Выбери любимый жанр

Современный венгерский детектив - Череш Тибор - Страница 63


Изменить размер шрифта:

63

Это было еще в понедельник.

Первая половина вторника оказалась для Белы Келемена суматошной. Врач ушел в четверть десятого. Бела прочитал половину главы из романа «Случай с торговцем ковров из Алеппо», но чтиво было скучным, и он заснул. В четверть двенадцатого поговорил по телефону с Раудером, а через полчаса товарищ Банга принес огромный пакет с двумя папками, в одной из них были копии материалов расследования, в другой — фотографии. Манци угостила Бангу черным кофе, они поговорили, потом гость ушел, а Бела до обеда — Манци подала обед в четверть второго — изучал материалы. После обеда он принял лекарство и снова заснул. В полтретьего проснулся, встал, пошел в ванную, умылся. На столике нашел записку жены: «Ушла к вязальщице. Вернусь около пяти».

Бела надел телогрейку бордового цвета и, прихватив пачку новых салфеток, уселся в свое любимое кресло у печки, включил радио и под звуки программы «Только для юных» вновь просмотрел весь материал.

Допросили проводника электрички. Он точно помнил, что Хуньор был в электричке, отправлявшейся в восемнадцать пятьдесят пять. Поезд останавливается у рыбачьих домиков по требованию, следовательно, тот, кто хочет сойти, должен заранее предупредить проводника. Хуньор предупредил. Огромная охотничья сумка лежала на полу, у его ног. Проводник спросил его, почему он не положит ее наверх, на багажную полку. Хуньор ответил, что не хочет, чтобы угольная пыль сыпалась на головы пассажиров. Проводник помнит, что у него еще был туго набитый портфель, хотя, впрочем, он не уверен, что именно у него видел портфель и что это было именно в среду, во второй половине дня. У рыбачьих домиков, кроме Хуньора, никто не сходил. Проводник узнал Хуньора — из шести он выбрал именно его фотографию.

Допрашивали проводников и из других поездов, но все они в один голос заявляли, что у рыбачьих домиков никто не «ходил — иначе они бы запомнили, ведь поезд у рыбачьих домиков не останавливается, если пассажир заранее не предупредит проводника. И с ночных электричек никто здесь не сходил. Из таксомоторного парка тоже сообщили, что в тот день пассажиров на такое расстояние не было: сорок километров туда и сорок обратно — таких заказов не поступало.

Еромош и Дюри Сипек возили Дежёне Балог к месту происшествия на машине. Сначала они отправились на проспект Мартирок к дочери Балог за связкой из пяти ключей. Два ключа были от калиток со стороны Эрдёшора и Дуная, два от двери и еще один от летней кухни. У Хуньо-ра была такая же связка ключей, которую дала ему сестра, когда он уходил от нее. Другая связка всегда находилась у дочери Балог. Ключи, которые были у Хуньора, исчезли, поэтому надо было ехать к дочери Балог, двадцативосьмилетней модельерше, разведенной женщине, жившей в однокомнатной квартире.

Можно, следовательно, предположить, что в ночь со среды на четверг в домике могла побывать и дочь Балог. Тем более что у нее есть своя машина — «фиат» кофейного цвета,

Еромош работает обстоятельно, аккуратно. В мелкие детали пока не входит, но на всякий случай не забывает упомянуть в докладе и дочь Балог. Правильно.

По свидетельству сестры, когда Хуньор пришел к ней за ключами и рассказал, почему он хочет переехать, у него был черный лакированный чемодан, в котором, но ее словам, были его вещи. Балог тогда уже знала, что ее брат бросил семью; два дня назад к ней в слезах приходила его жена и все рассказала.

Хуньор не говорил сестре, что бросил семью из-за другой женщины. Он жаловался, что у него никого нет, но он не может примириться с мыслью, что жизнь для него закончилась в сорок пять лет. Жену он не выносит из-за ее вечной ревности, да и не любит ее; дочь выросла, и теперь нет нужды быть постоянно при ней; он хочет начать все заново. Разве это жизнь: с работы иди домой, ужинай, ложись спать, а утром опять иди на работу. «Нет у меня никого,— говорил он сестре.— Никого нет, но с Бёжи я разведусь». Это он повторил несколько раз. Сестра отдала ему связку ключей, рассказала, какой ключ от какого замка. Дорогу к рыбачьему домику он знал — летом по воскресеньям он иногда приезжал туда. Балог сказала брату, что в домике есть охотничья сумка, в ней он может возить уголь. Зимой они всегда так и делали.

Что ж, Хуньор мог говорить сестре правду. Но мог и не говорить. Или говорил нечто похожее на правду. Вполне вероятно, что у него было случайное знакомство с женщиной, на которой он и не помышлял жениться. О таких женщинах мужчина не вспоминает, когда говорит, что у него «никого нет». Но не исключено, что у него и была женщина и он скрывал это от всех. Над этим, однако, не стоило сейчас ломать голову.

Впрочем, и на службе говорят, что у него никого не было. Даже друзей. Работяга, человек воспитанный, хороший специалист, он вызывал симпатию, но дружбу заводил не особенно охотно, да п к нему не набивались в друзья. Шил он для себя, говорили о нем сослуживцы. К телефону его подзывали редко, а если он и разговаривал по личным делам, то только с семьей. Многие годы ходил обедать по абонементу в ближайшую столовую, как п все сотрудники, но вот с полгода его там перестали видеть, п никто не знал, где он теперь обедал. Однако к концу перерыва он, как всегда, был на своем рабочем месте. Два года он был профоргом, но, когда его назначили бригадиром, это общественное поручение оп больше не выполнял. Словом, был он каким-то обтекаемым, непонятным. В ящике его письменного стола, кроме служебных бумаг, нашли только фотографию дочери, две пачки «Симфонии» и коробку спичек. Одна пачка сигарет была открыта. В самой глубине ящика под бумагой оказался белый конверт с открыткой, на которой был изображен балатонфюредскпй курортный пейзаж. Конверт был адресован на работу, адрес напечатан на машинке, открытка содержала шифрованный текст в несколько слов и адрес, написанный тем же шрифтом, что и на конверте. Еромош передал их для расшифровки, предварительно сфотографировав конверт и обе стороны открытки. Хорошо. Итак, осмотр места происшествия был произведен в присутствии Балог, сестры убитого.

Черного лакированного чемодана там не оказалось. Этого надо было ожидать. Чай Хуньор кипятил на кухне в большом чайнике, а кофе варил в кофеварке, причем на две чашки, но варил ли он кофе для двоих — этого установить не удалось. Балог нашла банку мясных консервов (кто ее принес, неизвестно), две неначатые пачки печенья, кусок подсохшего хлеба, в ведре для мусора — жирную бумагу, в которой, вероятно, было завернуто сало или колбаса. «Ничего не пропало», — то и дело повторяла Балог, обшаривая каждый уголок. Время от времени она всхлипывала: «Бедный Енчи, лучше бы ты остался дома!» Несколько раз она упрекала себя: «И зачем я дала ему эти проклятые ключи!» Осмотр уже подходил к концу, как вдруг Балог вскрикнула: «Весы! Где весы с гирями?» В кухне были весы. Ее муж всегда взвешивал на них пойманную рыбу. Гирь было на пять килограммов. Мелкие медные гири валялись в деревянном ящике, а весы и круи-ные гири исчезли. С тех пор как муж умер, ими никто не пользовался. В конце докладной записки Еромош добавлял, что, по мнению врача, делавшего вскрытие, почти очевидно, что металлическим предметом, которым ударили Хуньора, могла быть двухкилограммовая гиря. Об этом свидетельствуют сила удара и контуры раны. Химический анализ продолжается.

Снимки. Фотография дома со стороны Эрдешора. Еще одна фотография — со стороны Дуная. Снимок пятен крови на двери. Вокруг ручки они хорошо различимы. Дверь в летнюю кухню — закрыта… открыта… Сшшок комнаты, кровати, полки, стола. Снимок трупа. Голова, сфотографированная с разных точек. Рана. Одежда убитого. Огород — от дома в сторону Дуная. Слева дорожка. Справа изгородь. Помост в камышах. Дунай, сфотографированный с причала. Вода не замерзла. Земля на фотографиях кажется сухой, подмерзшей. Но это ничего не значит. У стены летней кухни, справа от двери, что-то похожее на толстое, темного цвета полено.

Келемен встает с кресла, идет к столу и достает из ящика большую лупу. Подставив снимок под стоваттную лампу, рассматривает ею через лупу. Рулоп толя. Нижний его конец развернут, и край листа лежит на земле. Убийца орудовал ночью, и не исключено, что он мог наступить на этот край. И тогда его может выдать подошва или каблук. Крупицы гравия, которым посыпан толь,— вещественное доказательство. Правда, сначала надо найти убийцу. Об этом рулоне Еромош не упоминает в докладной записке, по, возможно, он не забыл о нем. Надо спросить.

63
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело