Ружье - Макбейн Эд - Страница 20

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая

– Когда было начало?

– Он привез ее из очередной поездки семь-восемь лет назад.

– Откуда она родом?

– Из Алабамы. Представляете, привез мне южанку. Вы бы только на нее посмотрели! Дело было летом, она впорхнула в комнату в желтом платье. Вылитая Скарлетт О'Хара. Вот такое первое впечатление!

– Вы знаете ее девичью фамилию?

– Роза Хилари Борден. На Юге они употребляют все три имени. Она постоянно рассказывала мне о своих двоюродных братьях и сестрах. Элис Мэри Борден, Давид Грэм Борден, Хорсе Франк Борден – натуральный роман из южной жизни. Вы бы только ее послушали! Единственный ребенок в семье, зато тысячи кузин и кузенов по всей округе, любителей кукурузных оладий и требухи. Я сразу сказала сыну: она мне не нравится. Но ему было все равно. Он мне заявил, что любит ее. Любит! Подстерегла его вдалеке от дома, улучила момент! Мужчины все одинаковы.

Карелла взглянул на Клинга. Оба промолчали. Миссис Лейден кивнула, словно соглашаясь со своей жизненной философией, и сказала:

– Мой сын был очень хорош собой, за него пошла бы любая. Когда он был в поездках, телефон звонил каждые десять минут. Все девицы хотели знать, когда Эндрю вернется домой. Но он вернулся с Розой Хилари Борден в желтом платье в обтяжку.

– До женитьбы он жил здесь, с вами? – спросил Клинг.

– Да, конечно. Мой бедный муж умер, когда Эндрю был еще ребенком. Разве сын может бросить свою овдовевшую мать?

– Сколько ему было лет, когда он женился? – спросил Карелла.

– Это случилось восемь лет назад, значит, тридцать два.

– Вы сказали, он встретил Розу на Юге, в Алабаме?

– Да, в Монтгомери.

– А мы решили, что его регион на Западе.

– Это сейчас. Три или четыре года назад его перевели.

– Скажите, миссис Лейден, вы знали, что в минувшие выходные ваш сын собирался домой?

– Нет.

– Он вам не звонил?

– Нет.

– А вашей невестке?

– Моя невестка никогда не звонила мне, когда сын был в командировке.

– Нам хотелось бы знать, не сообщал ли он ей о намерении приехать. Похоже, его планы изменились.

– Мне об этом все равно не стало бы известно. Она даже не сообщила мне, что забеременела. Я и узнала это, когда она потеряла ребенка, да и то потому, что Эндрю случайно обмолвился.

– Когда это произошло?

– В мае.

– Она забеременела и потеряла ребенка?

– Да, на втором месяце.

– Миссис Лейден, если забыть об Уолтере Дамаске, был ли среди их друзей кто-то...

– Нет.

– Кто мог бы завидовать...

– Нет.

– Или сделать что-то в этом роде по иной причине?

– Нет.

– И вы никогда не слышали об Уолтере Дамаске?

– Нет.

Больше вопросов у сыщиков не было. Кошки еще немного пошныряли вокруг, миссис Лейден добавила к портрету невестки несколько черных штрихов, и сыщики откланялись. Пора было делать перерыв на ленч.

Возникло предположение, что Уолтер Дамаск навестит свою квартиру, чтобы забрать чек, оставленный им в ящике комода в ночь гибели четы Лейденов. В конце концов, если он собирался удрать, то деньги ему не помешали бы. Поэтому детектив Артур Браун и был отправлен в засаду, в грязное логово Дамаска. С пятницы он коротал там время в одиночестве – высокий рыжий детина, кожа которого была темнее мрака, царившего в квартире. Плащ Брауна висел на спинке стула. В руках у Брауна был револьвер.

Браун терпеть не мог засад, но эта ему не нравилась особенно. Во-первых, в квартирке воняло, как на помойке. Во-вторых, ее владелец устроил здесь жуткий беспорядок. Когда ты на улице и следишь за автомобилями, вокруг толчея и суета, все время что-то происходит, можно поглазеть по сторонам. Даже в задней комнате магазина слышны голоса покупателей, и ты чувствуешь, что жизнь продолжается. Но здесь, в сумрачной тишине, казалось, что время остановилось. Кто бы ни был этот Дамаск и что бы он ни совершил, жил он как свинья. Темень, вонь и тишина навалились на Брауна, заставив его в очередной раз горько пожалеть о том, что он пошел работать в полицию, а не в санитарную инспекцию. Если бы у него в свое время хватило ума, он сейчас разъезжал бы на мусорной машине, которая хоть и воняет, но все же не так, как эта квартирка, и работал бы он при ясном свете ноябрьского солнца. Браун подумал, не поднять ли шторы на окнах, но решил, что лучше не стоит, устроился поудобнее на стуле в кухне и стал уже было задремывать, как услышал, что в замке входной двери поворачивается ключ. Сон как рукой сняло.

Он встал и прижался спиной к кухонной стене. Дверь отворилась. Снова наступила тишина. Дверь закрылась, отрезав полоску света, пробивавшуюся с лестничной площадки. Кто-то вошел в комнату и двинулся к кухне.

Браун колебался лишь мгновение. Затем он возник в дверях с револьвером в руке и коротко сказал:

– Стоять на месте!

На него испуганно глядела хорошенькая рыжая девушка.

Ее звали Аманда Поп. Она попросила сыщика звать ее Мэнди. Она ничего не имела против прогулки в участок, куда они поехали в ее желтом «бьюике». Браун сидел рядом с ней, рука с револьвером лежала на коленях. Она весело болтала с ним во время короткой поездки, а теперь, вольготно расположившись в комнате следственного отдела, первым делом попросила трех окруживших ее озабоченных детективов звать ее Мэнди. Услышав о своих правах, она отказалась от адвоката, поскольку ничего плохого не совершила.

– Что вы делали в квартире? – спросил Карелла.

– Пришла в гости к Уолли.

– К какому Уолли?

– К Дамаску.

– Кто дал вам ключ?

– Уолли.

– Когда?

– Давно, несколько месяцев назад.

Девушка была красива, знала об этом и пользовалась своей очаровательной наружностью очень умело. Волосы медно-красного цвета прекрасно контрастировали с белой кожей и большими зелеными глазами. Носик задорно вздернут, рот большой, губы крупные и ненакрашенные. Зеленое шерстяное платье удачно подчеркивало ее соблазнительные формы. Девушка сидела на стуле, закинув одну стройную ножку на другую, и ослепительно улыбалась детективам, заставив каждого пожалеть, что он не допрашивает ее один на один, подальше от похотливых коллег.

– Расскажите о ваших отношениях с Дамаском, – предложил Клинг.

– Сами знаете, – скромно потупилась она.

– Лучше вы нам все-таки расскажите, – попросил Браун.

– Мы часто встречаемся, – сказала Мэнди.

– Как часто?

– Очень часто.

– Вы живете вместе?

– Что вы хотите этим сказать?

Им никак не удавалось проявить необходимую строгость. Аманда Поп была так очаровательна и так по-женски хрупка, что им совершенно не хотелось не то чтобы разбить или поломать, но даже потревожить это произведение искусства. Они стеснялись убогой обстановки своего участка, светло-зеленых крашеных стен, обшарпанных столов, пыльного бачка с питьевой водой, ржавых решеток на окнах, унылых ящиков с документами, клетки для задержанных – к счастью, в данный момент пустовавшей. В это мрачное помещение красота заглядывала редко, и сыщики, задавая серьезные вопросы строгим тоном, чувствовали за собой какую-то вину.

– Так жили вы с ним или нет? – спросил Карелла.

– Мы жили в разных квартирах, – сказала Мэнди.

– Где ваша квартира, мисс Поп?

– Пожалуйста, зовите меня Мэнди.

Клинг откашлялся.

– Так где же находится ваша квартира? – спросил он.

– Мэнди, – добавила она таким тоном, каким учительница произносит трудное для маленького ученика слово.

– Мэнди, – послушно повторил Клинг и снова кашлянул.

– Я живу на углу Рэндал-авеню и Пятой улицы, – произнесла она голосом таким же нежным, как и ее личико. Она говорила отчетливо, но очень мягко, глядя на сыщиков снизу вверх и слегка улыбаясь, словно ведя светскую беседу с тремя приятными мужчинами за коктейлем.

– Послушайте, Мэнди, – сказал Карелла, – когда вы в последний раз видели Дамаска?

– На прошлой неделе.

– Когда именно? – спросил Браун.

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая