Кровавый след на песке - Макдональд Росс - Страница 30

• Предыдущая
• 30/55
• Следующая

— Была она изнасилована?

Что-то похожее на пыль выступило на поверхности его антрацитовых глаз. На лице надулись желваки, изменив его форму. Я уловил искру былой бойцовской страсти, которая держала его шесть раундов в схватке с Армстронгом несмотря на то, что у него ослабли ноги.

— Изнасилования не было, — с трудом выговорил он. — Доктор сказал на вскрытии, что в ту ночь кто-то переспал с ней, но я не хочу говорить об этом. Здесь.

Он нагнулся и вытащил из-под кровати чемодан, открыл его, г окопался под рубашками. Затем поднялся, тяжело дыша, держа в руках журнал со смятыми углами.

— Вот, — резко сказал он. — Читайте.

Журнал, публикующий отчеты об убийствах и других преступлениях, был заложен на статье «Убийство девушки, лишенной девственности». В статье говорилось о гибели Габриэль Торрес, она была иллюстрирована фотографиями ее самой и ее отца. Один из снимков был уже мне знаком — то самое фото, которое я видел в кабинете Бассета. Тони был снят во время беседы с помощником шерифа в гражданской одежде: подпись под фото гласила, что имя его — Теодор Марфельд. С марта прошлого года Марфельд здорово постарел. В статье говорилось:

На пляже Малибу, на этой площадке веселья для всей столицы кинематографа, стояла великолепная весенняя ночь. Но теплый тропический ветер, который гнал волны на берег, казалось, нес в себе какую-то угрозу для Тони Торреса, бывшего боксера в легком весе, а теперь сторожа в закрытом клубе «Чаннел». Его было трудно вывести из себя в течение многих лет выступлений на борцовском ринге, но в эту ночь Тони страшно беспокоился за свою веселую молоденькую дочь Габриэль.

Куда она запропастилась? Снова и снова Тони задавал себе этот вопрос. Она обещала вернуться домой не позже полночи. А часы уже показывали три часа ночи, потом стрелки подошли к цифре четыре, а Габриэль все не было. Недорогой будильник Тони без сожаления продолжал тикать дальше. Волны, которые разбивались о берег недалеко от его скромного коттеджа, казалось, эхом отзывались в его ушах, подобно голосу самой судьбы..."

Мне надоело читать стандартные фразы и красивое словоблудие, которые лишь показывали, что автору статьи особенно нечего было сказать. У него не было фактов. Я бегло просмотрел остальную часть, статьи, написанной языком псевдопоэтической прозы и основанной всего на нескольких фактах.

Габриэль пользовалась плохой репутацией. У нее уже были интимные связи с мужчинами, фамилии которых названы не были. В ее теле были обнаружены мужская сперма и две пули. Одной пулей нанесена поверхностная рана в бедро. Но возникло значительное кровотечение. Подтекст заключался в том, что прошло по крайней мере несколько минут между первым и вторым выстрелами. Вторая пуля попала в спину, прошла через ребра и остановила сердце.

Обе пули были длиной двадцать два миллиметра и вылетели из одного и того же револьвера с длинным дулом, но неизвестно, с какой точки. К такому выводу пришли полицейские эксперты по баллистике. В конце статьи процитированы слова Теодора Марфельда: «Надо защитить наших дочерей. Я намерен раскрыть это отвратительное преступление, даже если на эти уйдет вся оставшаяся часть моей жизни. В данный момент у меня нет никаких определенных улик».

Я посмотрел на Тони.

— Хорош парень, этот Марфельд.

— Да, — отозвался тот с иронией. — Вы знаете его, да?

— Знаю.

Я поднялся. Тони взял из моих рук журнал, бросил его в чемодан, пинком задвинул его под кровать. Он потянулся к шнурку, которым выключал свет, дернул за него, погрузив в темноту эту пораженную горем комнату.

Я поднялся вверх по лестнице и пошел вдоль галереи к кабинету Бассета. Его все еще не было там. Я решил пойти что-нибудь выпить. Под наполовину закрытой крышей большого внутреннего двора по натертым воском плитам скользили парочки танцующих под музыку оркестра неполного состава. Песенка «Джереми Крейн и его веселые ребята» превратилась в любимую мелодию для исполнения на ударниках. Печальные глаза музыкантов взирали поверх своих повешенных носов на веселящийся квадрат. Они наигрывали ритмическую и меланхоличную вещицу Гершвина «Кто-то смотрит на меня».

Моя знакомая ныряльщица не первой молодости, танцевала с любителем фотографий, который относился к типу вечных холостяков. Ее бриллиантовые серьги свисали на его согнувшееся правое плечо. Ему не понравилось, когда я вклинился между ними, но он тактично удалился.

На ней было полосатое вечернее платье с глубоким декольте и широкой юбкой, которая не шла ей. Она прыгала возле меня, как будто привыкла вести в танце. Танцевала она несколько дико, между нами возникло напряжение, как у любителей в сеансе борьбы, не тратящих энергию на слова. Когда танец закончился, я сказал:

— Меня зовут Лью Арчер. Разрешите поговорить с вами?

— Пожалуйста.

Мы сели возле одного из мраморных столиков, отделенных стеклянной перегородкой от бассейна.

Я предложил ей что-нибудь выпить.

— Спасибо, я не пью спиртного. Вы не являетесь членом клуба и не из приближенных Сайма Граффа. Попробую угадать, кто вы такой? — Она потеребила пальцами свой заостренный подбородок, ее бриллианты засверкали. — Журналист?

— Попробуйте еще раз.

— Полицейский?

— Либо вы очень догадливы, либо моя профессия написана у меня на лице.

Она изучающе смотрела на меня прищуренными глазами и слегка улыбалась.

— Нет, я бы не сказала, что вас легко распознать. Просто раньше вы кое-что, спросили меня о Эстер Кэмпбелл. Я еще тогда подумала, не полицейский ли вы.

— Мне непонятна нить ваших рассуждений.

— Правда? Тогда почему вы ею заинтересовались?

— Боюсь, этого я вам не могу сказать. Уста мои запечатаны.

— А мои не запечатаны, — продолжала она. — Скажите, за что ее разыскивают? За кражу?

— Я не говорил, что она находится в розыске.

— Но она должна быть в розыске. Она — воровка, вы знаете это? — Ее улыбка была довольно злорадной. — Она обокрала и меня. Я оставила свой кошелек в раздевалке, в кабинке, как-то прошлым летом. Дело было ранним утром. В помещении не было никого, кроме обслуживающего персонала, поэтому я не стала запирать кабинку. Выполнила несколько прыжков в воду и приняла душ, а когда вернулась, чтобы переодеться, кошелек исчез.

— Почему вы решили, что это она похитила его?

— Нет никакого сомнения в том, что это сделала она. Я видела, что она крадучись шла по коридору душевого отделения перед тем, как я обнаружила пропажу. В руке она несла что-то, завернутое в полотенце, на лице — глупая ухмылка. Но меня не проведешь на мякине. Потом я зашла к ней и прямо спросила, не брала ли она мой кошелек. Естественно, она отрицала это, но я видела виноватые глаза этой обманщицы.

— Виноватые глаза вряд ли могут служить уликой.

— Ну, дело не ограничивается только этим случаем. Другие члены клуба тоже пострадали, и кражи обычно совпадали с присутствием в помещении мисс Кэмпбелл. Возможно, я необъективна, но, видите ли, я сделала все, чтобы помочь этой девушке. Одно время я относилась к ней как наставница, и вот почему я болезненно восприняла этот случай с кражей кошелька. Там было около ста долларов, водительское удостоверение и ключи, мне пришлось все восстанавливать.

— Вы говорите, что поймали ее с поличным.

— В моральном смысле, конечно. Понятно, что она ни в чем не созналась. Она успела где-нибудь спрятать кошелек.

— Вы заявили об этой краже? — Мой голос прозвучал несколько более резко, чем я того хотел.

Она барабанила по поверхности стола кончиками пальцев.

— Должна сказать, что совсем не ожидала подвергнуться такому перекрестному допросу. Я добровольно предоставляю вам информацию и делаю это без всякого злого умысла. Вы неправильно меня понимаете. Мне нравилась Эстер. Ей не повезло в детстве, и я ей сочувствовала.

— Поэтому вы не сообщили о краже?

— Я не сообщила представителям власти. Но я сказала об этом мистеру Бассету, но без всякой пользы для дела. Она совершенно задурила ему голову. Он просто и мысли не допускал, что она может поступить неправильно. Пока это не коснулось его самого.

• Предыдущая
• 30/55
• Следующая