Стезя смерти - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" - Страница 19

• Предыдущая
• 19/31
• Следующая

Бруно, когда он вернулся к комнате умершего, обнаружился вставшим у самой двери, привалившись к ней спиной; напротив него, упершись кулаками в бока, стоял недовольный парень и увлеченно, зло, что-то доказывал.

– Это мои обязанности, понимаешь ты! – расслышал майстер инквизитор, подойдя ближе. – Не валяй дурака, я не могу торчать здесь весь день!

– Говори вот с ним, – с явным облегчением отозвался подопечный, кивнув на приближающегося Курта. – Здесь он решает.

Парень развернулся, окинув приближающегося следователя взглядом, не сулящим ничего доброго.

– Ты тут главный? Может быть, ты сумеешь мне объяснить, что происходит?

Курт остановился рядом, ответив таким же недобрым взглядом, и пожал плечами:

– Это зависит от ряда обстоятельств, первое из которых, немаловажное – кто ты такой?

– Секретарь ректора университета, Хельмут Шепп. Позволь озвучить еще одно немаловажное обстоятельство – некий сукин сын не пускает меня в комнату.

– Этот сукин сын, – пояснил Курт с обходительной улыбкой, – состоит на службе в Конгрегации и исполняет указания следователя Конгрегации. Стало быть, твое недовольство, направленное на его действия, направлено на меня. Итак, сукин сын, который не пускает тебя в комнату, это я. А теперь, когда мы оба поиграли мускулом, давай начнем сначала и предельно вежливо. Курт Гессе, инквизитор.

На протянутую руку в черной перчатке студент посмотрел, как на ядовитую змею, и решиться на фамильярное пожатие так и не сумел; на Бруно секретарь покосился так, словно это он виноват во всех бедах этого грешного мира.

– В мои обязанности, – пояснил Шепп с видимым недовольством, – входит неприятный в исполнении долг заниматься делами покойного и самим покойным; не хочу сказать, что я рвусь в компанию трупа, однако мне необходимо войти. Может, вы мне объясните, майстер Гессе, почему ваш человек не пускает меня?

– Разумеется. По факту смерти Филиппа Шлага ведется расследование, посему, пока мною не будет осмотрено все, что может представлять в свете этого интерес для следствия, никто не может остаться наедине с возможными уликами.

– Уликами? – растерянно переспросил секретарь ректора и посмотрел на Бруно; тот пожал плечами. – Вы что – всерьез? Это что же – убийство?

– Это я и стремлюсь выяснить. – Курт движением головы велел Бруно отойти и растворил дверь. – Прошу.

Войдя в комнату, Шепп остановился в нескольких шагах от постели, глядя на тело придирчиво и с некоторой долей неприязненности; наконец, обернувшись к следователю, он заметил вполголоса:

– Что-то на убийство не слишком похоже…

– Ну, разумеется, горло у него не вскрыто и нож в животе не торчит, – согласился Курт. – Однако же, я тебе, кажется, представился, не так ли? Какие, в таком случае, вопросы?

Того, как секретарь покривился, было невозможно не увидеть, да тот и не стремился сокрыть пренебрежительного отношения к словам майстера инквизитора.

– Прошу прощения – вы всерьез предполагаете, что его уморил злой малефик? – уточнил Шепп с откровенной издевкой. – Да вы шутите.

– Ага, – хмуро согласился Курт, выкладывая на стол список вещей. – Я вообще парень веселый и люблю зажигательный и искрометный юмор. А теперь к делу: дабы сберечь нам обоим время, окажу некоторую помощь – вот перечень его пожитков, переписывай, а я тем временем задам тебе пару вопросов. Это – понятно?

– И как ты с ним ладишь? – вздохнул секретарь в сторону Бруно, и тот, отвернувшись, нервозно дернул губами.

Курт кинул взор на своего подопечного, чуя неладное, вновь на секретаря, примостившегося у стола, и медленно произнес:

– Вопрос первый: вы знакомы?

– Да, – неохотно откликнулся Бруно, снова прислонившись к стене и по-прежнему глядя в сторону. – В некотором роде.

Ну, разумеется, уже сам домыслил Курт – в отличие от него, просидевшего пять с лишком месяцев в архиве над старыми бумагами, подопечный едва ли не всякий вечер пропадал куда-то, возвращаясь нередко затемно; будучи некогда студентом, пускай и весьма краткое время, с кем еще в Кёльне он мог свести столь тесное и продолжительное знакомство? Разумеется, с учащимися местного университета… Это хорошо – лишний источник информации не повредит; надо думать, за эти почти полгода Бруно многих успел узнать довольно близко и, быть может, сумеет рассказать что-нибудь интересное.

– Ясно, – кивнул Курт, пристраиваясь вполоборота на краешек стола; взглянув на перо в руке секретаря, он спохватился, выхватив его одним движением. – Ну-ка, дай.

Имена соседей покойного он записал на обороте перечня его имущества прямо здесь же, не таясь, и когда Шепп, перегнувшись к нему через стол, поправил господина дознавателя в написании одной из фамилий, Курт лишь кивнул, благодаря за помощь.

– Теперь вопрос второй, – продолжил он, возвращая перо и помахивая листом, дабы просушить чернила. – Лично ты насколько хорошо знал Шлага?

– Не так чтоб очень, – откликнулся секретарь, принявши положение «наизготовку» и многозначительно глядя на список в руке Курта; тот положил лист на стол. – Я с факультета литературы, он – ботан, девки нам нравились разные, пиво я темное не люблю, он равнодушен к петушиным боям…

– Тогда – третий вопрос, – кивнул Курт. – Была ли у него любовница? Или, может, кто-то, на кого он хотя бы положил глаз?

– Представления не имею, настолько хорошо мы знакомы не были. Вам бы поговорить с его приятелем, они соседи, с Германом… – секретарь приподнял край листа перед собою, ища имя в списке; Бруно нехотя разлепил губы, тихо подсказав:

– Фельсбау.

– Верно. Вообще, – на миг отвлекшись от писания, заметил Шепп, – вам бы, майстер Гессе, лучше расспросить своего помощника, он со многими знаком и знает побольше моего.

– Я это учту, – сухо отозвался Курт. – Однако же, ведь тебе по должности полагается знать не менее. В чем дело?

– В чем дело? – хмыкнув, переспросил тот и ткнул пером в сторону неподвижного тела на постели: – А во?т он, прежний секретарь; я на этой должности с сегодняшнего утра, всего-то пару часов, посему удивляться тут нечему. Ваш же помощник с нашими слушателями общается не первый месяц и почти каждый день, а стало быть, лучшего информатора вам не найти.

Курт молча перевел взгляд на белое лицо Филиппа Шлага, мимовольно постаравшись отыскать в нем хоть оттенок следа того растерянного упрека, что причудился (или все же увиделся?..) еще только несколько минут назад, однако лицо это вновь было преисполнено лишь все того же покоя, тишины и блаженства.

Стало быть, умерший был секретарем; может ли здесь таиться корень преступления? Что может сделать, захотеть сделать или помешать сделать тому, кто захотел, секретарь ректора университета – что такого, чтобы за это расплатиться жизнью? Есть ли смысл разматывать эту линию, или же это ложный след?

– Что, кроме возни с умершими, входит в твои обязанности? – спросил он, глядя, однако, все так же на тело перед собой. – О них ты мне можешь сказать, или и это тоже тебе неведомо?

– Грех вам измываться над несчастным, – с тяжким вздохом укорил его Шепп, не отрывая взгляда от ровных строчек перед собою. – И без того мне тяжко немыслимо, лишь токмо воображу себе все те тяготы и труды, кои мне предстоят…

– Откажись от должности, – не вытерпев, ухмыльнулся Бруно; тот приподнял голову, окинув его исподлобья убивающим взглядом.

– Да? А стипендиум ты мне станешь выплачивать?

– Тогда не хнычь.

– Так, значит, – перебил подопечного Курт, – от твоих грядущих дел будет не только бессонница и головная боль, но и кой-какая выгода?

– Ну, выгодой это называть было бы слишком громко…

– Да неужто? Парень, то, что я задаю тебе вопросы, не означает, что сам я ничего не знаю; просто исправь меня, если я что-то запамятую. Ты составишь список вещей умершего, который будет прилагаться к извещению о его смерти, каковое (тоже ты) отошлешь его семье, и если никто не явится за ними в означенный тобою срок, вещи будут принадлежать университету. Поскольку же подштанники и две рваные книжки университету не нужны, они будут проданы (через тебя же), а доход будет привнесен в казну учебного заведения (тобою же, ибо на тебе также лежит забота о бухгалтерии). Разумеется, та часть, что связана с расходами ректората, не под твоим контролем, но все остальное – это в твоем ведении. Я пока все верно говорю?

• Предыдущая
• 19/31
• Следующая