Флетч и Мокси - Макдональд Грегори - Страница 12

• Предыдущая
• 12/38
• Следующая

Такси тронулось с места. Флетч повернулся к Мокси.

– Я попросил моего друга приютить нас в его доме.

Фредерик Муни приложился к бутылке.

– Несколько дней мира и покоя не повредят...

Мокси вылезла из кабины, пока Флетч расплачивался с водителем. Посмотрела на дом, в котором горели все окна.

– Ирвин, Голубой дом совсем не голубой.

– Не может быть.

– Или я сошла с ума. Даже при таком свете я могу сказать, что Голубой дом – не голубой.

Флетч помог Фредерику Муни выбраться из такси.

– Жителям Ки-Уэста свойственны разные чудачества. Сомневаюсь, что ты пробудешь здесь достаточно долго, чтобы привыкнуть к ним.

Мокси повертела головой, посмотрела на небо.

– И что же мне теперь делать?

– Будь хорошей девочкой, – ответил Флетч, помогая Фредерику Муни преодолеть три ступеньки, ведущие к двери.

– Мистер Питерман, – наконец заговорил Фредди. – Вы очень милый человек, но мне придется ударить вас, если вы не перестанете меня опекать.

– Извините, – Флетч тут же отпустил его.

Муни качнуло.

– Из-за вас я нетвердо стою на ногах.

Вслед за мужчинами Мокси вошла в холл.

– Почему этот Голубой дом белый?

– Слушай, ну не мог же хозяин назвать его Белый дом? Надо же уважать основы нашей государственности.

Четы Лопесов, которая поддерживала порядок в доме, нигде не было. Флетч знал, что жили они в собственном доме, отделенном от Голубого высоким забором. Парадную дверь они оставили незапертой, свет горел везде, даже в биллиардной, в столовой они нашли поднос со свеженарезанными сэндвичами и ведерко со льдом, полное банок с пивом.

Флетч прошелся по комнатам, всюду выключая свет.

– Я покажу вам ваши апартаменты.

– Но еще нет и девяти часов, – возмутилась Мокси.

– В Ки-Уэст время ничего не значит, – он уже поднимался по лестнице. – Часам тут верить нельзя.

За ним последовал Фредерик Муни.

– Вперед и вверх! – изрек он. Замыкая шествие, Мокси тяжело вздохнула.

Флетч указал на первую дверь справа.

– Ваша комната, мисс Муни. Надеюсь, вы останетесь довольны. Полотенца в ванной.

Она заглянула в комнату, затем посмотрела на Флетча.

– Я должна дать тебе чаевые?

– Если у вас возникнут проблемы с кондиционером, не стесняйтесь, позвоните вниз.

Флетч открыл следующую дверь.

– Это ваша комната, мистер Муни. Видите? Отличная двуспальная кровать.

– Очень хорошо, – пошатываясь, Фредерик Муни прошел в комнату. – Когда мне вставать?

– Не беспокойтесь. Мы вам позвоним.

– Лира я уже отыграл, – услышал Флетч бормотание Муни. – Должно быть, сегодня вечером будет «Ричард Третий».

Мокси все еще стояла на пороге. Даже в простеньком черном платье выглядела она очень и очень сексуально.

– Спокойной ночи, мисс Муни. Добрых вам снов.

– Спокойной ночи.

В своей комнате Флетч незамедлительно скинул мокасины, рубашку, шорты и трусы, постоял под теплой струей душа, прошел к кровати, улегся, накрывшись простыней.

И рассмеялся.

– Мне не терпится постареть, – Мокси вытянулась рядом с ним. – Стать морщинистой и толстой.

– Именно этого мы все тебе и желаем.

– Я говорю не про глубокую старость. А про тот возраст, когда имеешь полное право есть, сколько душе угодно, и не стесняться своего уродства.

– Жду не дождусь, когда же, наконец, придет этот день.

Мокси повернулась на бок. Теперь они лежали лицом к лицу, их обнаженные тела соприкасались по всей длине, за исключением животов.

– Тогда я смогу играть характерные роли.

– Роли толстух?

– Замужних женщин, матерей, монахинь, бабушек, деловых женщин. Ты понимаешь, о чем я. Женщин, которые кое-что повидали, знают, что почем, могут выразить в мимике свои переживания, отношение к происходящему.

Ветерок, врывающийся через открытые балконные двери протянувшийся вдоль всего второго этажа, приятно холодил вспотевшую кожу.

Мокси пришла к нему в комнату в чем мать родила, и, не торопясь, обошла ее по периметру, зажигая все лампы. Загорелая, без следов купальника, как и полагалось по ее роли в «Безумии летней ночи». Потом вскочила на кровать, сорвала с Флетча простыню, подпрыгнула, и всем телом упала на него.

Тот ойкнул и, перекатившись на бок, сбросил ее с себя.

– Не то что эта чертова роль в «Безумии летней ночи». Ты знаешь, как представлял себе сценарист мою героиню? Цитирую: «Очаровательная блондинка, американский стандарт <Имеется в виду определенные параметры роста, объема бедер, талии, груди.>, старше двадцати лет, такая, как Мокси Муни».

– Похоже, ты идеально подходишь для этой роли.

– Ты называешь это особенностями характера?

– Ну, ты очаровательная, блондинка, женщина. Что такое американский стандарт?

– Полагаю, ты видишь его перед собой, дорогой.

– Я ничего не вижу, кроме твоих глаз, лба, носа и скул.

– Но ощущаешь, не так ли?

– О, да. Ощущаю.

– Пощупай еще. М-м-м.

– Подожди хоть минуту.

– Нет. Не хочу.

Потом он улегся на спину, наслаждаясь прохладным ветерком.

– Есть же хорошие роли для молодых. Должны быть.

– Только не в «Безумии летней ночи». Там я тело, ни о чем не думающее, невинное, большеглазое, тупое, как дерево. Я должна лишь говорить «О!» да округлять в испуге глаза. В сценарии больше «О!», чем дырок в десяти килограммах швейцарского сыра.

– Ужасно, наверное, быть еще одной прекрасной мордашкой. Или телом.

Теперь они оба лежали на спине, касаясь друг друга лишь мизинцами на ногах.

– Перестань, Флетч. Меня воспитывали и учили не для того, чтобы я стояла, как столб, и говорила «О!». Я способна на большее. Фредди и я это знаем. Я говорю это не в оправдание тому, что произошло на съемочной площадке.

– А у меня возникло такое ощущение.

Мокси долго смотрела в потолок.

– Наверное, ты прав. О, дорогой!

– Впервые ты назвала меня «дорогой».

– Я обращаюсь не к тебе, а к потолку.

– С выражениями любви надо быть поосторожнее, Мокси. Помни, мы будем переписываться, когда ты окажешься за решеткой, а письма просматриваются цензором.

– Я лишь хотела сказать, что фильм этот – дерьмо собачье. Сцены статичные, диалоги напыщенные, роли стереотипные. Люди бегают друг за другом под Луной.

– Такое ощущение, что от зрителей отбоя не будет.

– Мокси Муни в главной роли.

– И Джерри Литтлфорд.

– И Джерри Литтлфорд, – кивнула Мокси. – Он также способен на большее.

– Если фильм так плох, почему ты согласилась играть в нем?

– Стив сказал, что я должна. Чтобы выполнить какой-то контракт.

– Контракт, подписанный тобой?

– Мной. Или им.

– Похоже, ты многое передоверила Стиву Питерману.

– Флетч, в моем положении другого выхода нет. Нельзя одновременно творить и заниматься бизнесом. Такое просто невозможно. Некоторым удается найти хороших менеджеров, и они счастливы до конца своих дней. Я же подобрала гнилое яблоко.

– Если тебя не засадит за решетку окружной прокурор, это сделает Д-эн-эс.

– Радужную ты мне пророчишь перспективу.

– Главное, не отчаиваться.

– Хочешь, чтобы я рассказала тебе о фильме?

– Конечно. Так в чем суть?

– Героиня – девушка. Ты это понял?

– Да. Американский стандарт. Теперь я вижу.

– Маленький городок.

– Где-то в Америке.

– Совершенно верно. Ее насилует сын начальника полиции.

– Начальная сцена?

– Начальная сцена.

– По-моему, более завлекательно, чем вид Эмпайрстейт-билдинг <Одно из самых высоких зданий Нью-Йорка, символ американских небоскребов.> с птичьего полета.

– Разумеется, об этом она никому не говорит.

– Почему?

– Девушки часто не говорят о том, что их изнасиловали, мистер Флетчер.

– С чего бы это?

– Это их раздражает. Разгадку надо искать в психологии. По какой-то, только им ведомой, причине они думают, что их перестанут уважать, если окружающим станет известно об изнасиловании.

• Предыдущая
• 12/38
• Следующая