?

Майк всегда без труда узнавал лицо Джил. Она была первой женщиной, кого он увидел, и первой женщиной — водным братом. Майк знал каждую пору ее носа, каждую зарождающуюся морщинку на ее лице, и восхвалял каждую из них в счастливом созерцании. Но хотя он и отличал Энн от Доркас, а Доркас от Мириам по лицам, это пришло не сразу. Майк различал девушек по размеру, расцветке и по голосу, так как голоса никогда не бывали одинаковы. Иногда бывало так, что все три девушки одновременно молчали, и тогда становилось ясно, что Энн была намного больше, Доркас маленькая, а Мириам больше, чем Доркас, но меньше, чем Энн. Тем не менее можно было не ошибиться насчет другой, если Энн и Доркас отсутствовали, так как у Мириам были волосы, называемые «красными», хотя когда так говорилось, имелся в виду совсем другой цвет.

Майк знал, что каждое английское слово имеет несколько значений. Это был факт, к которому следовало привыкнуть, как и к одинаковости лиц девушек… а после ожидания они уже не казались одинаковыми. Теперь Майк мог вызвать в памяти лицо Энн и сосчитать поры на ее носу так же легко, как и на носу Джил. По существу, даже яйцо было уникально само по себе, отличное от всех других яиц везде и всегда. Поэтому каждая девушка изначально имела свое собственное лицо, и не имело значения, насколько мала разница.

Майк отдал фотографию Дюку и обрадовался его радости. Майк ничем не обделял себя: он мог видеть фото в своем уме, особенно лицо, так как оно светилось необычным выражением прекрасной боли.

Он принял благодарности Дюка и счастливый вернулся к своей почте.

Майк не разделял досаду Джубала на лавину почты, он упивался и страховыми рекламами, и брачными предложениями. Его поход во Дворец открыл ему глаза на огромную многосторонность этого мира, и он решил, что непременно грокнет его во всей полноте. Это может занять века, и он должен взрослеть, взрослеть и взрослеть. Но он не торопился — он грокнул, что вечность и развитие — одно и то же.

Майк решил оставить «Британику»: почта давала ему более яркие представления о мире. Он читал ее, грокал, что мог, а остальное откладывал на ночь, чтобы обдумать, пока все спят. Он начинал, как ему казалось, грокать «бизнес», «куплю» и «продажу» — совершенно немарсианские понятия. Энциклопедия не давала полного грокинга: в каждой статье были ссылки на другие и предполагалось, что читателю ведомы основные понятия. Это было не для Майка.

Как-то пришел пакет от Генерального Секретаря Джозефа Эдгертона Дугласа — чековая книжка и прочие бумаги. Брат Джубал попытался объяснить, что такое деньги и как ими пользоваться, но Майк так и не понял, хотя Джубал показывал ему, как выписать чек, давал ему деньги в обмен на чек, учил считать их.

И вдруг Майк грокнул деньги так полно и ослепляюще, что даже вздрогнул. Эти милые картинки и блестящие медальки не были «деньгами», они были лишь символами всеобъемлющей идеи, которая распространилась среди всех людей, по всему их миру. Эти вещицы не были деньгами, как деление воды у людей не всегда было возрастанием близости. Деньги были идеей, такой же абстрактной, как размышления Старших. Деньги были замечательным структурированным знаком для взвешенного, исцеляющего и возрастающего сближения.

Майк был поражен изумительной красотой денег.

Течение и обмен этих прекрасных портативных символов напоминали ему игры, которым обучали птенцов, чтобы обратить их к рассуждению и взрослению, но более всего привлекало то, что в каждом символе отражался целый мир. Потом Майк грокнул, что Старшие этого народа должны быть очень старыми, чтобы придумать такую красоту; он очень хотел встретиться с кем-нибудь из них.

Джубал поощрял его траты, и Майк делал это с застенчивым рвением невесты в первую брачную ночь. Джубал предложил Майку «купить подарки для друзей», а Джил вызвалась ему помочь и начала с того, что установила ограничение: один подарок на друга, причем общая сумма не должна превышать полной тройки. Майк же порывался истратить все.

Он узнал, как это трудно — тратить деньги. Было так много вещей, все чудесные и новые. Окруженный каталогами из «Маршал Филдз», «Гинзы», «Бомбея» и «Копенгагена» он буквально задыхался от разнообразия. Даже каталог «Сирс и Монтгомери» казался слишком большим.

Помогала Джил.

— Нет, Дюку не нужен трактор.

— Но ведь Дюк любит тракторы.

— У него уже есть один… или у Джубала, — это одно и то же. Может, ему понравится один из миленьких маленьких бельгийских одноколесных велосипедов — он мог бы разбирать и собирать его целый день. Но даже это слишком дорого. Майк, дорогой, подарок не обязательно должен быть дорогим — если ты не пытаешься заполучить девушку себе в жены, или что-нибудь в этом роде. Подарок должен показывать, что ты заметил чьи-то вкусы и уважаешь их. Нечто такое, что ему нравится, но он не может это купить.

— Как это?

— Это проблема. Подожди, я как раз вспомнила: кое-что было в утренней почте. — Она быстро вернулась. — Вот послушай: Афродита во плоти. Альбом женской красоты в великолепных стереоснимках. Величайшие художники камеры. Примечание: альбом не высылается по почте в следующие штаты… Хм… Пенсильвания тоже в этом списке… но мы найдем способ. Насколько я знаю вкусы Дюка, это ему понравится.

Альбом был доставлен патрульной машиной Спецслужбы… и следующая реклама хвасталась: «… наше издание было доставлено заказной бандеролью Человеку с Марса». Реклама эта польстила Майку и разозлила Джил.

Подарок для Джубала поставил Джил в тупик. Что можно купить человеку, у которого и без того есть все, что он хочет и что можно купить. «Три желания»? Фонтан, который не нашел Понс де Леон? Смазку для его древних костей или один золотой день молодости? Джубал имел кучу отреченных любимых вещей, так как пережил их, сейчас же могло случиться, что любимая вещь, которая переживет его, осиротеет (что еще хуже).

Они посоветовались с остальными.

— Черт возьми, — сказал им Дюк, — разве вы не знаете, что босс любит статуи?

— Правда? — спросила Джил. — Но здесь же нет ни одной скульптуры.

— Скульптуры, которые он любит, как правило, не продаются. Он говорит, что в наше время делают лишь грубые подделки, которым место на заднем дворе, поближе к выгребной яме, и что теперь любой идиот с холодной душой и астигматизмом называет себя скульптором.

Энн кивнула.

— Дюк прав. Ты сама увидишь, если взглянешь на альбомы в кабинете Джубала.

Энн принесла три альбома и натренированным глазом нашла страницы, на которых они открывались чаще.

• Предыдущая
• 65/122
• Следующая