Кот в сапогах - Тик Людвиг - Страница 9

• Предыдущая
• 9/13
• Следующая

Пауза.

Визенер. Это что, тоже из пьесы?

Шлоссер. Разумеется. Это для мотивировки дальнейших перемен места действия.

Фишер. Да, нынешний вечер надо поистине увековечить в «Театральном календаре».

Голос короля (за стеной). Нет, я первым не пойду, ни за что! Не хочу, чтобы меня высмеяли!

Голос поэта (за сценой). Но, дражайший мой друг, выход ваш! Этого ведь изменить невозможно!

Голос Гансвурста(за сценой). А, попытаю-ка я счастья!

Гансвурст выходит на сцену и с ужимками и гримасами раскланивается перед публикой.

Мюллер. А как Гансвурст попал в Готлибову избу?

Шлоссер. Наверняка выдаст сейчас какой-нибудь пошлый монолог.

Гансвурст. Прошу прощения, если я дерзну произнести несколько слов, не относящихся, собственно, к пьесе.

Фишер. Ну, вы бы лучше помолчали! Вы нам и в пьесе-то осточертели, а теперь еще…

Шлоссер. Гансвурст имеет наглость обращаться к нам?

Гансвурст. А почему бы и нет? Ведь если меня высмеют, я буду только рад. Больше того — я горячо желаю, чтобы надо мной посмеялись. Так что не стесняйтесь.

Лейтнер. А это даже забавно!

Гансвурст. О, что не пристало королю, вполне пристало мне. Вот он и не захотел выйти первым, а поручил мне важную функцию предуведомления.

Мюллер. Не хотим ничего слушать!

Гансвурст. Дражайшие немецкие соотечественники!..

Шлоссер. Как? Я полагал, что действие происходит в Азии?

Гансвурст. Да, но сейчас я обращаюсь к вам просто как актер к зрителям.

Шлоссер. Ну все, люди, я отключился. Я уж точно сошел с ума.

Гансвурст. Соблаговолите же услышать, что предыдущая сцена — та, которую вы только что видели, — совсем не относится к пьесе.

Шлоссер. Не относится к пьесе? А как же тогда она в ней очутилась?

Гансвурст, Слишком рано подняли занавес. Эта была частная беседа. Ничего подобного, конечно, не случилось бы в нашем театре, не будь за кулисами такая жуткая теснота. Если же вы успели поддаться сценической иллюзии, то это уж совсем плохо; будьте тогда так любезны и стряхните ее с себя — эта иллюзия не в счет, а вот с того момента, как я уйду — понимаете? — действие только и начнется. Между нами говоря, все, что было до сих пор, к делу вообще не относится. Но в накладе вы не останетесь — скоро будет много чего такого, что очень даже относится к делу; я говорил с самим автором, и он мне в этом поклялся.

Фишер. Да, уж вашего автора только слушай.

Гансвурст. Вот именно! Пустое место, правда? Ну, я очень рад, что кое-кто разделяет мои вкусы.

Голоса из партера. Мы все, мы все!

Гансвурст. Покорнейше благодарю. Большая для меня честь. Да, видит бог, поэт он — тьфу. Ну вот хотя бы такой пример: какую жалкую роль он отвел мне! Где я у него предстаю остроумным, потешным? Я появляюсь вообще где-то на задворках, и есть у меня подозрение, что если бы я по счастливой случайности сейчас к вам не вышел, я бы вообще больше в пьесе не появился.

Поэт (вырываясь на сцену из-за кулис). Наглый самозванец!

Гансвурст. Вот видите — даже той маленькой роли, которую я сейчас играю, он завидует!

Поэт (отвешивает на другом конце сцены поклон публике). Почтеннейшие! Я никогда бы не отважился дать этому человеку большую роль, ибо я знаю ваш вкус…

Гансвурст (на другом конце сцены). Ваш вкус? Вот видите, какой завистник! Ведь вы все только что заявили, что мой вкус — это ваш вкус.

Поэт. Я хотел сегодняшней пьесой лишь подготовить вас к еще более вольным порождениям моей фантазии.

Весь партер. Как? Что?!

Гансвурст. Уж конечно, к пьесам, в которых у меня не будет вообще никакой роли.

Поэт. Подобное воспитание должно идти исподволь, шаг за шагом.

Гансвурст. Не верьте ему — все врет.

Поэт. Я откланиваюсь, дабы не прерывать больше хода пьесы. (Уходит.)

Гансвурст. Адье, до скорого! (Уходит и тут же возвращается.) A propos![3] — еще одно: эта наша размолвка к пьесе тоже не относится. (Уходит.)

Партер смеется.

(Снова возвращается.) Пускай уж сегодня эту тягомотину доиграют до конца. Прикиньтесь, что вы вообще не замечаете, какое она дерьмо. Как только я вернусь домой, я засяду за стол и напишу для вас такую пьесу, что вы пальчики оближете. (Уходит.)

Часть зрителей аплодирует.

Входят Готлиб и Гинц.

Готлиб. Милый Гинц, я понимаю, что ты много для меня делаешь, но не могу все-таки уразуметь, какой от этого прок.

Гинц. Поверь моему слову — я тебя осчастливлю.

Готлиб. Да пора бы уж, давно пора. Иначе поздно будет: полвосьмого уже, а в восемь комедия оканчивается.

Гинц. Это еще что такое, черт побери?

Готлиб. Ах, я просто задумался… Конечно же, я хотел сказать: смотри, милый Гинц, какой прекрасный рассвет! Но этот проклятый суфлер бубнит себе под нос, так что ничего не разберешь, а когда начинаешь импровизировать, всегда попадаешь впросак.

Гинц (тихо, Готлибу). Да возьмите же себя в руки, иначе пьеса вообще разлетится к черту!

Шлоссер. Объясните мне, ради бога, в чем дело! У меня совсем голова кругом пошла.

Фишер. Теперь и у меня ум за разум заходит.

Готлиб. Итак, сегодня судьба моя решится?

Гинц. Да, милый Готлиб, еще до захода солнца. Я, видишь ли, так люблю тебя, что готов за тебя в огонь и в воду, — а ты еще сомневаешься в моей верности.

Визенер. Слыхали, слыхали? Он готов в огонь! Вот здорово! Значит, будет декорация из «Волшебной флейты», с огнем и водой.

Сосед. Но кошки в воду не заходят!

Визенер. Значит, тем сильнее любовь кота к своему хозяину. Понимаете? Это поэт и хочет нам внушить.

Гинц. А кем бы ты, собственно, хотел стать в этом мире?

Готлиб. Да я и сам не знаю.

Гинц. Хочешь стать принцем или королем?

Готлиб. Да уж пожалуй, если на то пошло.

Гинц. Но чувствуешь ли ты в себе достаточно силы, чтобы дать своему народу счастливую жизнь?

Готлиб. А почему бы и нет? Был бы только сам счастлив.

Гинц. Ну, тогда будь спокоен. Клянусь тебе, что ты взойдешь на трон. (Уходит.)

Беттихер. Обратите внимание, с каким неподражаемым изяществом кот держит свою палку!

Фишер. Знаете что, вы изрядно нам надоели. Вы еще зануднее, чем эта пьеса.

Шлоссер. Вы только еще больше затуманиваете нам мозги.

Мюллер. Болтаете сами не знаете что.

Многие зрители в партере. Гоните его в шею! — Он нам надоел!

Свалка.

Беттихер вынужден покинуть зрительный зал.

Фишер. Вот пусть и убирается со всем своим изяществом!

Шлоссер. Корчит из себя знатока — просто зло берет.

Открытая местность.

Гинц (с ранцем и мешком). Привык я к охоте — каждый день ловлю куропаток, кроликов и всякую такую живность, а многие зверушки уже так наловчились, что сами лезут в мешок. (Расстилает мешок.)А соловьиная пора прошла — ни одного не слыхать.

Входят влюбленные.

Он. Пошла прочь, ты мне надоела.

Она. А ты мне просто опротивел.

• Предыдущая
• 9/13
• Следующая