Тайна рукописи - Монинг Карен Мари - Страница 35
- Предыдущая
- 35/65
- Следующая
– Ты передумаешь, – сказало Существо.
И исчезло.
Я тупо смотрела на то место, где он только что стоял, прежде чем поняла, что все закончилось. Несмотря на ужасы, которые я видела, я все еще не привыкла к таким вещам, и исчезновение того, что только что было перед носом, меня не на шутку обеспокоило.
Я оглянулась, проверяя, не появится ли эльф за моей спиной, намереваясь схватить меня или совершить еще нечто в том же роде, но я была одна на улице. Я замерзла и внезапно поняла, что температура окружающей среды значительно упала, поскольку я видела, как при дыхании у меня изо рта вырывается пар. Тоненький слой тумана очерчивал вокруг меня периметр, по краю которого холодный воздух и жара сталкивались друг с другом. Скоро я узнаю, что это отличительная характеристика всех высших эльфов: их удовольствие или неудовольствие обычно влияет на небольшой кусочек окружающей среды.
Я снова быстро оглянулась по сторонам. Да, улица была пуста, все двери закрыты, и вокруг не было ни души.
Жутко стыдясь самой себя и своего возбуждения, я засунула руку в джинсы.
И кончила от первого же прикосновения.
До книжного магазина я добралась в пятнадцать минут девятого. Как только я завернула за угол, я сразу поняла, что Бэрронс уже внутри. Его огромный черно-хромированный байк был припаркован у ярко освещенного фасада, почти целуясь, словно кузины при встрече, со степенным «седаном» Фионы.
Я закатила глаза. Мой день продолжал катиться по наклонной. Я надеялась, что Фиона уйдет вовремя, до того как приедет Бэрронс, до того как она выдаст меня.
Не с моим счастьем.
Я обошла дом с тыльной стороны, решив проскользнуть с заднего хода и притвориться, что просидела наверху весь день, – а мой любимый плеер послужит оправданием того, что я не отвечала на стук, – и посмотреть, удастся ли обман. Никогда не знаешь, сработает ли что-то, пока не попробуешь. Может, никто не удосужился проверить мое местонахождение.
Когда я завернула за угол дома, взгляд непроизвольно прикипел к аллее за магазином и раскинувшемуся за ней заброшенному району, к непроглядной темноте с редкими вкраплениями фонарей. Я остановилась, ища тени, которых не должно было там быть. Невеселая улыбка скользнула по губам: самые странные поступки я стала совершать на чистом инстинкте.
Я рассматривала четыре участка тьмы, которые казались мне неправильными. Три из них прилепились к темным карнизам здания, над двумя дверями справа от меня. Четвертый был слева и вел себя куда более храбро. Он сновал туда и обратно по каменному фундаменту магазина, расположенного рядом с тем, что принадлежал Бэрронсу, выпускал и втягивал темные волоски, ощупывая края залитого светом пространства у задней двери.
И все четыре тени казались мне пульсирующими от голода.
«Держитесь на свету, – говорил мне Бэрронс, – и вы будете в безопасности. Тени могут добраться до вас лишь в полной темноте. Они не способны преодолеть даже маленького пятнышка света. И вы никогда, никогда, мисс Лейн, не должны входить в заброшенный район ночью».
«А почему никто не может отправиться туда днем и починить все сломанные фонари? – спросила я. – Разве это не поможет избавиться от теней? Или хотя бы отогнать их?»
«Город забыл о существовании этого района, – ответил Иерихон. – Вы не найдете ни одного документа в «Гарде», который указывал бы на существование этих кварталов, а если вы спросите о них городскую сеть электроснабжения и канализации, они не обнаружат в своих отчетах ни одной записи об этих улицах».
Я фыркнула: «Города не теряют целых районов. Это невозможно».
Бэрронс слабо улыбнулся: «В свое время, мисс Лейн, вы отучитесь пользоваться этим словом».
Поднявшись по ступеням к черному ходу, я подняла кулак и злобно погрозила Теням. С меня на сегодня достаточно всяких монстров. Тень, которая рыскала по фундаменту, заметно ощетинилась в ответ на мой жест. Ее явная враждебность показалась мне пугающей.
Черный ход оказался заперт, но мне легко удалось открыть третье окно. Я пробормотала себе под нос нелестную оценку такой беспечности со стороны Бэрронса и перетащила свое бренное тело через подоконник. Быстренько заскочив в ванную, я направилась в переднюю часть «Книг и сувениров». Я не знала, что заставило меня притормозить, когда я открывала вторую дверь, отделяющую жилую часть дома от магазина, но что-то заставило. Возможно, я услышала свое имя, когда прикоснулась к ручке, или мое удивление было вызвано тем, что голос Фионы, доносившийся до меня даже сквозь дверь, был злобным и напряженным, хотя ее слова и не соответствовали тону. Какой бы ни была причина, вместо того чтобы выдать свое присутствие, я тихонечко приоткрыла дверь и припала ухом к косяку, демонстрируя крушение всех манер, которые воспитывались у десятков поколений женщин нашей семьи: я собиралась подслушать разговор, который велся за этой дверью.
– Ты не имеешь права, Иерихон, и ты знаешь это! – кричала Фиона.
– Когда ты уже научишься, Фиа? – ответил Бэрронс. – Кто силен, тот и прав. А это все, что мне нужно.
– Она не должна здесь находиться! Ты не сможешь заставить ее остаться. Я не допущу этого!
– Ты не допустишь этого? С каких пор ты стала моей хранительницей, Фиа? – в мягкости, с которой Бэрронс задал этот вопрос, таилась угроза, но Фиона или не услышала ее, или решила не поддаваться.
– С тех пор как ты начал нуждаться в хранителе! Ей небезопасно оставаться здесь, Иерихон. Она должна уйти – сегодня, если возможно, но завтра – наверняка! Я не могу постоянно сидеть здесь, чтобы проверять, все ли с ней в порядке!
– Тебя никто и не просит об этом, – холодно ответил Бэрронс.
– А стоило бы! – воскликнула она.
– Ревнуешь, Фиа? Это на тебя непохоже.
Фиона громко вздохнула. Я почти видела ее, стоящую там: глаза горят от страсти, два ярких пятна румянца пламенеют на щеках прекрасно очерченного лица стареющей кинозвезды.
– Если ты решил перевести разговор в личную сферу, то – да, Иерихон, я ревную. Ты знаешь, что я не хотела видеть ее здесь. Но дело не во мне и не в том, чего я хочу. Она просто ребенок, невоспитанный и невинный, как Божий день...
Класс, это я заслужила.
– ... и она не имеет ни малейшего понятия о том, что делает. Она не замечает опасности, которой подвергается, и ты не имеешь права удерживать ее здесь.
– Неверно, Фиа, я могу это делать. Помнишь? Права меня не интересуют. И никогда не интересовали.
– Я не верю этому, Иерихон. Я знаю тебя.
– Нет, Фиа, ты только думаешь, что знаешь меня. А на самом деле ты ничего обо мне не знаешь. Или не вмешивайся в это, или уходи. Я уверен, что смогу найти кого-нибудь другого для... – он запнулся, словно подыскивая правильные слова, – удовлетворения моих потребностей.
– О! Удовлетворения твоих... О! Так вот чем я занимаюсь? Удовлетворяю твои потребности? И ты ведь сделаешь это, не так ли? Ты отыщешь мне замену. И даже не найдешь времени со мной попрощаться, верно? И наверняка не станешь обо мне думать!
Бэрронс мягко засмеялся, и я представила их обоих, почти увидела, как он обнимает ее за плечи, возможно даже проводит пальцами по ее бледной щеке.
– Фиа, – сказал он. – Моя глупенькая, милая, доверчивая Фиа, в моей голове всегда есть место для мыслей о тебе. Но я не тот человек, которым ты меня себе представляешь. Ты непростительно романтизировала мой образ.
– Я никогда не видела в тебе того, кем ты не можешь быть на самом деле, Иерихон, – страстно ответила Фиона, и даже я, невоспитанный невинный ребенок, поняла, что означает эта фраза – я услышала в ее голосе слепое признание в любви.
Бэрронс снова засмеялся.
– И вот в этом, моя дорогая Фиа, заключается главная ошибка всей женской половины человечества: они влюбляются в того, кем может быть мужчина. А мы слишком редко видим в себе то, что видите вы, и слишком редко соответствуем вашему вымышленному идеалу. Перестань придумывать себе черты того, кем я мог бы быть, и внимательно, пристально, оценивающе взгляни на того, кем я являюсь.
- Предыдущая
- 35/65
- Следующая
