Шебеко - Гаврилов Иван Дмитриевич - Страница 22

С приближением к конечному маршруту ребята явно стали сбрасывать психологический груз, так жестко давивший их на всем протяжении пути Зачастую астронавты молча входили в пульт управления кораблем, молча взирали на экран телевизора, где, хотя и со скрипом, но все же пробивались обрывки изображения загадочной планеты. Видно, телеметрический комплекс не совсем выбыл из строя, коль временами натруженно ревел. И сейчас астронавтов более всего волновал вопрос: как встать на эффективную орбиту? Была бы связь с Землей, не было бы проблем. Специалисты центра управления полетом легко бы поправили их в случае необходимости. Сейчас же с помощью автономной системы управления кораблем астронавтам приходилось поработать весьма основательно…

"И чего же не повернули назад? Ведь сам, собственными руками организовал продолжение полета… Как был прав Эдвард, утверждая, что наши шансы весьма мизерны в сравнении с существующим риском…" — Терентьева жгли тревожные мысли, острое желание поправить положение хотя бы ценой колоссального мастерства экипажа, бессонных ночей наконец. И здесь Терентьев вспомнил великого писателя Роберта Стивенсона, который как-то изрек: "Каждый способен нести свою ношу, какой бы тяжелой она ни была, до прихода ночи. Любой из нас способен выполнить свою работу, даже самую трудную, в течение одного дня.

Любой из нас может жить с нежностью в душе, с терпением, с любовью к окружающим, добродетельно до захода Солнца. И именно в этом состоит подлинный смысл жизни». Во как рассуждают великие люди! И наверняка действуют в жизни согласно принципам своим… А он, Терентьев, в трудные минуты чуть было не раскис. Его терзают бесплодные мысли, которые, подобно ручейку, потихонечку бегут и бегут вдаль, увлекая его в область тревожных чувств…

Разом командир встряхнулся, почувствовав недовольные взгляды присутствующих. Он невольно принял довольно веселый, оживленный вид, хотя в душе по-прежнему бродили смутные и беспокойные мысли.

— Ну что, парни! — отчеканил командир, ласково взглянув на товарищей. — Приближаемся к Марсу. Вас, собственно, уже можно и поздравить с удачным выполнением первого этапа работ. Держались вы молодцом! Не подвели…

Бейкер сперва удивленно глянул на Терентьева, стараясь понять, что выдумал в очередной раз командир, но, видя, что тот без лукавства, искренне их поздравляет с прилетом на чудную планету, облегченно вздохнул — видно, у них не такие уж и плохие дела, коль глава экипажа выражает восхищение. И по напряженному телу, так затосковавшему в последние недели по безмятежности, по веселым и бесшабашным дням, прокатилась нежная волна расслабленности.

— Ты и в самом деле думаешь, что мы неплохо провели первый этап работ? — брови Бейкера взметнулись ввысь.

— А разве не так? — был ответ. — Мы прорвались через бесконечные пространства, выдержали небывалый по силе стресс, встретив на своем пути безвестных инопланетян, и доселе еще сидим без связи. Но несмотря на все перипетии жизни, мы вот живы и готовы действовать и дальше. Это уже сам по себе успех…

От этих слов у Якавы посветлело в душе. Конечно они достойны уважения! Но кричать об этом на весь мир не в характере электронщика…

— Настоящая работа еще только начинается… — осторожно роняет Якава, а его жилистые пальцы показывают на Марс, что радугой переливается на голубом экране телевизора. — Как я понимаю, там будет еще жарче, чем здесь.

— Основные параметры Марса, в принципе, мы уже знаем, — просто обронил Терентьев. — Если удачно вклинимся в орбиту, то потихонечку могли бы заниматься исследованиями его поверхности. А после, возможно, и приземлились бы на планету…

— А что, собственно, нам известно о планете? — недовольно хмыкнул Бейкер. — То, что она круглая и похожа на Землю?

— Тебе лучше знать об этом… — подковырнул его Терентьев. — Ты у нас физик, а стало быть, мастер по этой части…

— Говоря словами Сократа, я знаю только то, что ничего не знаю! — Бейкер вновь задумчиво прилип к телевизионному изображению Марса.

Астрофизик, конечно, занижал свои возможности. Он в точности знал, что из себя представляет поверхность Марса — эти данные были получены еще в семидесятые годы двадцатого века при помощи американских аппаратов типа "Викинг" и советских "Марс".

С одной стороны, рельеф Марса состоит из бесчисленных карьеров, усыпанных, словно горошек, на значительной площади. Эти карьеры образовались давно, до одного миллиарда лет назад, и размеры их порою достигают бешеных величин. Гора "Олимп", например, по высоте равна двадцати семи километрам, а вулканическое ее жерло составляет семьдесят километров. И самое поразительное в том, что это поистине сизифово сооружение зачастую окружено белесыми облаками, окружность которых доходит до тысячи километров. Вот тебе и Марс, масса которого в девять раз меньше Земли! Какие силы здесь воздвигли столь гигантское сооружение, и, самое главное, во имя чего создан сей великолепный монумент? Этого еще не знает никто…

С другой стороны, в отдельных местах поверхности Марса блаженствует обыкновенная пустыня, каких много на Земле. Только не хватает причудливых растений, да еще, возможно, пронырливых зверьков, зарывшихся в песок от жаркого приветливого солнца. Зато на Марсе полно камней, разбросанных чьей-то мудрой рукой, песчаные дюны задумчиво глядят вдаль, а различные холмы перемигиваются со всеми, кто осмелился вступить на сию почву в предрассветное, стылое марсианское утро…

Бейкер провел ладонью по волосам, мимолетной мыслью отбросил все сомненья и насторожился: теперь уже, с приближением к красноватому диску, следовало ухо держать на макушке.

— А если идти ва-банк, как сказал бы наш шеф, то лучше всего нам приземляться в районе какой-либо каменистой местности, — посоветовал астрофизик, краешком глаза наблюдая за Терентьевым: интересно, как отреагирует на его слова командир?

В последние дни экипаж замкнулся в себе, практически мало кто с кем разговаривал, и у Бейкера в голове колобродит мысль, будто командир дуется на него. Собственно, за что? За то, что не согласен был лететь дальше? Но ведь у русских на сей счет есть отличная поговорка: не зная броду, не лезь в воду! Сказано хорошо, даже чересчур хорошо!

— Каменистая местность, — через миг пояснил астрофизик, — твердо будет держать наш корабль от погружения в почву.

— Это-то я знаю… — степенно ответил командир. «Он что, думает, я такой уж простофиля, что дам команду приземлиться в районе песчаных дюн? Тоже мне ученый…»— недовольно подумал Терентьев, все более раздражаясь неизвестно чем.

С приближением Марса приближались и нервные, крайне напряженные минуты. В этих условиях нервы должны быть в железной клетке, а здесь, выходит, они расшатаны до предела…

— В таком случае, — с воодушевлением добавил Бейкер, — я всем советую приземляться возле нашего «Викинга-1». Здесь местность пустынна и содержит достаточное количество камней. Хоть раз в жизни глянем на наш чудо-аппарат. Шутка ли, на чужой земле, в пятьдесят пять миллионов километров от завода, что выпускает его в свет, встречаем своего собрата…

— Насколько я помню, — возразил Терентьев, — одна из посадочных опор этого «Викинга» полностью погрузилась в рыхлую почву. Стало быть, данная местность не совсем удовлетворяет нашим условиям. Ведь наш-то посадочный модуль значительно тяжелее первых пионеров Марса, верно?

— Пустяки! — уверенным тоном сказал Бейкер. — Площадь посадочных опор нашего модуля значительно превышает прежние образцы, и следовательно, опасность с этой точки зрения нам практически не грозит…

— Пока о приземлении на поверхность Марса говорить еще рано! — заметил Якава, до сих пор молча наблюдавший красновато-оранжевый диск Марса. — Вы упустили из виду, что в эти самые мгновения на Марсе вот-вот могут начаться сильные бури, и тогда от всех ваших соображений останутся рожки да ножки. Просто по той причине, что они уже никому будут не нужны…

Терентьев задумался. Согласно заранее составленным планам «Союз» должен был проводить предварительное обследование планеты, встав на круговую орбиту, и только уже потом, убедившись в полном отсутствии пылевых бурь и прочих неприятностей, приземлиться в районе Моря Сирен. Здесь исследователей более всего интересовали так называемые марсианские каналы, уже в течение многих лет взбудораживающие светлые умы. Дело в том, что еще в 1877 году при помощи обыкновенного телескопа итальянский астроном Скиапарелли заметил на Марсе прямые узкие линии, удивительным образом напоминающие искусственные каналы, прорытые разумными существами. И, естественно, у всех возник любопытный вопрос: неужели и в самом деле на далекой планете существует разум? Сейчас же, с развитием науки, просматриваемые в телескоп каналы получили название «Рилли», и ученые точно знали, что в Море Сирен существует их немало. Загадка в том, что они расположены строго параллельно по отношению друг к другу, ширина их составляет не более одного километра, а глубина — несколько сот метров. Протяженность же этих "Рилли" ни много ни мало 1800 километров! Во где сидит одно из семи чудес Света! И вот эти «каналы» собственными глазами должен был созерцать Человек, с близкого расстоянья и, оценив столь мудрое сооружение всей мощью мыслящего мозга, дать решение вопроса: кем произведены на свет эти «Рилли»? Каково их назначенье? И, самое главное, когда? Сейчас же, когда все планы экипажа перепутались, переплелись в один неразрывный узел, командиру был смысл обратить внимание на предложение Бейкера. Ведь в «Викинге» доселе находится отличный телецентр, хотя уже и не действующий, но со всеми запчастями! С точки зрения практической полезности, пожалуй, предложения лучше и не сыскать… А что же пылевые бури? Их-то пока как раз и не видать. Да и будут ли они вообще? По статистике, пылевые бури на Марсе начинаются в сентябре — октябре. Сейчас же во дворе — середина августа… Но самое обидное в том, что эти бури свое начало берут именно в дни Великого противостояния с Землей, то есть тогда, когда расстояние между двумя планетами минимальное, мизер — всего каких-то пятьдесят пять миллионов километров. Это хуже, поскольку экипаж «Союза» к своему загадочному соседу приближается именно в эти дни. На родимой Земле уже гудит и переливается неоновым светом две тысячи пятый год, но это ровным счетом ничего не значит, ибо дикая природа Марса практически не меняется в поведении на протяжении сотен тысяч лет…