Своя дорога - Ли Галина Викторовна - Страница 12

Ничего, тех денег, которые я ей оставил, должно хватить минимум на год безбедного житья.

Добавить к сказанному мне было нечего, поэтому я развернулся и вышел, оставив в памяти грустное лицо Ирэны.

Странные существа эти женщины, к любому могут привыкнуть, даже к полному уроду.

Раннее утро следующего дня встретило меня у южных стен Луаны. Улицы еще оставались пустыми, я оказался единственным путником, торопившимся за ворота. На этот раз за мной не шпионили, я сумел убедить властителя в лояльности и желании верно ему служить, за хорошие деньги, естественно, после чего попросил отпуск месяца на три под предлогом приобретения поместья. Фирит недовольно скривил свои розовые губки, но отпустил без возражений, видно, решил, что никуда не денусь.

Во время визита во дворец я здорово опасался, что секретарь попробует взять меня в оборот и выудить информацию о ребенке, но королевский «пес» даже взглядом не дал понять, что в чем-то заинтересован.

Выводов из такого поведения напрашивалось два. Первый – Викки уверен в том, что всегда сможет меня найти, и отставил вопросы для более подходящего места и времени. Второй – скользкий интриган в курсе абсолютно всех событий и держит меня на невидимом глазу «крючке». Последний из вариантов мне совсем не нравился: он заставлял озираться по сторонам в поисках соглядатая и агента секретаря.

Отъехав от города версты на две, я свернул с накатанного тракта в редкий лесок и не спеша повернул обратно к городу, только теперь к восточным воротам. Пока добрался до них, уже совсем рассвело. Скопившиеся за ночь в ближайших постоялых дворах купеческие обозы давно проехали, и теперь в город тянулись телеги из ближайших деревень, груженные снедью.

Стражники снимали с торговцев и крестьян плату за проезд, выдавая сургучные бирки на плетеном шнуре. На бирках стояли сумма и дата уплаты. Я остановился за деревьями, чтобы не мозолить глаза стражам. Вскоре ко мне присоединились два верховых: Танита и Агаи. Со стороны они казались обычной супружеской парой, в силу необходимости отправившейся в путешествие.

– Доброго тебе утра, Дюс! – встретил меня вежливым приветствием аптекарь. Я тут же вернул любезность:

– И тебе того же, Агаи. Где девочка?

Юноша приоткрыл полу плаща: малышка сопела, чуть приоткрыв рот и удобно устроившись в заботливых объятиях соплеменника. Так сладко спать на тряской лошадиной спине могут только маленькие дети.

Танита здороваться не стала, зло сверкнула глазами на нас обоих, но от высказываний удержалась: то ли супруг провел воспитательную беседу, то ли скандальная девица попросту еще не проснулась.

Ну что ж, придется красавице привыкать к моему обществу, дорога нам предстоит длинная.

Пожалуй, единственное, что сделал хорошего в своей жизни наш король, – добился безопасности на дорогах. Пока путник ехал по тракту, его жизни почти ничего не угрожало, кроме обычных разбойников, да и те не отличались особой храбростью и нападали редко. А вот стоило сойти с проторенного множеством ног и колес пути и углубиться в лес… В этом случае можно было неожиданно для себя оказаться в неприятной ситуации, особенно ближе к границам с Пустошью.

Вампиры и оборотни – не единственные твари, жадные до человеческой плоти. Когда-то давным-давно эти земли заселяло великое множество разных существ, и человеку пришлось здорово потрудиться, чтобы сделать эти места пригодными для жизни. В дальних лесных уголках до сих пор прятались остатки древнего зла. Хотя, если подходить объективно, люди по своей кровожадности не сильно отличались от уцелевших в чащобах тварей. Наша дорога тянулась именно через такие негостеприимные места, но пока можно было наслаждаться безопасностью и покоем.

Я покосился на Агаи – это надо же умудриться: прожить почти пять лет рядом и не заподозрить, что твой сосед – птица-оборотень!

Дети Сирин… Что-то из далекого детства, связанное с летним садом, паданцами яблок и деревенскими приятелями. Дети Сирин…

И вдруг я вспомнил: яркий лубок, на куче людских черепов птица с человеческой головой и большими клыками, торчащими промеж красных губ. Точно! И надпись: «Птица, глаголемая Сирин, человекообразна, суща близ горы железной, нравом люта».

Тайком от дяди я дружил с деревенской ребятней лет до шести. Кому-то из них привезли с ярмарки несколько дешевых картинок, и мои знакомые притащили их в сад. Хотели узнать, что там написано – в деревне грамоте были обучены только староста и жрец.

– Агаи, – я с трудом сдержал улыбку, уж больно сложно было представить аптекаря в роли лютого чудовища, пожирающего людей, – расскажи о своем народе.

– А я все думал, когда спросишь… Что именно ты хочешь узнать? – Юноша стал серьезнее жреца перед проповедью, и мне захотелось его немного поддразнить.

– Ваше племя действительно ест людей?

Сердитый взгляд послужил ответом.

– С чего ты решил?!

– Детскую картинку вспомнил, – улыбнулся я.

Успокоившись, Агаи кивнул:

– А… Помню эти рисунки. До сих пор на ярмарках продают. Я маленьким сильно обижался, когда их видел. Даже с мальчишками дрался, пытаясь доказать, что это неправда. Приходил домой с разукрашенной физиономией, пока отец не объяснил, что я навлекаю неприятности на всю семью.

Аптекарь поерзал в седле, осторожно перехватил спящую девочку другой рукой и продолжил рассказ:

– Когда-то мой народ жил в этих местах рядом с другими племенами, дружественными нам или враждебными. Однажды с юга пришло новое племя, племя людей. Они не умели летать, как мы, не умели жить под водой, как подводный народ, не умели перекидываться в зверей и вообще за редким исключением были обделены магическим даром. Волшебство им заменяли решительность, отвага, безжалостность к врагам. И многочисленность. А еще вожди людей умело использовали вражду между остальными расами. Не прошло и века, как народ сирин почти уничтожили. Какой-то негодяй из человеческих колдунов заявил, что наши кости продлевают жизнь на сто лет.

На этих словах я не удержался и сочувственно присвистнул. Крылатых стоило пожалеть, такая выдумка могла принести много бед.

– Сколько лет прошло, прежде чем этот миф развеяли? – поинтересовался я у Агаи.

В ответ он печально покачал головой:

– Понимаешь, Дюс, это не миф.

Да… Это было равносильно приговору. Представляю, какая на сирин началась охота…

Агаи между тем продолжил свой невеселый рассказ:

– Часть племени ушла на восток, за Пустошь, в Юндвари, часть рассеялась среди людей, переняла их образ жизни, перестала перекидываться в птиц. Кое-кто даже вступил в браки с людьми.

– А воевать вы не пробовали?

Даже преисполнившись сочувствия, я до конца так и не мог понять, почему это племя не попыталось себя защитить.

Агаи вздохнул:

– Ты пойми, из нас получаются никудышные воины. Наши кости слишком тонки и легки для наземного боя, в наших крыльях невозможно держать меч, а перья не защищают от стрел. Нам дана магия, но ее нельзя употреблять во зло. К тому же пророчество гласило: сирин предстоит пройти через тяжелые испытания, прежде чем мы снова наберем силу.

Опять пророчество! Да они фаталисты, эти Дети Сирин. Слепо следуют чужим словам, не пытаясь бороться с судьбой.

– Вы просто слабаки и трусы! – вставила свое слово Танита.

И как это она умудрилась промолчать столько времени?

Ее супруг тут же вскинул голову и сердито спросил:

– А разве твоему народу помогла отчаянная ярость? Вас еще меньше, чем сирин! Так мало, что уже не осталось тех, кто не приходится друг другу близкими родственниками!

Красавица зло оскалилась:

– Ты говоришь глупости! Нам нет числа! Даже если ты пересчитаешь песчинки в огромном бархане, их будет меньше!

– Ну конечно, – скривил губы обиженный Агаи, – именно потому, что вас так много, вы вынуждены искать мужей и жен на стороне, ведь из-за родственных связей внутри племени теперь рождаются только больные дети!