Ночь всех мертвецов - Макдональд Йен - Страница 14

• Предыдущая
• 14/18
• Следующая

Он проснулся. Было утро – как и полагалось на Финтифлюшке Сола. Он нормализовал уровень тестостерона в крови, сделав зарядку, а потом опрокинул Версаль темной стороной вверх, чтобы увидеть тень своих кошмаров. Последние всполохи его либидо мгновенно погасли. На расстоянии в восемнадцать световых часов астрономические величины несли мощный эмоциональный заряд. Внутренняя поверхность каждой из шести ног ИТА была оторочена крапчатой сине-зеленой лентой. Телескопический взгляд обнаружил там лесистые континенты и океаны, затянутые узорчатыми фрактальными облаками. Каждая лента-мир имела ширину двух очищенных от кожуры и отглаженных Точек Альфа, растянутых до длины в 1,3 а.е. Сол Гурски был рад, что данное воплощение не способно мгновенно рассчитать, скольким миллионам среднестатистических планет эквивалентна площадь лент; сколько сотен тысячелетий понадобится человеку, чтобы дойти пешком от вершины до вершины, где этот человек остолбенеет, точно древние конкистадоры, перед новым океаном, созерцая новый мир тысячелетней глубины.

Соломон Гурски развернул Версаль к солнцу. Прищурившись, начал высматривать в знойной дымке Финтифлюшки тонюсенькие нити Кольца Духов. Его сознание, дрогнув, переключило органы восприятия на режим тиховремени на единственный вид времени, в котором было возможно мыслеобщение с Кольцом Духов изначальной личностью Сола. Самоконсультация, самоисповедь.

"Связь не установлена?"

"Нет", – произнесло Кольцо Духов.

"Оно инопланетное? Его следует опасаться? Не следует ли разрушить Финтифлюшку?"

В другом времени подобная шизофрения считалась бы болезнью.

"Оно может тебя уничтожить?"

В качестве ответа Сол послал браслету из информационных текторов, который обращался вокруг солнца, визуальный образ огромного тетраэдрона.

"Тогда это ничто, сказало Кольцо Духов. А раз ничто, то и бояться нечего. Может ли оно причинить тебе боль или унижение, физические либо душевные муки?"

И вновь Сол нарисовал изображение окутанных облаками стран, возвышающихся одна над другой, удивляющихся Соломону Гурски, который возомнил, будто такая уйма материи и духа создана исключительно для уничижения его, Соломона Гурски.

"Значит, и с этим все в порядке. И что с того, если он инопланетный как он может быть инопланетнее тебя самого в сравнении с тем, кем ты был когда-то? Все Пан-Человечество инопланетно по отношению к самому себе; следовательно, нам нечего бояться. Мы радушно встретим нашего гостя, у нас к нему много вопросов".

И один из главнейших: "За что мне такое наказание?" – подумал Соломон Гурски под куполом своего собственного черепа. Он вышел из тиховремени Кольца Духов и обнаружил, что за несколько субъективных мгновений разговора ИТА переступила порог Финтифлюшки. До переднего конца тетраэдрона оставалось всего три часа. От этого конца до ступицы ИТА было еще полтора часа.

Поскольку, судя по всему, мы не можем ни ускорить, ни предотвратить прибытие объекта, ни догадаться о его намерениях, пока он не соблаговолит установить с нами связь, сказал Сол Гурски своим фрейлинам спальни, давайте устроим бал.

И бал состоялся у Зеркального пруда, и оркестр Люл-ли играл, и каплуны жарились на угольях, и арлекины на освещенной факелами сцене дурачились и дрались, разыгрывая фарсы и любовные драмы прошлых времен, и нагие женщины плескались в фонтане с тритонами, и фантастические берега длиной сто миллионов километров скользили мимо. ИТА двигалась вперед, пока солнце Сола не оказалось в ее центре. Потом остановилась. Резко, внезапно. Легкая гравитационная дрожь сотрясла Версаль, оркестранты сбились с ритма, жонглер уронил булаву, вода в фонтане забурлила, женщины завизжали, каплун упал с вертела в огонь. На том все и кончилось. Масса, инерция и гравитация оставались под полным контролем.

Дирижер оглянулся на Соломона Гурски, уже подняв свою палочку, чтобы возобновить концерт. Но Сол Гурски не махнул ему платком. Ближайшая секция ИТА была в пятнадцати градусах восточнее, в двухстах тысячах километров. Для Сола Гурски то были два пальца освещенной солнцем земли, которая с обоих концов сужалась до бесконечно малой толщины, до световых нитей. Он поднял глаза к вершине, от которой спускалась и исчезала за горизонтом другая пара сверкающих нитей: одна проходила за Малым Трианоном, другая ныряла за крышу Королевской Капеллы.

Дирижер все еще ждал. Приникнув щеками к инструментам, музыканты застыли в ожидании сигнала.

На лужайке кричали павлины. Сол Гурски вспомнил, какие у них неприятные голоса, и пожалел, что возродил их.

Сол Гурски взмахнул платком.

Из посыпанной гравием площадки к верху лестницы поднялся столб белого света. Воздух наполнился светлячками.

«С нами пытаются выйти на связь», – сообщило Кольцо Духов во время проблеска тиховремени. Сол Гурски ощутил, как в кору его мозга хлынула информация от Кольца: луч исходит от источника в крайней части ближайшей секции артефакта. Луч перепрограммировал текторы, которые создали и стабилизировали Финтифлюшку, и теперь, работая в гипертемпе, они превращали Землю Версаля в новый конструкт.

Столб света растаял. На верхней ступени лестницы появилась фигура человека, белый мужчина из Точки Альфа, одетый в стиле Людовика Четырнадцатого. Мужчина спустился по лестнице, шагнул на площадку, озаренную светом факелов. Сол Гурски заглянул ему в лицо.

И расхохотался.

– Милости просим, – сказал он своему двойнику. – Не желаете ли к нам присоединиться? Каплуны скоро будут готовы, мы можем угостить вас лучшими винами, какие только известны человечеству, а вода в фонтанах, несомненно, приятно освежит того, кто совершил столь долгое и дальнее странствие.

– Спасибо, – ответил Соломон Гурски Соломону Гурски. – Я очень рад встретить такой гостеприимный отклик после изобилующего странными приключениями путешествия.

Сол Гурски кивнул дирижеру – тот поднял палочку, и «petite bande»[8] возобновил свой прерванный гавот.

Позже, на каменной скамье у пруда, Сол Гурски сказал своему двойнику:

– Я ценю вашу учтивость, но вам не стоило принимать мой облик. Все это – такой же конструкт, как и вы сами.

– Почему вы считаете это учтивостью? – спросил конструкт.

– Почему вы предпочли облик Соломона Гурски?

– А почему бы и нет, раз это мой собственный облик?

В пруду, смазывая удлиненные отражения ИТА, резвились нереиды.

– Я часто гадаю, далеко ли дотянулся, – сказал Сол.

– Дальше, чем ты можешь себе вообразить, – ответил Сол-II. Веселые нереиды нырнули в воду; по пруду разбежались круги. Гость смотрел, как маленькие волны перехлестывают через каменный парапет и сталкиваются друг с другом.

– Там, вдали, есть другие, те, кого мы и не могли себе вообразить, и они движутся сквозь тьму очень медленно, очень молчаливо. Мне кажется, они старше нас. Они не похожи на нас, совсем не похожи, а мы теперь достигли плоскости, где наши сферы экспансии смыкаются.

– Я сильно подозревал, что они – ты – инопланетный артефакт.

– Я и есть инопланетный. И в то же самое время – нет. Я самый настоящий Соломон Гурски и самый настоящий Другой. Вот в чем смысл этого артефакта – мы достигли точки, когда надо либо соперничать с разрушительными для себя последствиями, либо объединяться.

– Стоило ли добираться из такого далека просто ради встречи с родственником? – пошутил Соломон Гурски. Он увидел, что двойник рассмеялся, и как он рассмеялся, и почему он рассмеялся. Он встал с каменного парапета пруда Нереид. – Пойдем со мной, поговорим. Нам надо наверстать тридцать миллионов лет.

Брат догнал его, пошел рядом, и, повернувшись спиной к пруду, они вместе скрылись в парке, озаренном огнями ИТА.

История Сола-II: из семян, рассеянных гибелью Орка, дольше всего падал он. Восемьсот тысяч лет от пробуждения до пробуждения. Когда тепло нового солнца склонило его текторы к трансформации, сенсоры доложили, что в этой системе он не один. Бурый карлик, у которого он затормозил, демонтировали некие существа, чтобы выстроить сферическую структуру из множества космических поселений.

• Предыдущая
• 14/18
• Следующая