Тим - Маккалоу Колин - Страница 35

• Предыдущая
• 35/48
• Следующая

— Всегда легче что-нибудь понять, когда поставишь себя на место другого, не так ли? Слышишь, нас зовет папа? Ты сможешь с ним разговаривать и не плакать?

Он спокойно кивнул:

— Да, я буду в порядке. Мне очень нравится папа, после тебя я люблю его больше всех. Но он вроде бы принадлежит маме, правда? А я принадлежу тебе, поэтому я уже не так переживаю. Теперь я принадлежу тебе. А принадлежать — это не грех? А, Мэри?

Она покачала головой:

— Нет, Тим. Это не грех.

Голос Рона послышался ближе. Мэри крикнула, чтобы он знал, где они, и осталась на месте.

— Мэри?

— Да, Тим?

Все еще лежа на земле, он поднял голову, и в его глазах появилось такое выражение, будто он что-то вдруг понял:

— Я сейчас придумал, Мэри. Ты помнишь тот день, когда мама умерла, и ты пришла забрать меня?

— Да, конечно, помню.

— Так вот, Дони говорила тебе что-то ужасно сердитое, а я не понимал, почему она так сердится. Когда она кричала на тебя, я представил, что она думает, будто мы сделали что-то ужасное. Теперь я знаю! Она думала, что мы целовались?

— Что-то вроде этого, Тим.

— О! — он задумался несколько секунд. — Тогда я верю тебе, Мэри, Я правда верю, что нам нельзя целоваться. Я раньше никогда не видел Дони такой, и с тех пор она была неприветлива к папе и ко мне. Она очень ругалась с папой, чтобы я не ездил к тебе на выходные, и теперь она к нам больше не приходит. Так что я верю, что это — грех, а то бы Дони так себя не вела. Но почему она думала, что ты позволяешь нам целоваться все время? Ей бы следовало знать, что ты лучше, чем она думает, Мэри. Ты бы никогда не позволила, чтобы мы делали что-нибудь дурное.

— Да, я согласна, но иногда люди слишком расстроены, чтобы думать правильно, и, кроме того, она не знает меня так хорошо, как ты или папа.

Он пристально смотрел на нее.

— Но папа принял твою сторону, а он тогда тебя совсем не знал, — разумно заметил он.

Рон, отдуваясь, шел к ним между деревьями:

— Все в порядке, Мэри, дорогая? Она улыбнулась и подмигнула Тиму;

— Да, Рон, все в порядке. Мы с Тимом поговорили и все объяснили друг другу. Больших проблем не было, поверь, просто недоразумение.

Но не все было в порядке. Сказано: «Не буди спящего пса», но пса разбудили. Мэри имела все основания радоваться, что Рон теряет силы, так как если бы он был полностью здоров, он непременно бы заметил изменения в Тиме. А так веселый добрый юмор, который вернулся в их отношения, вполне его удовлетворял, а глубже он не смотрел. Одна Мэри понимала, что Тим страдает. Десятки раз в день она ловила на себе его жадный сердитый взгляд, и тогда он сразу же выходил из комнаты с виноватым видом.

«Почему все должно меняться? — спрашивала она себя. — Почему что-то прекрасное и совершенное не может оставаться таким всегда?»

«Потому что мы — люди, — давал ответ ее разум. — Потому что мы так сложны и порочны, потому что если с нами происходит что-то приятное, мы хотим повторения. А при повторении все меняется. Меняется форма и сущность того, что было раньше». Нельзя вернуться к первой фазе их дружбы, поэтому остается либо идти дальше, либо пытаться оставаться на месте. Но ни то, ни другое не подходит. Если бы Тим был умственно нормален, она бы попыталась поговорить с ним еще раз. А так — что это может дать?.. «Это — тупик», думала она, и в отчаянии качала головой.

Сначала она хотела поговорить с Арчи Джонсоном, но отвергла эту идею. Он был добрый человек, но он никогда не поймет все нюансы ситуации. Эмили Паркер? Хорошая старушенция, да и наблюдала она их с Тимом отношения с самого начала с интересом и симпатией. Но что-то мешало Мэри поделиться с этой энергичной представительницей пригородного матриархата. В конце концов, она позвонила Джону Мартинсону, учителю в школе для умственно отсталых детей. Он тотчас же вспомнил ее.

— Я часто думал, куда вы делись, — сказал он. — Как дела, мисс Хортон?

— Не слишком хорошо, мистер Мартинсон. Мне крайне необходимо поговорить с кем-нибудь, и я подумала, что вы — именно тот человек. Прошу прощения, что вешаю на вас свои проблемы, но я просто не знаю, что делать, и мне нужна квалифицированная помощь. Могла бы я привезти к вам Тима?

— Конечно. Как насчет того, чтобы поужинать у меня завтра вечером?

Мэри записала адрес, затем позвонила в дом Мелвилов.

— Это Мэри, Рон.

— О, добрый день, дорогая. Что-то случилось?

— Ничего особенного. Я подумала, не могу ли я взять Тима с собой в гости завтра вечером?

— А почему бы и нет? Кто это?

— Учитель в школе для умственно отсталых детей. Удивительный человек. Я думаю, он сможет оценить Тима и дать нам советы, как обучать его.

— Прекрасно, Мэри! До завтра.

— Отлично. Кстати, я была бы благодарна, если бы ты не очень говорил об этом Тиму. Я хочу, чтобы он встретился с этим человеком без подготовки.

— Заметано! Привет, милая.

Джон Мартинсон жил недалеко от школы, которая находилась в пригороде Сиднея, как раз у подножия Голубых гор. Тим, привыкший ездить в северном направлении, был очень рад поездке в другую сторону. Он приклеил нос к стеклу и разглядывал ярко освещенные витрины магазинов, рестораны, работающие круглые сутки, и огромные открытые кинотеатры, куда зрители въезжали прямо на машинах.

Дом Мартинсонов был большой, но без всяких излишеств, построенный из досок, выкрашенных в бледно-розовый цвет. Звонкие голоса детей доносились из комнат.

— Почему вы не прошли через заднюю веранду? — спросил Джон Мартинсон, когда он открыл дверь на звонок Мэри. — Я из нее сделал кабинет, и нас там никто не побеспокоит.

Он представил их жене и трем своим старшим детям, а потом сразу провел через дом в свой кабинет.

Джон Мартинсон с любопытством и явным восхищением смотрел на Тима. Он вытащил две бутылки пива и налил себе и Тиму. Они разговаривали, сидя в больших креслах с каждой стороны его рабочего стола. В течение получаса, пока мужчины непринужденно беседовали, Мэри не сказала ни слова. Тиму учитель понравился, и он не испытывал никакого напряжения, болтая о коттедже, о саде, о своей работе у Гарри Маркхэма. Он совершенно не осознавал, что все это — беседа специалиста с пациентом.

— Вы любите вестерны, Тим? — спросил , наконец, Джон Мартинсон.

— Да, я их очень люблю!

— Хорошо, у меня тут есть кое-какие дела, которые мы должны обсудить с мисс Хортон и которые, я думаю, вам будет скучно слушать. Почему бы вам не пойти и не посмотреть с моими ребятами кино? Через несколько минут по телевизору будут показывать замечательный вестерн.

Тим с удовольствием отправился с учителем вглубь дома, а когда хозяин вернулся, Мэри услышала, как где-то вдалеке смеется Тим.

— С ним будет все в порядке, мисс Хортон. Моя семья привыкла к таким людям, как Тим.

— Я не волнуюсь.

— Ну, так в чем дело, мисс Хортон? Можно я буду звать вас Мэри?

— Да, конечно.

— Хорошо! Зовите меня Джон. Кстати, я теперь вижу, что вы имели ввиду, когда назвали Тима красавцем. Я никогда не видел человека с такой внешностью, даже в кино. — Он засмеялся, посмотрев на свое слишком худое тело. — Я против него просто слабак.

— Я думала, что вы собираетесь сказать, что это просто несчастье, когда такой красивый человек и умственно отсталый.

Он удивился.

— Почему я так должен думать? В каждом из нас есть что-то красивое и что-то некрасивое. Я признаю, что черты лица Тима и его тело великолепны, но не кажется ли вам, что эта совершенно потрясающая красота в большей степени отражение его души?

— Да, — сказала благодарно Мэри и подумала, что правильно сделала, приехав сюда.

— Я сразу увидел, что он очень хороший. Один из самых добрых, я… Вы хотите, чтобы его протестировали специалисты?

— Нет, я пришла совсем не за этим. Я пришла потому, что обстоятельства поставили меня в весьма затруднительное положение, и я не знаю, как поступить. Самое ужасное, что в любом случае, Тиму будет нанесен удар, возможно, очень тяжелый.

• Предыдущая
• 35/48
• Следующая