В магической тени (СИ) - Романовская Ольга - Страница 71

   - Каким же? Сказал, что вы привлекательны? Так что делать, если вы сами этого видеть не желаете. Даже странно, женщины в первую очередь используют и развивают это оружие, а вы, имея все данные, упорно от него открещиваетесь. Что ж, час поздний, не буду вас задерживать.

   Брагоньер встал, открыл перед ней дверь, намекая на то, что разговор окончен.

   Повернувшись к нему вполоборота, Эллина ощутила на себе взгляд соэра. Он скользил от затылка до бёдер, будто перебирая пальцами позвонки.

   Увидев, что она замерла, Брагоньер протянув руку, коснулся её волос, внимательно наблюдая за действиями гоэты. А Эллина и не знала, как реагировать на этот жест.

   Ладонь соэра скользнула вниз, перебирая пряди.

   Гоэта сделала шаг назад, бросила взгляд на недопитый фужер. Сердце ёкнуло, когда она почувствовала, что её обняли, слегка прогнув туловище назад.

   "Конечно, - мысленно усмехнулась гоэта, - так лучше видно моё декольте".

   Пальцы ласково прошлись по её спине так, как недавно скользнул взгляд.

   - Господин Брагоньер, если вы полагаете...

   Договорить ей не дали, прервали. Но и отпустили.

   - Эллина, мы взрослые люди, поэтому я скажу, как есть. Примете вы это предложение или нет, зависит только от вас. Дверь оставлю открытой.

   Соэр вернулся в кресло, а гоэта так и осталась стоять. Внутри разлился липкий страх, всколыхнув воспоминания об изнасиловании. Захотелось немедленно бежать, прямо сейчас, из этого дома, из столицы.

   - Я была о вас лучшего мнения, господин Брагоньер, а вы ничем не лучше Гланера, - процедила гоэта и нервным жестом поправила волосы. - Я понимаю, я в вашем доме, вы можете меня заставить...

   - Я не буду заставлять, Эллина, вы прекрасно знаете, как я отношусь к насильникам. Да, я предлагаю вам провести со мной остаток ночи. Как я уже говорил, мы взрослые люди, поэтому не вижу смысла в бесполезных спектаклях. Да, у меня есть желание провести эту ночь с женщиной, полагаю, раз в два-три месяца я имею право расслабиться? Без всяких обязательств, Эллина, просто близость.

   - Но почему со мной? Вокруг полно женщин, хотя бы служанки...

   - Потому, что женщина должна вызывать желание. Вы...Знали бы вы, насколько притягательны сейчас! Так что, Эллина? Обещаю, что получите удовольствие. В отличие от Гланера Ашерина, я думаю не только о себе.

   Так откровенно Эллине никто подобного не предлагал. Гоэта опешила и молчала. Если бы он приставал, если бы действовал, как Гланер, она бы знала, что делать, но нет, Брагоньер сидел, вертя в пальцах бокал, и смотрел на неё.

   - Вы пошутили, господин Брагоньер? - наконец прервала Эллина затянувшееся неудобное молчание. - Конечно, пошутили, потому что вокруг столько привлекательных женщин, которые, несомненно, с радостью скрасят ваше одиночество.

   - Опять за старое! - вздохнул соэр и встал. - Мне подвести вас к любому зеркалу и последовательно перечислять, что именно в вас привлекательно? Почему, вот объясните мне, почему вы полагаете, что некрасивы? У вас изумительно глубокие глаза... Что, по-вашему, те, кто сегодня танцевал с вами, делал комплименты, слепы? Вы меня не желаете, потому что противно или из-за страха? Даю слово дворянина, что вы испытаете всё, что угодно, кроме боли.

   - Делайте, что хотите, - сдалась гоэта.

   Она не знала, чем мотивировать отказ, поэтому решила согласиться.

   В конце концов, он прав, не стоит относиться к этому так серьёзно.

   Брагоньер спас её, защищал, чуть не умер по её вине, не вызывает в ней неприязни... Всего одна ночь, даже если не понравится, она потерпит. А ей, скорее всего, не понравится - Гланер и Доновер постарались вбить ужас и отвращение к этому процессу, отныне ассоциировавшемуся с унижением и болью. Даже с Малисом после этого было совсем иначе.

   - А чего хотите вы? Догадываюсь, что вы теперь ко всем мужчинам относитесь с неприязнью, но нужно жить дальше. Так что не бойтесь.

   Эллина не ответила, и соэр, расценив это как согласие, подошёл вплотную, коснулся пальцами её шеи, осторожно, ласково провёл от уха до плеча.

   От него приятно пахло, гоэта невольно втянула в себя этот аромат, подумав, что, возможно, всё будет не так уж плохо. Если, конечно, в постели соэр не ведёт себя так же, как на допросах.

   Брагоньер обнял её. Руки скользнули по телу. Губы коснулись шеи. Всего на мгновенье. Затем скользнули выше, к губам.

   Эллина не сопротивлялась, хотя и не помогала.

   - Думаю, нам лучше перейти в спальню, - отпустив её, произнёс Брагоньер. - Если хотите, могу забрать коньяк и бокалы.

   Гоэта покачала головой. Если уж не ушла, то напиваться не станет. Правда, пока она не представляет, как отдаться соэру, но радует, что пока он аккуратен.

   Брагоньер не торопился, преодолевая напряжение Эллины. Безусловно, он мог бы прямо сейчас повалить её на постель, но тогда это ничем не отличалось бы от того, что проделал Ашерин. Подобное поведение было ему противно, низвергало мужчину до уровня мерзкого животного, не достойного уважения.

   Нет, абсолютно никакого насилия.

   Соэр хотел возбудить в Эллине желание, и действовал мягко, с удовлетворением подмечая малейшие изменения в позе, дыхании, реакции гоэты.

   Наконец Брагоньер потянулся к шнуровке платья.

   - Я же некрасивая, у меня фигура не идеальная, - прошептала Эллина.

   - Плевать! Я всё равно тебя хочу.

   Она постепенно стала думать о другом, вовсе не о своём несовершенном теле, даже отвечала на поцелуи.

   Эллина и опомниться не успела, как оказалась в одном нижнем белье. Ласки Брагоньера уже не заставляли вздрагивать, а, наоборот, расслабляли. Теперь она испытывала лишь стеснение, как обычно в первый раз с новым мужчиной. Особенно, когда с неё сняли бюстье: гоэта никогда не считала свою грудь привлекательной. Но у соэра, похоже, было иное мнение на этот счёт.

   Убедившись, что Эллина не настроена бежать из спальни, Брагоньер взял её на руки, уложил на кровать и разделся сам. Продолжив ласкать уже не заикавшуюся о своей непривлекательности гоэту, лишил последнего предмета одежды и занялся тем, что он скрывал.

   В постели, однако, у Эллины ничего не вышло, хотя она честно пыталась. Соэру пришлось запастись терпением и испробовать несколько способов перед тем, как его старания хоть чем-то завершились. Во всяком случае, гоэта не испытывала болезненных ощущений, а он - неудобств.

   Закончив, Брагоньер повернулся набок, лицом к Эллине, и с настойчивостью следователя принялся выпытывать, что её не устраивало. С удивлением констатировав, что в свои годы гоэта так и не знает, что именно доставляет ей удовольствие, он принялся выяснять это опытным путём. Непривычным, но, как оказалось, чрезвычайно возбуждающим, игнорируя возражения гоэты о прирождённой холодности.

   - Вбила в голову всякую чушь! Или это тебе её вбили? Не думай и ни с кем себя не сравнивай. Ну, нравится?

   Эллина судорожно вздохнула. Зачем отвечать, если он всё видит?

   Второй раз стараниями Брагоньера было хорошо. Наконец-то расслабившись, гоэта уже не играла роли пассивного участника процесса, а наслаждалась им по мере возможности.

   Заснула она, инстинктивно прижавшись к соэру, как до этого прижималась ко всем своим мужчинам. Тот ничего не имел против, даже обнял. Он остался доволен - трудный день завершился самым приятным образом. Пусть кое-чего для полного удовлетворения мужского самолюбия не хватало, от госпожи Тэр вряд ли можно требовать большего.

   "Завтра позволю себе поспать подольше, - подумал Брагоньер, гладя всё ещё пахнущие духами волосы Эллины. Коснулся их губами и заметил, что она улыбнулась. - Несчастное создание - никому не нужна. Даже в постели. А ведь были мужчины... И совершенно себя, как женщину, не ценит. Дурочка, ты ведь красивая. И не только".

   Когда гоэта проснулась, соэр уже встал. Не став нежится в чужой постели, она торопливо оделась и проскользнула к себе. Там повторно разоблачилась и приняла ванну.