Король и Королева Мечей - Арден Том Дэвид Рэйн - Страница 30

• Предыдущая
• 30/143
• Следующая

— Да, мисс Вильдроп, да, и не стоит лгать из вежливости. — Капитан, улыбаясь, взял Кату за руку. — Давайте раскроем друг другу сердца. Юность, мисс Вильдроп, это цветок, которому суждено быстро отцвести и увянуть. Если бы вам удалось увидеть моего дядюшку в годы правления королевы-регентши, перед вами предстал бы мужчина, который был украшением Варби. Бедняга достоин сожаления, но всегда должен быть кто-то, чья слава осталась позади, потому что найдется и другой, чья слава, наоборот, впереди. Быть может, именно сейчас я лицезрю перед собой именно такую особу?

Глаза капитана предательски блеснули. На миг их взгляды встретились.

Ката вскочила. Горло ее сдавили рыдания.

— Капитан, вы смеетесь надо мной! Вы говорили, что ваш дядюшка рассказал вам о том, что случилось в Курортном Зале!

Она подошла к окну, чувствуя, что вот-вот расплачется. Но капитан уже был рядом с ней. Он взял ее за руку. Развернул к себе.

— Милая мисс Вильдроп, вы так юны, так юны! Неужели вы верите в то, что глупые события одного-единственного дня способны омрачить счастье, которое непременно дарует вам судьба? Поверьте, свет предложил мне куда более суровые испытания. Поверьте мне, послушайте меня, милая девочка, и утрите слезы. Сегодня о вас судачит весь Варби, но очень скоро — в этом я уверен, как в том, что завтра утром взойдет солнце — внимание высокосветской публики переключится на еще какое-нибудь глупое происшествие. Нет, мисс Вильдроп, этот мир лежит перед вами. Берите же его, заключите его в объятия!

Кате трудно было что-либо возразить. Капитан крепко держал ее за руки. Глаза его сверкали, его губы тянулись к ее губам. Ката вдруг испугалась. Кончики его напомаженных усов щекотали ее лицо. Она бы и сама стала вырываться, но тут ей на помощь неожиданно пришел стук в дверь.

— Госпожа Вильдроп! Госпожа Вильдроп!

Капитан отпустил Кату, и они проворно отпрянули — как раз вовремя. Умбекка мгновенно открыла глаза, ее многочисленные подбородки встревоженно заколыхались. Увидев капитана, она ахнула:

— Сэр! Что это значит?

Тут распахнулась дверь.

— Вдова Воксвелл, ну, пожалуйста!

Нирри беспомощно пыталась удержать гостью, но та, забыв о каких-либо правилах этикета, прошмыгнула в комнату мимо нее. Рыдая, вдова упала на пол.

— Ну, что еще?! — взвыла Умбекка. — Что еще могло случиться?

Морщась от боли в укушенной лодыжке, она попыталась подняться.

Капитан поспешил к ней и заботливо усадил на место, после чего склонился к распростертой на полу вдове.

— Любезная госпожа, что вас так опечалило? Умоляю, скажите нам, в чем дело?

Ответом ему был поток бессвязных слов, рыдания, слезы. Наконец стали прорываться более или менее осмысленные фразы типа: "Она ушла, ушла... " или «Моя бедная, бедная Пеллисента!»

Умбекка простонала:

— Случилось нечто ужасное, я так и предполагала!

Морщась от боли, толстуха опустилась на колени и принялась щипать и хлопать по щекам вдову Воксвелл.

— Бертен, Бертен, скажи нам, что случилось?!

Бедная вдова не в силах была проронить ни слова. Все стало ясно мгновение спустя, когда капитану удалось взять из онемевших пальцев несчастной женщины скомканную записку.

МиссПеллисента Пеллигрю у нас в плену. 10 000 эпикрон — или девушка умрет. Подробности — письмом.

ВАРБИ ЖДУТ.

— Полк из Тарна.

— Ирионский?

— Пятый.

— Далеко же они забрались.

— Что-то надвигается.

— Я же тебе сказал: что-то не так в Зензане.

— Неужто правда...

Джем напряженно, сухо шептал. Раджал отвечал ему сквозь стиснутые зубы. Друзья залегли в кустах на краю леса и наблюдали за дорогой, по которой под визг волынок и барабанный бой топали грязные ботинки. Холодно поблескивали на солнце пуговицы, кокарды и штыки.

— Эй, вы там! В ногу! — рявкнул кто-то из младших командиров.

Трепетали на ветру синие штандарты. В арьергарде колонны усталые лошади тащили повозки.

Пятый полк тарнских королевских фузилеров шагал в гору, продвигаясь к Голлуху.

— Но где же Мила?

— Она наверняка перебежала дорогу. Побежала-то она в эту сторону.

Только тогда, когда мимо, грохоча, проехала последняя повозка, мальчики решились покинуть свое укрытие. По другую сторону от дороги лес рос гуще, склон резко уходил вверх, к скалистой вершине холма, где располагалась крепость Голлух. Вдалеке постепенно таяли звуки волынки и барабанов.

А потом послышалось чириканье Эо.

— Туда, — сказал Джем.

— Мила! Сестрица Мила!

Неожиданно они вышли к лесной бревенчатой хижине, прилепившейся к скальному склону. Она была так густо увита лианами, что легко можно было мимо пройти, не заметив. Хижина, должно быть, пустовала многие годы, но сейчас из трубы поднималась струйка дыма.

— Вон она, — сказал Джем.

— Эо?

Джем указал на лиану. Над дверью хижины сидела радужная птица Милы, но теперь она молчала, спрятав клювик в перышках на груди. Такую позу птица принимала после того, как умолкала, созвав зрителей на представление.

— Но где же моя сестра? — растерянно проговорил Раджал.

— Дверь открыта.

Перешептываясь, друзья боязливо направились к хижине. Вокруг густо разрослись кусты и травы, но к хижине вела хорошо утоптанная тропа, а по тому, как примята была трава, можно было догадаться, что не так давно тут проехал экипаж.

— Сестрица Мила!

Раджал вошел в хижину первым. Ржавые петли жалобно застонали. Огонь в очаге был готов угаснуть. Алыми янтарями тлели угли, сквозь щели между ставнями едва поглядывала зелень леса. Но даже в полумраке можно было догадаться о том, что это не хижина дровосека и не охотничий домик.

Комната была обставлена богатой резной мебелью.

— Ты только посмотри!

Друзья изумленно передвигались по комнате, проводя руками по изгибам изящного шезлонга, по спинкам обтянутых атласом стульев, по мраморным полкам, крышкам столиков, украшенных маркетри и мозаикой. Где-то мерно тикали часы с гирями. Грубый дощатый пол покрывали толстые мягкие ковры, поблескивали золоченые рамы развешанных по стенам портретов.

— Что же это за место такое?

Джем распахнул ставни. В комнате стало светлее. Если сначала комната произвела на мальчиков впечатление необычайной роскоши, то при свете стало ясно, что роскошь эта весьма иллюзорна.

Мебель была расставлена как попало, и вся была старая, поцарапанная и потускневшая. Обивка местами порвалась, полировка потрескалась. Все эти вещи почти наверняка были куплены на аукционе при распродаже имущества какого-нибудь разорившегося аристократа. На полировке тут и там темнели потеки вина, напоминавшие струйки запекшейся крови. На нескольких столиках и на мягком диване красовались остатки пиршеств — обглоданные куриные кости, недоеденные бисквиты. Пробираясь между стульями, Джем запнулся о крышку для блюда, которая издала колокольный звон.

Джем нагнулся и придержал крышку.

— Мила?

В ответ послышался смех.

— Мила? — снова окликнул сестру Раджал.

Смех умолк, послышалось негромкое царапанье — словно где-то скреблась крыса.

— Мы знаем, что ты где-то здесь. Сестрица, перестань дурачиться!

Снова в ответ раздалось царапанье. Джем прошептал:

— Кто-то за стенкой скребется.

И верно. Между двумя полотнищами заплесневелого красного репса располагалась изъеденная жучком деревянная панель. Джем пробежался по ней кончиками пальцев. Неожиданно его рука скользнула в дыру. Он оцарапал руку.

— Ой!

— Что там? — обеспокоенно спросил Раджал.

Джем, смеясь, обернулся. Потайная панель со скрипом отъехала назад, и перед мальчиками предстала Мила, недовольно протирающая глаза. Она сидела на пышной перине на спрятанной за стеной кровати.

— Ничего себе... — вытаращил глаза Раджал.

— А тебе должно быть стыдно, принц Джемэни, — капризно проговорила Мила. — Сколько ты сегодня слопал ягод голлухского боярышника?

• Предыдущая
• 30/143
• Следующая