Горе мертвого короля - Мурлева Жан-Клод - Страница 5

Годы идут, и Сельма раз десять чуть не открывает Бриско правду. Как-никак, он имеет право знать, и объяснить это не так уж трудно:

— Послушай, Бриско. Ты уже большой, семь лет — это сознательный возраст, и я должна сказать тебе вот что: я тебе, конечно, мать, была, и есть, и буду всегда, но, видишь ли, когда ты родился, твоя настоящая мать, я имею в виду, женщина, которая… Нет, не годится.

— Послушай, Бриско, ты уже многое понимаешь, восемь лет, как-никак, так вот знай: ты не появился у меня из живота, как Алекс. Тебя мне принесли совсем маленького, потому что… Нет, так тоже не годится.

— Бриско, сейчас, когда тебе исполнилось десять, я хочу сказать тебе одну вещь: для матери важнее всего не то, что она родила ребенка, то есть это, конечно, важно, но важнее всего все, что она… все, что он… что они вместе…

Нет, решительно не годится. Ни один вариант не годится. Она боится, что он поглядит на нее растерянно и разрыдается:

— Значит, у меня нет мамы…

Еще больше она боится вспышки гнева:

— Зачем ты мне это сказала? Я этого не знал — и пусть бы не знал! Мне было хорошо! А какая мне радость от того, что я теперь знаю?

Так что она молчит.

Мало того: она никогда не забывает зловещего предупреждения колдуньи Брит: «Это может принести ребенку несчастье». Так сказала старуха, и еще повторила: «Не было б мальчонке беды». До сих пор ему сопутствовало счастье. Может, именно потому, что они молчали? Вот и не верь в такие вещи…

Еще один ее неотвязный страх — что когда-нибудь кто-нибудь, желая зла Бриско — из-за пустого спора, из-за любой ерунды — бросит ему в лицо жестокое оскорбление:

— Эй, Бриско! А ты ведь Сельме не сын, ты незнамо чей ублюдок! Не знал? Вот теперь знай! Ублюдок, ублюдок, незнамо чей ублюдок! Поди-ка спроси у ней, спроси у своей мамочки! И погляди, как ее перекосит, когда ты спросишь! И увидишь, правду ли я говорю!

Но пока никто еще не желал Бриско зла. Да и как можно желать зла такому милому мальчику? Да и людей, посвященных в тайну, раз, два и обчелся. Есть, само собой, она, Сельма. Есть ее сестра. Есть Бьорн. Есть повитуха. Так чего же бояться? Из этих никто не проговорится. Однако ей ли не знать, что она сама себя обманывает, убаюкивая свои тревоги, потому что есть, обязательно есть еще люди, которые знают. И прежде всего — колдунья Брит, которая делает вид, что ничего никогда не было.

Сельма как-то раз попробовала ее расспросить, но старуха развернулась и пошла прочь, не проронив в ответ ни слова, даже своего х-с-с… х-с-с… А ведь есть и другие, кто знает. Ребенок ведь не с неба свалился. Сельме часто снится один и тот же кошмар: три всадника, одетых в черное, стучатся в дверь и говорят ей: «Спасибо, Сельма, что позаботилась о ребенке, но он не твой, и ты это знаешь. Нас прислали забрать его обратно. Отдавай-ка мальчика, да без фокусов».

Она просыпается в холодном поту, кидается к кровати Бриско и плачет, и гладит руку спящего ребенка.

— Сыночек мой, — говорит она. — Мальчик мой родной…

Потому что теперь это ее мальчик, точно такой же, как другой, да, такой же родной. Она не подозревает, что беда и впрямь случится, но совсем не похожая на ее кошмар. И что беда эта совсем близко.

Александер и Бриско проследовали через величественный холл Королевской библиотеки. Они казались совсем крохотными в этом огромном зале с высоким сводчатым потолком. На экспозиционных стеллажах красовались тысячи всевозможных книг. Приятно пахло деревом, кожей, бумагой. Как ни соблазнительно было побежать наперегонки к длинному столу, за которым с тремя другими дамами восседала госпожа Хольм, мальчики от этого удержались. Госпожа Хольм ждала, когда они подойдут, похожая на сову в своих очках с толстыми стеклами.

— Вам привет от господина Хольма! — еще не дойдя до нее, не утерпел Бриско.

— Да что вы говорите! Вот спасибо! — отвечала она, по мере сил сохраняя серьезность. — Как он поживает, надеюсь, хорошо?

— Превосходно! — заверил Алекс. — Сегодня утром вид у него был, по-моему, прямо цветущий!

Она рассмеялась. Ей тоже никогда не надоедала эта незатейливая игра. Они поболтали еще немного, потом стали подходить новые посетители, и пришлось закругляться.

— Так куда вы сегодня, ребятки?

— К «Сожжению Ньяля»! — в один голос ответили они.

— Опять! Да вы его наизусть знаете!

— Ну и что, хотим перечитать. Да и по дороге кое-где задержимся.

— Хорошо. Что ж, дорогу вы знаете: тележка 47, сойдете в зале Дымов, оттуда — тележка 47-В до конца. Счастливого пути! И если будут какие-то проблемы, не забудьте…

— …про красную ручку! — договорил за нее Бриско. — Знаем, знаем!

Читать и перечитывать «Сагу о Ньяле» они любили, безусловно, из-за того, что в ней переплеталось столько удивительных и таких живых историй, — но не только. Еще и из-за того, что маршрут, ведущий к этой книге, был самым интересным во всей библиотеке.

— Пока! — весело попрощались они и пошли дальше.

Госпожа Хольм, как перед этим ее муж, проводила их растроганным взглядом и вскоре о них забыла.

Мальчики направились туда, где на большой вывеске из некрашеного дерева разноцветными буквами было написано: «ОТПРАВЛЕНИЕ». За ней возвышалась стена, состоящая из сотни боксов, расположенных рядами в несколько этажей. В большинстве боксов стояли в ожидании пассажиров тележки. К тележке под номером 47 надо было подняться по боковой лестнице и пройти по подвесному мостику — вполне безопасному, с надежными перилами. Они уселись бок о бок на пухлое сиденье, очень довольные, что попутчиков у них не оказалось.

Они сняли плащи и положили их себе на колени. Бриско вольготно вытянул ноги и закинул руку на плечи Алексу. Другой рукой он поглаживал полированное дерево бортика. Вряд ли кому-нибудь удалось бы найти хоть одну занозу во всей библиотеке.

— Давай ты, Алекс! Стартуй!

У них над головами висели два витых шнура, каждый с шариком на конце. Алекс дернул за желтый. Не прошло и полминуты, как в стене открылись двустворчатые ворота, и тележка покатилась вниз по пологой галерее, освещенной висящими через каждые десять метров масляными лампами. Так они ехали несколько минут, потом дорога повернула вправо и пошла на подъем. Теперь тележку, казалось, тянула какая-то невидимая и неслышная сила.

Дальше потянулся ровный участок, без подъемов и спусков, и вот они выехали в зал Дымов. Этот зал представлял собой череду небольших каменных бассейнов с голубоватой водой, над которой колыхалась легкая дымка. Человек десять мужчин и женщин в длинных купальных рубахах сидели в них по шею в воде.

— Окунемся? — предложил Алекс.

Они обожали купаться в этой упоительно горячей воде, поступающей из недр земли. Иногда даже специально приходили в библиотеку, чтоб понежиться часок в одном из бассейнов.

— Некогда! — возразил Бриско. — Пошли на 47-В!

Они выпрыгнули из своей тележки и пересели в другую, конечной остановкой которой была комната Саг. Дорога туда несколько сотен метров шла более или менее ровно, а потом резко переходила в такой крутой спуск, что пассажиры словно ныряли в бездну и в последующие несколько секунд испытывали полное ощущение свободного падения. Скатываясь вниз, мальчики, как всегда в этом месте, уцепились друг за друга, вопя от ужаса и восторга. Взрослых этот этап пути не особенно радовал, но дети так его любили, что в конце концов горку оставили как есть.

Вскоре они прибыли в следующий зал, стены которого сплошь состояли из стеллажей с книгами. Человек десять читали, расположившись в стоящих там и сям креслах. Кучка ребятишек, сидя на скамеечках, слушала сказочника, который, стоя перед ними, читал вслух. Он драпировался в широкий плащ, а торчащая дыбом седая шевелюра придавала ему вид безумного ученого.