Дипломированный чародей - де Камп Лайон Спрэг - Страница 8

Ши уже порядком взбесили намеки о наступлении какого-то Времени.

— Что значит «близится Время»!

— Три. Я отвечу тебе. Рагнарёк! Это известно всем. Всем, кроме тебя, человеческий отпрыск с глазами невинными, как роса!

— Что еще за Рагнарёк?

— Четыре. Конец света, дитя в обличье взрослого мужа.

Ши начал нервничать. Ему надоела эта дурацкая игра в загадки, а засчитывать как вопрос просьбу пояснить незнакомое слово — со стороны Хеймдалля просто свинство. Впрочем, в Га-рейдене он уже привык к скупым, но полным тайного смысла репликам сумасшедших и потому сумел совладать с собой.

— Когда это произойдет?

— Пять. Ни людям, ни богам, ни ванам, ни даже гномам не ведомо сие. Но будет это скоро. Наступила Фимбулветер — зима посреди лета, а уж за ней-то и воспоследует сам Рагнарёк.

— Говорят, готовится большая битва. Кто победит?

Ши задал этот вопрос и мысленно потер руки — ответ предполагал информацию и об участниках, и о результатах.

— Шесть. И боги, и люди много бы заплатили за ответ на этот вопрос, ведь они плечом к плечу будут биться с племенем великанов. Но сейчас могу сказать я только одно — ничего хорошего нам не светит. Есть у нас оружье огромной силы — копье Одина Гунгнир, это раз. Молот Тора — Мьёлльнир, это два. Меч Фрейра, волшебный клинок Хундингсбана,— три. Ну и, конечно, мой собственный добрый меч, Головой именуемый,— вот тебе и четыре,— похлопал он по рукояти меча, висевшего у него на поясе.— Но вот какая беда приключилась: кто-то из великанов — не знаем мы в точности кто — украл и великий Молот, и волшебный меч Фрейра. И если не найдутся они, придется и людям, и богам вместе пить из чаши смерти.

Ши охватила легкая паника. До него дошло, что он и сам живет — физически существует! — в этом мире, в мире, который вот-вот рухнет, о чем столь безмятежно повествует Хеймдалль. И он, Гарольд Ши, отдан на милость страшной последовательности событий, и избежать этого невозможно!

— Что мне делать, чтобы во все это не влипнуть?

Кажется, его собеседник удивился. Ши пояснил:

— Ну то есть если мир взорвется — как мне спастись?

Брови Хеймдалля слегка приподнялись.

— Близится Рагнарёк — слышишь? — близится Рагнарёк, и даже боги — боги! — не знают, как избежать его! А ты, человечий отпрыск, гадаешь, как спасти свою шкуру? Нет для тебя ответа. Все. Ты свои семь вопросов задал, теперь моя очередь спрашивать.

— Но...

— Сын земли, не утомляй меня...— Он посмотрел Ши прямо в глаза, и у того вновь появилось ощущение, будто в мозг проникает ледяная игла. Впрочем, голос Хеймдалля был довольно мягок: — В каком из девяти миров родился ты, о незнакомец из незнакомцев? Одеяний, подобных твоим, видывать мне не приходилось.

Ши задумался. Дурацкий вопрос. Почти такой же дурацкий, как «Перестал ли ты драться с женой?»,— попробуй ответь однозначно. И Ши осторожно переспросил:

— Девять миров, говорите?

Хеймдалль хохотнул:

— Ха! Я-то решил, что моя очередь задавать вопросы. Впрочем, слушай. Есть обитель богов — Асгард. Это раз. Есть земли великанов — Ётунхейм, Муспелльсхейм, Нифльхель, потом Ад — всего выходит пять. Есть еще Альфхейм — там гномы живут. Свартальфхейм, Ванахейм — мы их не слишком хорошо знаем, хотя, говорят, ваны на нашей будут стороне, когда настанет Время. И наконец, есть Мидгард, где черви живут, подобные тебе.

Ши зевнул. Медовуха и тепло начинали делать свое дело.

— Сказать по правде, я не принадлежу ни к одному из этих миров. Я вообще не из вашей системы.

— Странный ответ, хотя и не столь странный, поскольку может быть правдой,— задумался Хеймдалль.— Не сходя с этого места, могу видеть я все девять миров, но ни в одном из них нет существ, подобных тебе. Вот что: держи перед асами язык за зубами и, главное, Страннику ничего не рассказывай. Если узнает он, что есть мир, где не властна его Сила,— плохо будет. А сейчас время приспело для второго вопроса. Кто правит миром твоим — боги или люди?

Ши не сумел подавить очередной зевок. Поскольку у него не было уже сил давать развернутые объяснения, он решил уйти от прямого ответа.

— Ну, одни говорят, что правит один класс, другие — другой, а по мне, так настоящие диктаторы — это полицейские-регули-ровщики. Чуть что не так — как вцепятся...

— Они вроде крабов?

— Да нет, не совсем. Эти хватают тебя, когда двигаешься слишком быстро, а крабы — когда слишком медленно.

— Кажется, понимаю. Они — боги моря, как мой брат Эгир. Какова их сила?

Ши продолжал сражение с зевотой, но в этой битве он явно терпел поражение.

— Простите, я, кажется, засыпаю,— пробормотал он,— Не хотите ли вздремнуть, а, Златорогий?

— Я-то? Ха-ха! Редко встретишь такого невежду на Распутье Мира! Я — Страж Богов, я не сплю никогда! Э-э, малыш, да ты совсем сломался. Ладно, иди спать, все равно я выиграл.

Вот как? Он так спокойно говорит о своей победе? Ши хотел было возразить, но тут снова вспомнил про ледяной пронизывающий взгляд, и желание возмущаться пропало. Однако Хеймдалль, похоже, оказался неплохим телепатом.

— Ты что это, спорить со мною вздумал?! А ну-ка брысь! Спать! Да и помни о нашем маленьком заговоре против Сеятеля Раздоров. Ты, Харальд-Репка,— отважный и могучий ворлок, смотри не забудь!

Ши рискнул задать еще один вопрос:

— Не могли бы вы все же объяснить мне, сэр, что такое «ворлок»?

— Ох! Ну, дитя иных миров! Невежество твое превыше гор и глубже самых глубоких колодцев! Ворлок, да будет тебе известно — это колдун, чародей, что плетет заклинания и вызывает духов. Спокойной ночи, Харальд-Репка.

Через дверь, оказавшуюся сдвижной, Ши проник в спальню каморку не просторней пульмановского купе, к тому же совершенно лишенную вентиляции. Солома, торчащая из матраса, нещадно колола бока, и Ши никак не мог устроиться. Проворочавшись почти час, он обнаружил — что было, в общем-то, ничуть не удивительно после столь насыщенного впечатлениями дня,— что сна ни в одном глазу.

Поначалу мысли его беспорядочно разбегались в разные стороны. Ладно, решил он в конце концов, раз уж идет эксперимент, бессонные часы лучше потратить на анализ его результатов. Итак, что мы имеем?

Либо в сами уравнения, либо в способ их применения вкралась ошибка, в результате чего он угодил в мир скандинавских мифов... или скандинавской истории. Причем первое куда более вероятно.

Вся эта публика столь убежденно толковала про свой Рагнарёк, что Ши, будучи неплохим психоаналитиком, нисколько не сомневался в искренности рассказов. Потом — ледяной взгляд, сначала у Одина, потом у Хеймдалля. Подобные штучки — явно за пределами человеческих возможностей. Это мог быть и просто гипноз, но он очень сомневался в том, что не только техника, но и сама идея гипнотического внушения могла быть доступна вождям древних викингов. Нет, они явно обладают куда большей силой, чем обычные люди.

И в то же самое время ничто человеческое этим ребятам не чуждо, так что хорошему психологу-практику вполне под силу подвергнуть их анализу и воспользоваться его результатами. Итак — Один? С этого взять нечего, ушел ко вратам Ада, и бог с ним. Не бежать же следом. У него из всех чувств только чувство власти и осталось.

А как насчет Локи? К этому на язычок лучше не попадаться, а острый язык — признак острого ума. И плюс изрядной доли коварства. Дядюшка Лис — называет его Тьяльви. Любитель шуток. Да, мысленно согласился Ши, только остальным от его шуточек радости мало. Работать на него будет трудновато, хотя Ши даже улыбнулся про себя, представив себе физиономию бога при виде столь примитивного предмета, как спичка. На Фрейра он почти не обратил внимания, Тор — нечто вроде простодушного борца-профессионала, а Тьяльви... Тьяльви — тот простой деревенский малый, в любой глухомани таких пруд пруди, только там они цитируют Библию, а не эддические баллады.

Вот Хеймдалль — орешек явно покрепче. Ему, правда, здорово недостает юмора Локи, зато честолюбия хоть отбавляй: смотрит на всю остальную толпу свысока — пристрастие к титулам убедительно это доказывает. Но это у него явно не напускное — он в лепешку расшибется, все на карту поставит ради успеха, не улизнет при случае в кусты, чего о Локи не скажешь. Наверное, потому-то он так и ненавидит Локи. А Хеймдалль только с виду такой неприступный. Под скорлупой заносчивости скрываются у него ростки истинной доброты. На такого можно положиться — и, умиротворенный мыслью, что Хеймдалль ему нравится больше всех, Ши повернулся на бок и заснул.