Стеклянный трон - Маас Сара Дж. - Страница 28

• Предыдущая
• 28/98
• Следующая

— Так ты из города на Серебряном озере?

Тогда, по пути в Рафтхол, она угадала верно: Шаол происходил из знатного рода. Скорее всего, его семья правила Аньелем и окрестностями. Жителей этого города называли прирожденными воинами. Десятки лет аньельцы служили живым барьером, оберегающим королевство от орд дикарей с гор. За сходство горных пиков с белыми клыками их так и назвали — Белоклычьи горы. Наверное, жители Аньеля только радовались, когда десять лет назад адарланский король решил усмирить белоклычников. Те бились до последнего и крайне редко попадали в адарланское рабство. Селене доводилось слышать легенды о непокорных белоклычниках. Не желая подчиниться адарланскому королю, они убивали своих жен и детей, а затем сами бросались в пропасть.

Селена представила, каково жить в близком соседстве с сотнями верзил вроде Кэйна, и внутренне содрогнулась.

— Отец и меня готовил к карьере советника, — продолжил Шаол. — Он мне твердил, что наступают новые времена, что с угрозой белоклычников покончено и быть советником теперь куда почетнее и выгоднее, чем военным.

Золотисто-карие глаза капитана смотрели сквозь нее, в прошлое.

— Но я скучал по Рафтхолу.

— И убежал сюда? — изумилась Селена.

Ее удивляла непривычная откровенность Шаола. Помнится, по пути сюда он напрочь отказывался говорить о своей жизни. Может, теперь стал больше ей доверять?

— Убежал? Нет, — усмехнулся Шаол. — Бегство ничего бы не решило. Дорин уговорил тогдашнего капитана королевских гвардейцев взять меня в обучение. Брулло вызвался помогать. Но мой отец отказывался. Старшему сыну всегда труднее. Я ведь должен был унаследовать титул правителя Аньеля. У меня был единственный выход: я позвал стряпчего и в его присутствии отказался от титула в пользу младшего брата. На следующий же день я уехал в Рафтхол. Отец даже не пожелал со мной проститься.

Похоже, капитан сказал ей все, что позволил себе сказать. Итак, у него есть младший брат. Есть несговорчивый отец. А про мать — ни слова. Может, умерла?

— А что ты про себя расскажешь? — вдруг спросил Шаол.

— Я думала, тебя вообще не интересует моя жизнь, — сказала Селена.

Капитан слегка улыбнулся. Он смотрел не на Селену, а на небо, где синие и голубые краски сменялись оранжевыми.

— Почему же, интересует. И больше всего мне интересно, как твои родители решились отдать тебя обучаться ремеслу ассасина. Или они гордились славой дочери?

— Мои родители мертвы. Их не стало, когда мне было восемь.

— Так значит, ты…

У Селены заколотилось сердце.

— Я родилась в Террасене, потом стала ассасином, потом оказалась в Эндовьере, а теперь нахожусь здесь. Как видишь, ничего интересного.

Селена думала, что на этом расспросы кончатся, но Шаол, помолчав минут пять, вдруг спросил:

— Откуда у тебя шрам на правой руке? Он у тебя давнишний, не из Эндовьера.

Конечно не из Эндовьера. Там ее наградили другими шрамами.

— В свои двенадцать я была еще упрямее, чем сейчас. Аробинн Хэмел — так звали моего наставника — все время твердил нам: левая рука у ассасина должна уметь то же, что и правая. В частности, владеть мечом. Поначалу он просто привязал мне правую руку к телу, заставив все делать только левой. Мне это не понравилось, и я перерезала веревку. Он завязал вторично, пригрозив, что если опять развяжу, будет хуже. Я не поверила. Тогда Аробинн сказал: «Выбирай: или ты сама сломаешь себе правую руку, или я». В тот же вечер я приложила руку к дверному косяку и что есть силы рванула дверь на себя.

Селена поморщилась. Ей и сейчас было жутко вспоминать о вынужденном членовредительстве.

— Я сломала две кости. Рука срослась только через несколько месяцев. Мне не оставалось иного, как все делать левой рукой. В том числе и упражняться с мечом. — Селена криво усмехнулась. — Надеюсь, у Брулло были другие методы обучения.

— Рук насильно он не ломал, а в остальном… Сама видела, что снисхождения от него не добьешься.

Шаол встал со стула.

— Завтра — первое испытание. Ты готова?

— Конечно, — соврала Селена.

Капитан постоял еще пару минут, глядя на нее.

— Завтра утром я приду, — сказал он и вышел.

Селена раздумывала об услышанном. Она и не предполагала, как много похожего в ее жизни и жизни капитана Эстфола. И как много совершенно непохожего.

Она вышла на балкон и встала, обхватив себя руками. Солнце садилось. Ветер становился все холоднее. Он трепал складки ее платья, студил спину и наконец заставил уйти с балкона.

Уверенность Селены была напускной. На самом деле ее пугала неизвестность предстоящего испытания. После пятидневных упражнений, после того, как в ее руках побывали все виды оружия, после утомительных упражнений в зале, в саду и комнатах в ее теле не осталось ни одной мышцы, которая бы не болела. Этого она тоже старалась не показывать, хотя попробуй скрыть пульсирующую боль в руках и ногах!

Когда утром Селена вместе с Шаолом пришла в знакомый зал, ее встретили недоумевающие лица претендентов. Зал был перегорожен громадным черным занавесом. Оставалось лишь гадать, что за ним скрывалось. Не так уж важно, что именно. Важно другое: сегодня здесь решится чья-то судьба, и для кого-то первое испытание станет последним.

Претенденты жались к стенам и своим наставникам. Говорили шепотом, но больше молчали. Селена стояла рядом с Шаолом. Капитан был в своем обычном черном мундире. Он не считал предстоящее испытание событием. А «благодетели» претендентов, собравшиеся на галерее, думали по-иному. Разнаряженные, они напоминали птиц, взирающих на мир с высоты насеста. У Селены сдавило горло, когда в их толпе она высмотрела наследного принца. После встречи на королевской аудиенции они больше не виделись. Она не успела прочитать всех книг, присланных Дорином, а потому у нее не было повода писать ему. Принц тоже заметил Селену и улыбнулся ей, блеснув сапфировыми глазами. Она ответила сдержанной улыбкой и отвернулась.

У занавеса стоял Брулло. Его исполосованная шрамами рука сжимала эфес меча.

«Совсем как палач», — подумала Селена и тут же постаралась отогнать эту мысль.

Слева к ней кто-то подошел. Она уже знала кто.

— Малость балаганом отдает, — шепнул Нокс.

Селена мельком глянула на него. Стоявший сзади Шаол насторожился. А вдруг у этого воришки и Селены уже и замысел готов: бежать, предварительно убив всю королевскую семью?

— Уж лучше балаган, чем тупые упражнения, — ответила Селена, понимая, что в такой тишине даже ее шепот слышен не только Ноксу. — Хоть какое-то развлечение.

Нокс затрясся от беззвучного смеха.

— И какое же? — спросил он.

Селена пожала плечами, продолжая глядеть на занавес. Кажется, собрались все. Вскоре уродливые башенные часы прогрохочут девять, и состязание начнется. Нокс был заметно взбудоражен. Но в таких состязаниях каждый сам за себя. Даже если бы она и знала характер испытания, все равно ничего бы не сказала сероглазому воришке.

— Я так думаю, за занавесом прячут стаю волков-людоедов. Нам придется душить их голыми руками.

Селена повернулась к Ноксу, улыбкой показывая вору, что шутит.

— Правда, весело?

Шаол тихо кашлянул, предупреждая Селену, что время болтовни кончилось.

— Удачи, — шепнула она вору и двинулась к занавесу, небрежно засунув руки в карманы своих черных штанов.

Отойдя с капитаном на несколько шагов, Селена не удержалась и все-таки спросила:

— Так ты не знаешь, что там, за занавесом?

Шаол покачал головой.

Она поправила плотный кожаный ремень, болтающийся на ее бедрах. К нему можно было привесить и прицепить неплохую коллекцию оружия. Ничего, через какое-то время ремень перестанет елозить по талии, а там глядишь, может, и заполнится разными полезными штучками. Гибель Глазопожирателя имела и положительную сторону: одним соперником меньше.

Селена скользнула взглядом по галерее. Дорину оттуда прекрасно видно обе половины зала. Мог бы и подсказать, если действительно хочет помочь своей защитнице.

• Предыдущая
• 28/98
• Следующая