Дэнни - чемпион мира - Даль Роальд - Страница 22

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая

За коляской появился длинный трейлер, гружённый кирпичами. Водитель замедлил ход и высунулся из окна. Миссис Клипстоун не обратила на него никакого внимания и продолжила бег. Она была уже совсем близко. Я видел её раскрасневшееся лицо с широко открытым ртом, глотавшим воздух. На руках у неё были белые перчатки, на голове — маленькая смешная белая шляпка, похожая на гриб.

Неожиданно из коляски вылетел огромный фазан.

У отца вырвался крик ужаса.

Водитель грузовика разразился громким хохотом.

Несколько секунд фазан неуверенно махал крыльями, потом потерял высоту и упал на траву у дороги.

— Ничего себе! — воскликнул доктор Спенсер. — Вы только посмотрите!

За грузовиком встала машина бакалейщика и начала сигналить, требуя, чтобы ей дали дорогу. Миссис Клипстоун продолжала бежать.

Вдруг второй фазан — хоп! — вылетел из коляски.

Потом третий, потом четвёртый.

— Святые угодники! — воскликнул доктор Спенсер. — Я понял, в чём дело. Снотворное. Оно перестало действовать!

Отец не произнёс ни слова.

Миссис Клипстоун на огромной скорости проделала последние пятьдесят ярдов и вбежала на заправочную станцию. Птицы вылетали из коляски и уносились кто куда.

— Что случилось? — взвизгнула миссис Клипстоун.

Она резко остановилась у первой бензоколонки и выхватила из коляски кричащего во всю силу своих лёгких Кристофера.

Почувствовав неожиданную свободу, целая туча фазанов вылетела из гигантской коляски. Должно быть, их было больше сотни, потому что всё небо над нами заполнилось огромными коричневыми птицами, машущими крыльями.

— Снотворное не может действовать вечно, — проговорил доктор Спенсер, печально качая головой. — Наутро от него все начинают отходить.

Однако фазаны были ещё слишком одурманенными, чтобы улететь далеко. Через несколько секунд они приземлились и, как саранча, усеяли всё пространство станции. Они сидели, крыло к крылу, на крыше мастерской, добрая дюжина пристроилась на подоконнике нашей конторы. Некоторые уселись на полку со смазочными маслами, другие облюбовали капот машины доктора Спенсера. Одна курочка приземлилась на бензоколонке, а несколько птиц, ещё не до конца проснувшихся, разлеглись просто у наших ног, отряхивая пёрышки и сверкая на нас маленькими глазками.

Отец сохранял удивительное спокойствие, чего нельзя было сказать о бедной миссис Клипстоун.

— Они чуть не заклевали его до смерти, — кричала она, прижимая орущего ребёнка к груди.

— Отнесите его в фургон, миссис Клипстоун, — посоветовал ей отец. — Эти птицы нервируют его. А ты, Дэнни, быстро завези коляску в мастерскую.

На дороге уже выстроился длинный ряд машин. Люди выходили из них и переходили дорогу, чтобы взглянуть на фазанов.

— Папа, смотри, кто сюда едет!

Большой серебристый сверкающий «роллс-ройс» вынырнул из-за поворота дороги и притормозил около нашей станции. За рулём я разглядел необъятную, розовую от пива физиономию мистера Виктора Хейзла, уставившегося на фазанов. Я видел, как у него отвисла челюсть, глаза выкатились из орбит, а лицо побагровело.

Дверца машины открылась, и он ступил на дорогу. На нём были жёлто-коричневые брюки для верховой езды и высокие начищенные сапоги. На толстой шее болтался жёлтый шёлковый шарф в красный горошек, а на голове лежало что-то напоминающее котелок. Большая охота должна была вот-вот начаться, и мистер Хейзл ехал навстречу гостям.

Дверь «роллс-ройса» он оставил открытой и пошёл на нас, словно разъярённый бык. Мой отец, доктор Спенсер и я стояли рядом, поджидая его. Он принялся кричать на нас, как только поставил ногу на землю. И кричал ещё долго после этого. Думаю, вам хотелось бы знать, что именно он кричал, но повторить это я не могу. Из его рта вылетали слова, которых я никогда раньше не слышал и, надеюсь, не услышу. На губах появилась пена и потекла по подбородку.

Я бросил взгляд на отца. Он стоял совершенно неподвижно и терпеливо ждал, когда Виктор Хейзл иссякнет. Щёки у отца снова порозовели, и я заметил: в его глазах искрилась улыбка.

Доктор Спенсер тоже казался совершенно спокойным. Он смотрел на мистера Хейзла так, как смотрят на слизняка, свернувшегося на листе салата.

Что касается меня, то я страшно нервничал.

— Это не ваши фазаны, — сказал наконец мой отец. — Это мои фазаны.

— Твои? — завопил мистер Хейзл. — Парень, я здесь единственный человек в округе, у кого могут быть фазаны.

— Они на моей земле, — тихо возразил отец. — Они прилетели на мою землю. До тех пор пока они снова куда-нибудь не улетят, они принадлежат мне. Разве ты не знаешь законов, старый бабуин?!

При этих словах доктор Спенсер хихикнул. Лицо мистера Хейзла из багрового превратилось в фиолетовое. Он с яростью уставился на моего отца. Затем на фазанов, рассевшихся по всей станции.

— Что такое с ними? Что ты с ними сделал?

В этот момент, величественно нажимая на педали своего чёрного велосипеда, появилась рука закона в лице сержанта Эноха Сэмувейза, одетого в синюю униформу с блестящими серебряными пуговицами. Для меня всегда оставалось загадкой способность сержанта с любого расстояния учуять непорядок. Будь то мальчишки, подравшиеся на мостовой, или двое автолюбителей, споривших по поводу разбитого бампера, сержант Сэмувейз был тут как тут.

Мы смотрели, как он подходит, и лёгкое смятение охватило всю компанию. Думаю, так происходит, когда король или президент входят в комнату, полную болтающих людей. Все мгновенно перестают разговаривать и стоят очень тихо — в знак уважения к могущественным или важным персонам.

Сержант Сэмувейз слез с велосипеда и стал осторожно прокладывать себе путь сквозь стаю фазанов, устроившихся на земле. На лице его не было ни гнева, ни тени удивления, вообще никаких чувств. Оно было спокойным и бесстрастным, каким и должно быть лицо блюстителя порядка.

Добрые полминуты его глаза медленно скользили по территории заправочной станции, разглядывая рассевшихся на земле фазанов. Все мы, включая мистера Хейзла, замерли, ожидая приговора.

— Вот так-так, — проговорил наконец сержант Сэмувейз, раздувая щёки и не обращаясь ни к кому в частности. — Могу я спросить, что здесь происходит?

— Я скажу вам, что происходит! — закричал мистер Хейзл, надвигаясь на полицейского. — Это мои фазаны, а этот жулик, — он ткнул пальцем в моего отца, — переманил их из моего леса на свою паршивую станцию.

— Переманил? — спросил сержант Сэмувейз, глядя то на мистера Хейзла, то на нас. — Вы сказали, переманил?

— Конечно, он переманил их!

— Ну-ну, весьма интересное обвинение. Весьма, — сказал сержант, осторожно прислоняя велосипед к одной из бензоколонок. — Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь переманивал фазанов из лесов за шесть миль отсюда. Или вы думаете, это похищение?

— Не спрашивайте меня, что я думаю. Я не знаю, как он это сделал, — завопил мистер Хейзл, — но он сделал! И вот все мои самые отменные птицы сидят здесь, на этой занюханной станции, вместо того чтобы находиться в моём лесу! — Слова текли изо рта мистера Хейзла, как горячая лава из жерла вулкана.

— Прав ли я в своём предположении, что сегодня тот самый день, назначенный вами для Большой охоты, мистер Хейзл?

— В том-то всё и дело! — закричал тот, постукивая сержанта указательным пальцем по груди, словно печатал на машинке. — И если мои птицы прямо сейчас не вернутся в мой лес, некоторые очень важные особы сильно рассердятся. И кстати, один из моих гостей — я хочу, сержант, чтобы вы это знали, — ваш начальник, главный констебль графства. Так что на вашем месте я бы незамедлительно предпринял определённые шаги, если не хотите потерять сержантские нашивки.

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая