Шебеко - Гаврилов Иван Дмитриевич - Страница 31

Голос Меланьи Аркадьевны будто даже задрожал. Она бросила в зал глубокомысленный взор, словно говоря: «А ведь в том и моя заслуга… Помните это!» И села, как ни в чем не бывало.

Леня стоял смущенный и лишь улыбался, кивая всем в знай благодарности. Белое его лицо вовсе заалело, когда Леонид Матвеевич отдал ему желанную золотую медаль — в дорогой массивной коробке, в глазах Лени засветилась радость. Плотно сжатые его губы как бы клялись, что он не подведет класс, постарается поднять его марку.

«Упрямый парень! — промелькнуло в голове Коли, а в сердце же ворвались ревнивые мысли. — Он добьется своего… А ты? Ты чего достиг? Да ничего! Даже среднюю школу не одолел без троек…» Его вдруг прожгла обида, сердце нестерпимо сжалось, когда он вспомнил свое отношение к учебе. Если бы не гулял да не играл в карты, ведь мог он сравниться с Леней!

Очередь за аттестатом дошла и до Коли. Нет, хлопец не растерялся, не покраснел, был спокоен, пожалуй, даже несколько равнодушен — сказывалась неудовлетворенность собою. Он взял документ и воротился обратно. Как и предвиделось, его выход не вызвал оживления. Сопровождали его жидкие, обидные аплодисменты. И чудится Коле, что все вслед ему смотрят с сожалением — не оправдал он их доверия. Лишь преподаватель физики, Лев Федорович, поощрительно подмигнул ему. Смотри, мол, не подведи. Помни, что я сказал… А говорил он о необходимости выбора профессии, о серьезном подходе к этому делу. Посоветовал бороться за звание энергетика иль физика в Чебоксарах. «В МЭИ — половина студентов из других городов и областей страны, — засвидетельствовал он однажды. — Почему выпускники чувашских школ не в состоянии им составить конкуренцию? Здесь, наверное, дело в том, что уровень преподавания в селе еще значительно отстает от городского… Да и многим из нас не хватает целеустремленности. Я был бы счастлив, если кто-либо из вас поступит в сей институт…» Еще запомнились его слова о разумном использовании энергии. Ученики уже были в курсе о существовании водородной бомбы, но о возможности создания нейтронной и понятия не имели. Подробно им это объяснил физик. Впоследствии Коля еще долго удивлялся предвидению Льва Федоровича о нейтронной бомбе… Сейчас же Коля лишь мысленно клялся физику: «Помню, Лев Федорович, твои слова, помню. Буду, не я, если не возьму сей барьер…»

— Валя, подожди… Можно тебя на минутку?

— Что ты хочешь?

Валя легко подскочила к Коле и встала рядом. От музыки и танцев она улыбалась и цвела. Золотистые ее волосы пахли духами, еще чем-то летним, взбудораживающим. У Коли захватило дыхание. Встреча состоялась в коридоре, между танцплощадкой и буфетом, подле которого сновала толпа, валялись бумажные стаканчики и множество конфетных оберток.

— Хочу с тобой поговорить, — проворковал Коля, восхищенно поглядывая на девушку. — Выйдем на улицу. Дело есть…

И что более всего поразило Колю, Валя послушалась и покорно побрела за ним. Улица пустовала — выпускники в те минуты до единого толпились на танцплощадке, где разгоряченный от вина физик, Лев Федорович, забористо исполнял «шейк»…

— Так, слушаю тебя… О чем хочешь мне шепнуть? — Валя была самой нежностью, кротостью.

— Просто захотелось с тобой рядышком постоять… А то ты ходишь под руку с Надей, будто вы неразлучные подруги. На меня же вовсе не обращаешь внимания… Думаешь, раз красивая, так, значит, себе все можно позволить?

— Я красивая? С чего ты взял?

— Послушай, брось ты прикидываться дурочкой! Ведь знаешь же, что красивая. Вон Костя Фролов пророчит, что со временем из тебя выйдет отменная красотка, якобы на весь Первомайск… И знаешь, с ним я согласен… Интересно, будешь мне писать тогда или нет?

— Ты же еще никуда не уехал…

— Так поеду… За этим дело не станет — скоро, как перелетные птицы, разъедемся по всей стране. Неплохо было бы встретиться еще летом, до поступления в вуз… Только вряд ли это удастся — нас разделяют восемь верст! К тому же у дивчины, как я понимаю, масса поклонников, верно? — Коля перешел на полушепот.

В округе господствовала темень, лилась музыка. Сухой воздух глушил запахи цветов, акаций, густо проросших возле замшелых дворов. Валино лицо терялось в темноте, но Коля отчетливо помнил каждую его черточку. Ее синие глаза, тонкий прямой нос он мог бы отличить от тысячи других! Коля столь приблизился к девушке, что отчетливо слышал биение ее сердца. Он обнял ее, чуточку поцеловал и, почувствовав, что она призывно ответила губами, вовсе потерял голову. Кровь ударила в виски. Он принялся целовать ее, причем с невиданным доселе безумством, с непередаваемым упоением, забыв обо всем. Сколь долго продолжалось это — они не ведали.

— Пойдем, Колечка… Будешь писать, буду и я… Договорились?

— Идет… Только учти: вовремя отвечай. Думаю, все будет в норме…

Валя вошла в зал, а Коля прислонился к столбу, что был немым свидетелем тех счастливых минут. Снова им овладела непонятная грусть. В последние дни подобная печаль часто навещала его. Все, кажется, на месте: настроение отличное, рядом друзья. Но вот нежданно-негаданно кинется на него грусть — и хоть волком вой!

Его внимание привлек Млечный путь. Мириады звезд умещались в нем. «Вот бы побывать на одной из них, — почему-то вдруг возникла шальная мысль. — Построить бы фотонную ракету, о чем рассказывал Лев Федорович, и улететь в межзвездное пространство. Конечно, захватив с собой Валю…» В Колиной душе еще жила заветная мечта — отправиться в кругосветное путешествие. Вызнать: как живут люди? О чем думают? Казалось, что осуществление сих мечтаний, идей зависит более всего от личности, ее сильного, делового подхода к цели; от умения покорять трудности, обстоятельства, неизбежно выраставшие на пути. Но пока до этого было далеко. Рядом с ним лишь желтые акации застыли величаво, очевидно, воображая из себя заморских королев. Теплая ночь, предрассветное небо нежно обволокли Колю, словно обещая в перспективе свое покровительство, надежную защиту от предательски меняющихся обстоятельств.

В глухом чулане, где, по обыкновению, Коля коротает ночь, утро начинается с солнечного зайчика, что прожектором вычерчивает в помещении четкую линию. Сей зайчик не трогает никого: он простодушно вонзается в щербатую дверь и ждет, когда ласковое солнце его перекинет в уголок, где спит Коля. Но зайчику-горемыке ни в жизнь не застать юношу на месте — часиков в шесть утра Коля уже бежит во двор, брызгает себя колодезной водой, и жизненная круговерть вновь захватывает его до темноты. Днем Коля пропадает на поле — ведь сейчас там уйма хлопот. По вечерам же, когда на улице призывно заиграет гармонь, парень летит к дружкам. А с Валей он так и не свиделся после памятного вечера в Первомайском…

За прошедшее время хлопец сделал попытку обзавестись паспортом, но нарвался на неудачу: сей документ, как выяснилось на месте, молодежи села выдавали лишь в случае приглашения в какое-либо учебное заведение или же по обстоятельствам, дающим право на выезд из родного колхоза.

В одной из поездок в Батырево, в райцентр, Коля столкнулся с корешем, Фроловым, пребывающим, как всегда, в веселом, приподнятом настроении. Костя, оказывается, уже успел пробить себе паспорт.

— Как это тебе удалось? — Коля был шокирован пронырливостью друга.

— Очень просто! — Костя принял многозначительный вид. — Раз-раз — и полез в дамки… Кстати, это дело не такое уж и трудное, если за пазухой держать вызов из института, усек?

— И куда же ты путь держишь?

— В Ташкент, к сестре… Вообще-то, хочу побыстрее в город мотануть. Так и хочется сытной и светлой жизни, как поется в песне. А что в деревне? Целый день пашешь как вол, а получаешь гроши… Жизни нет! Нет возможности ни прилично одеваться, ни сходить к культурным девушкам…

Еще шепнул он об том, что раскрасавица Валя нынче гуляет с броским, симпатичным парнем из соседней деревни. Сие известие кольнуло сердце Коли, но особое значение ему он не придал. Мало ли что гуляет? Он ведь и сам встречается с Ириной…