В магической тени (СИ) - Романовская Ольга - Страница 78

   - Гланер, ты ублюдок! Чтоб у тебя не встало! Никогда и ни с кем. Я всё сделаю, чтобы испортить тебе удовольствие. Только одного не могу понять, за что ты меня так ненавидишь?

   - Я не ненавижу, Лина, иначе бы и разговаривать не стал. А теперь прекращай болтать. Знала бы, насколько ты сейчас жалка. Что, когда в руки грабителям на гонзекской дороге попала, тоже просила дядечек тебя не трогать? Ты мне совсем другое рассказывала. Или солгала? Так что хватит хныкать, недомагичка, а то добьёшься противоположного результата. Снисхождение проявляют либо к сильным, либо к разумным и покорным, Линочка, а не к плаксивым дурам.

   Доведя раствор в миске до нужной консистенции и цвета, Гланер положил рядом деревянную ложку и наклонился к Эллине. Та отпрянула от него, попыталась отползти, но не выиграла и минуты. Гоэт поднял её на ноги, придерживая за запястья, разрезал верёвки. Начавшая было вырываться Эллина замерла, удивлённо взглянула на него. Воспользовавшись её замешательством, Гланер принялся её раздевать.

   - Гланер, неужели ты по-другому не можешь? Мне всегда казалось, что ты нормальный мужчина. Что у тебя нет проблем с женщинами, самооценкой и комплексами. Ты говорил, что я жалка... Да ты сам жалок и отвратителен, ты не мужчина!

   Гоэта впилась зубами в его руки, не желая так просто сдаваться. Не ныло бы тело от побоев, брыкалась, но, увы, ударить удалось всего один раз. Зато локтями неплохо получалось, особенно по лицу. Правда, недолго, до встречи со столом, дезориентировавшей её в пространстве.

   - Я-то могу, а вот ты нет, - Гланер утирал кровь носовым платком. Его колено крепко придавило тело жертвы, свободная рука держала в захвате голову. - Рад, что снова ведёшь себя достойно, сопротивляешься. Как та Лина, с которой я был знаком. Но напрасно ты, я тебя сейчас насиловать не стану. Сейчас я для тебя другое приготовил. Потом... Потом, пожалуй, да. Тем более ты сама предложила. А теперь, Линочка, ты мне расскажешь всё о планах инквизитора. Если всё и сразу, то обойдёмся без боли, если нет, то я тебе помогу.

   Без одежды было холодно, а гоэт не спешил приступать к допросу, внимательно рассматривая покрытое рисунком из расплывшихся фиолетовых пятен тело Эллины.

   Кисти вновь оказались зафиксированы, но на этот раз не вместе, а каждая по отдельности привязаны к противоположным ножкам стола. А ведь гоэта полагала, что её уложат на столешницу.

   Было страшно: от неизвестности, от этого пристального взгляда, от сознания, что она в полной его власти.

   Наконец Гланер отмер, с лёгким нажимом провёл от низа живота до шеи и милостиво сообщил, что бить её не будет:

   - Тут до меня так постарались. Даже перестарались. Итак, Лина, жду подробного рассказа о действиях инквизитора.

   Эллина молчала. Если уж ей суждено погибнуть, то пусть хотя бы эту двуличную сволочь найдут и сожгут. Ничего она ему не скажет, вытерпит как-нибудь. Может, он рассердится, не рассчитает усилий и убьёт? Лучше бы сразу!

   Убедившись, что гоэта не намерена говорить, Гланер потянулся за миской, зачерпнул немного странной жёлто-коричневой жидкости и поднёс к телу гоэты. Он слегка наклонил ложку, и пара капель упала ей на грудь.

   Эллина вздрогнула, попыталась стряхнуть с себя, казалось, разъедающую кожу жидкость, но Гланер не давал, и она текла вниз, причиняя ещё большие страдания, оставляя после себя багровый след.

   - Я ничего не знаю. Он меня под арестом держал, я никак ничего не могла слышать.

   Ложка наклоняется и целиком опрокидывается на её тело. Терпеть и сохранять лицо уже нет сил, и гоэта кричит, брыкается, но Гланер безжалостен.

   Ухватив её за талию и чуть не вывернув запястья, он рывком закидывает её на стол и по-иному привязывает руки. И ноги, чтобы не мешала.

   Миска со страшной жидкостью наклонилась над её животом, и, предчувствуя дикую боль, Эллина нарушила данное себе слово и рассказала всё, что знает.

   Гоэт выслушал её, сосредоточенно, внимательно, а потом констатировал:

   - Занимательно, но ничего нового. Сейчас проверим, была ли ты до конца со мной откровенна. С "демоновой водой" ты уже познакомилась, сейчас попробуем что-то более традиционное.

   На минуту он исчезает из поля её зрения, а потом появляется с россыпью искрящихся угольков на каминном совке. Они медленно, но верно приближаются к её телу, практически касаются его. Гоэта чувствует их жар, дёргается от мелких горячих частичек, сыплющихся на неё, и, не желая узнать, каково это, быть покрытой цепочкой глубоких ожогов, клянётся Дагором, что ей ничего более не известно.

   - Хорошо, я верю, - неожиданно согласился Гланер и швырнул угли обратно в очаг. - Врать в таком состоянии ты не умеешь.

   Смочив ветошь в воде, он обтёр тело Эллины, смывая ядовитый раствор, и отвязал её.

   - На кухне много острых предметов: не хочу, чтобы ты до чего-то дотянулась, поэтому здесь мы не останемся. В комнате мне будет спокойнее. Если хочешь, могу перед этим накормить.

   - А потом, как в прошлый раз? - гоэта села, рассматривая красные пятна на коже. Они всё ещё болели, но, если не трогать, терпимо.

   - А потом мы перейдём к твоим предпоследним воспоминаниям в этом мире. Какими они будут, зависит только от тебя. И твоя смерть, кстати, тоже. Так что советую быть покладистой девочкой.

   Без ритуала кормления не обошлось, правда, на этот раз трапеза была скудной.

   Не имея никакой возможности дотянуться до ножа, кочерги или чего-нибудь тяжёлого, вновь связанная Эллина покорно открывала рот, пережёвывая то, что ей давали. И думала, можно ли выбраться отсюда, если не сопротивляться и не показывать, что ей противно. Он тогда расслабится, распутает верёвки, а она этим воспользуется. Придётся потерпеть, зато появлялся хотя бы призрачный шанс на жизнь.

   - Ты так соблазнительно облизываешь мои пальцы... По-моему, пришло время полизать что-то другое.

   - Гланер, я не стану, - покачала головой Эллина. - Унижений и так достаточно. Давай уже, тебе не в первый раз быть ублюдком.

   Гоэт рассмеялся и погладил её по волосам:

   - Люблю, когда ты показываешь характер. Сразу такой привлекательной становишься. А заняться этим всё равно придётся. И прямо сейчас. Чем лучше сделаешь, тем лучше тебе будет. Или тебе нравится пожёстче, чтобы до крови? Я тоже думаю, что нет, но если станешь упрямиться, разозлишь меня. В общем, приступай, Лина.

   - Руки мне развяжи, - глухо пробормотала гоэта, наблюдая за тем, как он расстёгивает штаны.

   - Ничего, ты и без них прекрасно справишься. Если надо, я помогу.

   Делать этого не хотелось, но выбора ей не оставили.

   Судя по тому, что говорил Гланер, ему нравилось. И не только судя по этому. А Эллине, наоборот, было противно, она едва сдерживала рвоту. Но пришлось терпеть до конца.

   Наконец, развязав её многострадальные руки, гоэт перенёс Эллину на кровать.

   Она изворачивалась, как угорь, пытаясь отползти к краю кровати, отворачивалась, чтобы избежать противных поцелуев, по её мнению, совершенно неуместных при изнасиловании, старалась абстрагироваться от его ласк, моля лишь об одном - чтобы он скорей угомонился. Увы, Гланер придерживался другого мнения.

   Он не солгал, в этот раз всё вышло мягче, хотя ни о каких приятных ощущениях не могло быть и речи. Но хотя бы не похоже на пытку, цель которой - причинить как можно больше боли.

   Вспомнив о своём плане, гоэта попыталась изобразить, что её всё устраивает. Взгляд же лихорадочно блуждал по комнате в поисках оружия. У неё будет всего один рывок, всего одна возможность. К счастью, выражения её лица Гланер видеть не мог, правда, и гоэта могла рассмотреть лишь половину помещения.

   Нужная вещь нашлась - бутылка. Тогда не вышло - может, сейчас получится?

   А ещё гоэта подметила, что у него перевязан бок, который причиняет Гланеру определённые неудобства. Может, и поэтому бешеной страсти не было.