Огненный путь Саламандры - Никитина Елена Викторовна - Страница 43
- Предыдущая
- 43/91
- Следующая
— Жаль, выкинуть нельзя, — печально вздохнула я, не решаясь подойти ближе.
— Выкинуть-то все можно, только как бы потом жалеть не пришлось. Люди, да и нелюди тоже, часто вышвыривают на помойку слишком ценные вещи, считая их ненужным хламом, причем как раз перед тем, как они становятся жизненно необходимыми.
Мне стало не по себе. Такое впечатление, что я всех вокруг обманываю в чисто корыстных и жутко эгоистичных целях. Хотя в какой-то степени, наверное, так оно и есть, если считать неимоверное желание выжить эгоизмом. Но разве можно благоразумное, на мой взгляд, молчание и нежелание на каждом углу вопить, а для глухонемых еще и табличку на грудь повесить, о том, что я — сбежавшая от ненавистного мужа Саламандра, расценивать как обман? Так, маленькая недоговоренность, и всего-то, многие путешествуют анонимно, чем я хуже?
— Не терзай себя пустыми сомнениями и угрызениями совести. — Она что, мои мысли читает? — Ты поступаешь так, как нужно тебе, и только тебе, а насколько верно — будущее покажет. Понимание и прозорливость приходят по мере разрешения проблем насущных, и чем серьезнее проблемы, тем раньше мы становимся мудрее.
— И старее… — добавила от себя я.
— Главное, чтобы ты действовала не наперекор внутреннему зову, а вопреки доводам разума, его заглушающим. — Алессандра будто меня не слышала. — Все проблемы создаются исключительно рассудком, поверь мне. — Она осторожно опустила мой четырехлистник в кипящий котел и медленно подняла глаза — огромные, завораживающие, абсолютно черные, без белков.
Сердце пропустило удар, еще один, но потом будто спохватилось и забилось настолько быстро, что стало трудно дышать теперь уже не от зловонного варева, запаха которого я, надо сказать, уже почти и не чувствовала.
— Подойди, — глухо приказала ведьма, окутывая меня бездонным взором. Я сделала несколько шагов, которые дались мне с огромным трудом, и остановилась по другую сторону стола с кипящим варевом.
— Смотри! Задай свой вопрос и смотри… Смотри…
Голос шелестел внутри головы, будто шальная осенняя муха в пустой комнате. Я послушно заглянула в котел, поверхность которого теперь была абсолютно ровной и такой же ужасно притягательной и черной, как глаза Алессандры. Мне стало страшно. Настолько по-настоящему страшно, как, наверное, бывает только раз в жизни, когда отчетливо осознаешь, что больше от тебя ничего не зависит, а рядом стоит безжалостный Укротитель Жизни со своим неизменным оружием.
— Спрашивай и смотри…
Я попыталась сосредоточиться, но мысли ускользали от сознания настолько быстро и легко, что закружилась: голова. Что спрашивать? Что я хочу знать? Что ждет меня дальше? Как избавиться от навязанного мужа? Как расторгнуть ненужный мне брак? Куда мне идти? Чего искать? Все эти вопросы казались жутко важными, но почему-то бессмысленными. Они не вызывали никаких эмоций, кроме недоумения.
— Воистину желающий увидит… смотри…
Черная гладь манила к себе, голос заставлял забыть обо всем, даже о собственном страхе.
— Сердцем смотри…
Сердцем? Каким сердцем? Для чего? Зачем я здесь? К кому обратиться за помощью? За помощью? Помощь… Сцинна!
И тут я увидела…
— Ну и?.. — первым не выдержал Мираб.
— Что «и»? — рассеянно переспросила я. Общаться совершенно не хотелось. Ночной разговор с ведьмой оставил в душе неприятно-тревожный осадок, от которого отделаться никак не получалось. Несмотря на то что после «сеанса» я мгновенно провалилась в сон, утром чувствовала себя уставшей как никогда, будто на мне всю ночь воду возили. Однако самым противным было то, что я не могла понять, что же меня так гложет. Вроде бы ответ на главный вопрос, за которым мы (а точнее, я, остальные навязались) сюда шли, был получен, но вместе с тем теперь появилось множество новых. На что именно так старательно намекала ведьма? От чего хотела предостеречь? Почему не могла сказать прямо? Да еще и ее странное поведение утром…
— Что все это значит? — В голосе мальчишки теперь слышалось не столько любопытство, сколько плохо скрываемая обида. Его можно было понять. Алессандра в своем вредном старушечьем обличье разбудила нас ни свет ни заря (причем довольно-таки грубо разбудила, надо сказать) и, еще толком не проснувшихся, практически вытолкала из своего дома, напоследок оглушительно хлопнув воротами. Без объяснений, без наилучших пожеланий, без дополнительных наставлений и подробных инструкций. Даже без завтрака, что расстроило эльфыреныша больше всего. Отсутствие последнего ощущалось с каждой минутой все острее и острее, из нас троих со вчерашнего дня во рту и маковой росинки не было ни у кого, поэтому ворчание Мираба было вполне обоснованным. Полоз же шел с непроницаемым выражением лица, упорно молчал, и если испытывал какие-либо эмоции, то ничем не выдавал своего истинного состояния. Лошадей опять пришлось вести в поводу, болото же, что скорости нам, естественно, не прибавляло.
Хотелось надеяться, что двигались мы все-таки в правильном направлении, и этот промозглый сырой туман, позволяющий видеть всего на несколько шагов впереди, а сразу позади нас смыкающийся в непроглядную серую муть, и есть та самая путеводная нить, которой обеспечила нас Алессандра для благополучного возвращения. А может, она напустила туману для того, чтобы мы дорогу обратно к ее отшельничьему жилью не запомнили? В любом случае путь у нас был один — опять через болото, да еще и сквозь туман.
— В конце концов, я есть хочу! — продолжил канючить Мираб, зябко кутаясь в плащ. — Что за зверское обращение с гостями! Уж хотя бы проводила, если больше ничем помочь не может. Еще и туман этот противный, ни зги не видно! А если мы тут заблудимся? Или того хуже — нами кто-нибудь пообедает? — Неугомонный мальчишка был уже на грани самой настоящей истерики, постоянно озирался по сторонам и вздрагивал от каждого подозрительного шороха.
— Не переживай, тебя съедят последним как самого низкокалорийного. — Я подумала, что моральная поддержка окажет благотворное влияние, но не тут-то было.
— И это говоришь мне ты?! Ты, которая поклялась доставить меня домой целым и невредимым?!
— Насчет целого и невредимого разговора не было, — вяло возмутилась я, продолжая думать о своем.
— Ах вот как?! — Мираб даже приостановился, но, увидев, что наши с Полозом удаляющиеся силуэты растворяются в тумане, живенько припустил следом. — И ты со спокойной совестью позволишь кому-нибудь поглодать мое несчастное, замерзшее, набухшее от обилия влаги тельце?! — Мальчишка в порыве отчаяния схватил меня за рукав.
— Успокойся, конечно, не позволю. — Кажется, заткнуть мелкого теперь вряд ли удастся.
— А если я…
— Если ты сейчас же не перестанешь скулить, я сам тебя скормлю кому-нибудь, — процедил сквозь зубы Полоз. — Хотя бы вон тому неведомому монстру, что так жалостливо вздыхает за кустом. — И мой благоверный кивнул на слабо проступающие из тумана кусты, откуда и правда доносились тяжкие, очень похожие на голодные вздохи.
— Сатия, ты слышала? Слышала?! — Теперь Мираб словно клещ вцепился в мою руку, моментально забыв про недавние претензии лично ко мне. — Я всегда подозревал, что он так и ищет повод от меня избавиться, а сейчас как раз подходящий случай — болото топкое, туман липучий, и — никого… — Мальчишка (да и я вместе с ним) подпрыгнул от резкого ухающего звука, раздавшегося совсем близко, и что есть сил завопил: — Любимая, я не хочу умира-а-а-ать… Я для этого еще слишком моло-о-о-од… Мне еще жить и жи-и-и-ить… В конце концов, во мне течет самая древняя кровь этого мира-а-а…
— Наверное, она-то как раз и очень полезная, — продолжал невозмутимо подливать масла в огонь мой благоверный. — Думаю, даже излишне придирчивые гурманы останутся довольны.
— Полоз, прекрати пугать ребенка. — Я решила вступиться за своего истеричного подопечного и прижала трясущегося то ли от страха, то ли от холода Мираба к себе. Непосредственная близость хоть чьего-то тела придавала и мне уверенности и не позволяла самой поддаться панике. А она была ох как близко. — Как тебе не стыдно, он же еще маленький.
- Предыдущая
- 43/91
- Следующая
