Все будет хорошо - Батхен Ника - Страница 35

Сияние луны, в отличие от солнечного света, не знает полутонов и переходов теней. В отличие от теплого, миролюбивого и мудрого света солнца, свет луны безжалостно и точно обнажает истинную суть вещей. Огромный глаз луны уставился на Женю. Тот чуть не взвыл от отчаяния.

Сладко заныли кости; захотелось потянуться… собственно, он уже потягивался, с хрустом и наслаждением…

* * *

Мужчина тоже внезапно остановился. Выгнулся всем телом, как выгибается щука в последней попытке сорваться с крючка. Трагическим жестом, который Ната до этого видела только в старинных фильмах, мужчина схватился за голову и прокричал:

— Ептвоюмать, колеса!

Последний слог он прорычал — «сааррргх».

Мужчина упал, тут же встал на четвереньки. Лицо его резко вытянулось вперед. Это было уже не лицо, а морда волка. Седая прядь на виске превратилась в полосу белой шерсти, пересекавшей морду между ухом и глазом.

Ната легко перемахнула через сугроб, отделявший дорожку от леса. Не стоило сейчас попадаться на глаза оборотню. Их и так нельзя было назвать самыми миролюбивыми тварями, а непосредственно после смены ипостаси волкам, как правило, хотелось скакать и кусаться. Чем они обычно и занимались.

Приземлилась Ната неудачно, поскользнулась — даже шипы на берцах не спасли — и покатилась вниз по склону. Пересчитав на пути ребрами корни всех сосен и сломав какой-то особенно колючий куст (он доблестно сопротивлялся), Ната врезалась наконец в плотный большой сугроб и остановилась. Некоторое время она лежала, присыпанная снегом, и слушала яростный одинокий вой — и крики людей, пока еще удивленные. В любом случае, шум удалялся; волк скакал вверх по склону.

Ната выбралась из снега, отряхнулась. Огляделась, соображая, куда ей идти. И, проваливаясь по пояс, двинулась по направлению к домику, который делила с Гелей. На втором или третьем шаге выяснилась печальная деталь — штаны, хоть и толстые, были рассчитаны на мирное сидение на стульчике, а не на стремительный спуск по заснеженному склону. Пока Ната добралась до домика, нижняя часть спины у нее успела основательно замерзнуть.

Ната постучала. Геля открыла почти сразу, будто поджидала подругу за дверью. Выражение лица у Гели было очень решительное. В руках она держала электрический чайник, из носика его валил пар.

— О, — сказала Ната. — Да, чай — это то, что сейчас нужно. Я адски замерзла.

— Тут кто-то по крышам скачет, — несколько смутившись, ответила Геля.

— Ты же знаешь, что это не я, — заметила Ната.

Геля посторонилась, пропуская ее внутрь, и тщательно заперла дверь. Ната разулась, сняла штаны и скорбно уставилась на дыру — нет, дырищу! — на задней их части. Эта дырка была даже симпатичной; по форме она походила на солнышко. Таким его часто рисуют дети. Однако эксплуатация штанов в ближайшем будущем — да и не только в нем — категорически исключалась. Ната вздохнула, повесила штаны над обогревателем. В конце концов, из них еще могла выйти неплохая синтепоновая жилетка для юного племянника.

— Так ты будешь чай? — спросила Геля.

Ната кивнула. Геля налила чаю. Ната достала из рюкзака нугу и печенье. У нее были запасные штаны — джинсы, в которых она приехала — но в домике было тепло, и пока можно было обойтись и без них.

Шум за окном становился все громче. В полумраке метались тени. Паника явно нарастала. Геля отпила чаю и поставила кружку на столик, захрустела печеньем.

— Интересно, чем это закончится, — задумчиво глядя в окно, сказала Геля.

Ната пожала плечами:

— Известно чем. Кого-нибудь убьют…

Геля выразительно покосилась на нее, но промолчала. Ната и сама могла решить — стоит ли здесь кому-нибудь умирать сегодня. Тем более она, похоже, знала, кто именно воет и прыгает по сугробам турбазы. Если это был кто-то из тех, кого Ната не любила, почему бы и нет? Сама Геля рассуждала иначе, но она предпочитала не вмешиваться в чужие дела.

Ната медленно пила свой чай. Геля устроилась на своей койке и достала планшетник — она собиралась еще немного поработать.

— Слушай, а ты сейчас гулять не пойдешь? — рассеянно спросила Ната.

— Ни в коем случае, — энергично ответила Геля.

— Одолжи штаны, а?

— Я пойду с тобой, — твердо сказала Геля.

— У нас штанов не хватит, — напомнила Ната.

— Хватит, — возразила Геля. — Это некоторые ездят в одних штанах, не знают, во что будут переодеваться, если под лед провалятся …

Ната хмыкнула.

— Все-таки было бы лучше, если бы ты осталась здесь, — сказала она. — И сделала вот что…

* * *

По дороге к нужному домику Ната никого не встретила. Основная часть гостей турбазы, судя по бестолковому мельтешению и крикам, собралась вокруг столовой, на ближней к лесу стороне склона. Метрах в пятидесяти от домика находилась красивая снежная арка, основой для которой послужила молодая рябина; только красные ягодки и торчали из-под снега. Ната пригнулась и миновала арку. Пара глаз вспыхнула, как фары, за кустами у домика. Ната ловко сделала вид, что не заметила их. Так же она с похвальной рассеянностью проигнорировала волчьи следы, в изобилии украшавшие снег у двери и вокруг ступенек.

Оборотень сохранил достаточно ясности рассудка, чтобы направить преследователей по ложному следу и сообразить, где его спасение. Но он не смог попасть в домик по той простой причине, что-то кто-то преградил проход барьером — простым и незамысловатым стихийным барьером, использовав силу воды. Решение было прямолинейным — снега вокруг хватало, да и до озера было рукой подать.

«И все-таки это странно, — думала Ната, хмурясь. — Точнее, это нагло. Восхитительно нагло».

В этот момент что-то оглушительно гавкнуло. Ната подпрыгнула на месте и едва удержалась, чтобы не глянуть в гущу кустов, где горели желтым два отчаянных глаза. Но это был всего лишь мегафон, которым воспользовался кто-то в административном корпусе:

— Пожалуйста, покиньте улицу и укройтесь в ближайшем домике или здании! Находиться на улице опасно! Проблема решается, повторяю, проблема решается! Зайдите в любое ближайшее здание!

«Ага, Геля дозвонилась до администратора», — удовлетворенно подумала Ната.

Стихийный барьер был сделан не от таких как она, а дверца домика была издевательски приоткрыта. Ната толкнула ее и вошла.

Колеса нашлись сразу. Производитель был известный и давно зарекомендовавший себя на рынке — «Аконитон» от «Мерлин&Байер». Двадцать белых круглых таблеток в пачке, уже основательно початой.

* * *

Увидев ее, он обрадовался. Он всегда был рад ее видеть. А она бы сейчас не обрадовалась его обществу, это точно. Он с интересом смотрел, как она входит в домик. Значит, вход туда был закрыт только оборотням? Но что же ей там понадобилось? Раздалось шуршание. Он навострил уши. Хлопнула дверца мини-холодильника. Благоухание кровяной колбасы разлилось в морозном воздухе. Он тихонько хмыкнул, а желудок ответил урчанием. Он был голоден — трансформация требовала большого расхода сил. Волк не одобрял гречку, составлявшую большую часть начинки, но кровь… да, свиная кровь, хотя и вареная, источала божественный аромат.

Она вышла из домика и двинулась обратно по дорожке. Он бесшумно последовал за ней; человек потому, что любил ее, а волк — потому, что любил колбасу. Оказавшись под аркой из согнутого снегом дерева, он озадаченно остановился. Ната исчезла.

Но черно-бордовая спираль колбасы, рассыпчатая на срезе, лежала прямо на дорожке.

Волк непроизвольно наклонил голову к колбасе. На загривок посыпался снег. Волк уже все понял и рванулся. Сверху на него обрушилось тяжелое тело. Волк распластался на льду. Одна рука легла на хребет, с силой сжала шею, подталкивая нос к колбасе, а вторая ловко впихнула плотно набитую начинкой кишку в пасть. Деваться было некуда. Он стал есть. Когда на зубах хрустели таблетки и кусочки лака для ногтей, он морщился и тихонько взрыкивал.