Шебеко - Гаврилов Иван Дмитриевич - Страница 1

— Коля, привет! — воскликнул довольно высокий, породистый парень и, вовсю улыбаясь, шагнул в сторону матерого студента. — Как поживаешь? — и не дожидаясь ответа, Володя сразу же заговорил о себе. — Да вот приехал позавчера. Думал, все мои однокурсники защитились и разъехались по домам, а тут, смотрю, на белый свет появляешься ты. Рад, рад тебя видеть… Кстати, а ты чего не уехал?

— Я же в академотпуске… — пояснил друг, все еще не веря собственным глазам. Неужели перед ним действительно Володя, знаменитый Володя, что расстался с ними недавно, после третьего курса?

Карие, удивленные и в то же время просветлевшие глаза Коли Спиридонова блестят небывалой радостью, каким-то непередаваемым внутренним светом. Шутка ли, средь лавины студентов, знакомых и незнакомых, с разных курсов и факультетов, будто с неба сошел и улыбается ему настоящий друг, Володя Зюзин. Родная душа, каких мало в мире людском.

— А ты чего здесь делаешь? — в свою очередь спросил Колечка и еще раз оценивающе глянул на Володю.

Друг явно возмужал, в нем появилась степенность, солидность наконец. Да и одет он по высшему классу: в темном новеньком костюме, а красная сорочка в паре с черным галстуком еще резче подчеркивает белизну его пухленьких щек. Красота, а не человек!

— Я? — между тем выдавил из себя Володя. — Приехал восстанавливаться, вновь занять место достойного студента. Вчера вот разговаривал с деканом. Я ему говорю: «Михаил Васильевич, все мои однокурсники защитились и разъехались по домам. В самый раз меня вклинивать на четвертый курс. Обещаю хорошо закончить факультет и честно работать как молодой специалист. Примете?» А он, собственно, и не против… Я же учился нормально, во всяком случае, не глупец. И, естественно, он это дело знает. Так вот, он мне и заявляет: «Я лично не против. Думаю, из тебя выйдет неплохой инженер. Но восстанавливаться еще рано. Тебя знают все младшекурсники, и, стало быть, сей ход со стороны деканата уронил бы наш авторитет. Но это не значит, — добавляет декан, — что у тебя нет никакой перспективы. Мы тебе дадим соответствующую справку, и ты подъедешь в Марийский политехнический институт. В Йошкар-Олу. Будешь человеком…» И что ты думаешь? Он мне без лишних слов оформил справку, дал неплохие советы, и теперь я свободен как ветер. Кстати, ты в какой комнате?

— В тридцать пятой, — был ответ.

— В четвертом общежитии?

— А где же еще?

— Может быть, во втором?

— Да нет, — протяжно сказал студент. — Теперь основная масса «лесхозников» проживает в четвертом общежитии. В принципе, там лучше, чем во второй общаге. Все новое, доброе, и к тому же простор.

— Понятно… — неопределенно буркнул Володя и не торопясь осмотрел небольшой холл главного корпуса института, где происходила эта встреча.

Слева от Зюзина притаился вход в студенческую столовую, и небольшая, ладненькая дверь, что вела туда, в душе бывшего студента вызвала острейшие воспоминания. Сколько раз, бывало, он прямо-таки влетал в сей заманчивый проем по утренней зорьке. В надежде на добренькие сосиски или же великолепные котлеты. Что ни говори, а хорошо быть студентом, ибо у него впереди масса надежд, суждений, мыслей, которые, словно далекие синие горы, зовут и зовут его в беспредельную даль. Неужели не суждено вновь занять место хотя бы серого студента? Не глупец же, не ленив и хорошо знает, что ему надобно в жизни… Эх-х!

— Ну, что ж, — грустновато добавил Зюзин, — давай съездим в город, в пельменную. Как говорится, отметим нашу встречу. А то разъедемся по домам, так вряд ли больше встретим друг друга…

— Почему же это не встретимся? — обиделся друг. — Было бы желание да деньги. Подобные встречи мы организуем вмиг!

— Особо-то не организуешь… — уже зрело, степенно заметил Зюзин. — Ты еще не представляешь себе, как человека втягивает и словно болото засасывает повседневная, рутинная жизнь. Масса проблем, хлопот и дел так цепко держат человека в собственных объятьях, что не особо-то попрыгаешь по жизненным волнам. Я вот, — продолжил собственную мысль хлопец, — после вас сразу же устроился железнодорожным мастером. Работенка вроде бы не тяжелая. Покомандуй молоденькими женщинами, и все! Но все равно уже чувствуешь какую-то ответственность, заботы, что камнем лежат на твоей шее. Но здесь же я был лишь в качестве временного человека. Как говорится, перекати-поле, а что будет, ежели устроишься капитально, на соответствующую должность? Ведь задавят обстоятельства, прямым ходом задавят… Вот что я вынес после года работ. Но по молодости, конечно, все это переносишь легко. Немного отдохнешь, и усталости как ни бывало. Уже хочется на танцы, и к девкам…

Друзья вышли во двор. В округе господствовал июнь. В зеленом уютненьком скверике, возле института, вовсю щебетали птицы. Солнечное небо приветливо глядело на ребят, а вдали на дороге, по Сибирскому тракту, с грохотом и ревом проносились машины и автобусы. И везде ощущались покой, веселое настроение и какая-то безмятежность, наверное, тоже. Завидев столь теплую погоду, парни враз убавили ходьбу, а после и вовсе остановились, глядя на приветливый окрест.

И в сей же миг в душе Зюзина волною вздыбились противоречивые чувства: и сожаление о содеянном, в результате которого он должен был расстаться с институтом, и масса надежд резво вошли в его сердце. И как он промахнулся тогда, нашел колдобину средь прямой? Сейчас же он был уверен, что подобного в жизни не повторит вновь, что в дальнейшем будет добр и справедлив ко всему. Как плохо, что человеку свойственно ошибаться на земле…

Коля же, напротив, думал лишь о сегодняшнем дне. Ему бы хорошенько поесть да еще вдоволь поспать. А что будет завтра, в тот миг его особо и не волновало. Будет день — будет и пища. И этим сказано все!

В пельменной, собственно, народу было немного. Во дворе забористо гуляла знойная пора, и, стало быть, горожане более всего нацеливались кто на дачу, кто на юга, а кто и на великолепные берега озера Шарташ.

Парни взяли по две порции пельменей, прихватили по стаканчику чая и сели за ближайший стол.

— Как у тебя дела на любовном фронте? — поинтересовался Коля, лишь бы не молчать. — Может, уже женился?

— Да брось ты! — отмахнулся друг. — В таком возрасте и жениться… Я что, дурень? Вначале треба окончить институт, положить в карман новенький диплом, а потом уже думать о собственной семье. Тем более, дурное дело — не хитрое, верно?

— Но со своей Ниной-то ты хоть дружишь?

— Еще как! — моментально ответил друг. Его красивые, глубоко посаженные глаза вовсю заулыбались в пространство. — Одним словом, погуляли на славу!..

— А теперь что, бросили гульбу?

— Безусловно! — коротко резанул друг. — Теперь даже не здороваемся при встрече… Разошлись мы, как в море корабли. Я ей одно, а она — второе. Ей бы замуж, и весь разговор. Хлебом не корми, но дай мужика, и все! А мне что, к спеху? Не горит… В отместку за все она взяла да выскочила замуж… Есть у нас там в городке один тюфяк. Между прочим, давно он гонялся за ней. Но пока я был, только со стороны вздыхал. Но как только я ушел — сразу же прилип к ней. В общем, она вышла замуж и уже родила дочь. Как-то на днях встретились с ней возле магазина… Вся какая-то в заботах, поблекла и уже не здоровается со мной. Как будто меня и не знает… Я что? Я тоже сделал вид, будто ее не знаю. Но ведь точно же в курсе, что наблюдает за мной. Но, конечно, мне это все равно… Вышла замуж — пускай и живет. А нам с тобой, Колечка, надлежит выбрать других невест… Я вот на своей работе, средь рабочих девчат, выделил одну. Думаю, начну с ней разводить шуры-муры. А потом стукнуло в голову: «А зачем, собственно, мне это надо?» Завяжи с ней близкое знакомство, и все: тут же начнет качать права. Как ни крути, я все же мастер, человек почти что с высшим образованием. И, стало быть, на виду… Ну, а ты-то как? — в свою очередь поинтересовался Зюзин и еще с большим усердием налег на пельмени.