Ледяная арфа гангаридов - Арчер Вадим - Страница 42

• Предыдущая
• 42/90
• Следующая

Места были знакомыми. Дорога шла вдоль Синды, плоская как стол равнина просматривалась во все стороны до горизонта. Впереди показались темно-серые, расплывчатые в утренней дымке стены Ширана, а за ними – крыши многоэтажных домов и верхушки смотровых башен. На дороге не было никого – никто не мог выехать из города в такую рань.

Но нет, он ошибся. Впереди на дороге показалось быстро приближающееся пыльное пятно. Вскоре Корэм смог различить отряд конников, человек двадцать, сопровожавших огромную черную дорожную карету, которую тащила четверка лошадей. Когда они подъехали ближе, Корэм поискал глазами гербы на их форме, но не нашел. Гербов не было.

Проехав поворот на мост через Синду, он поравнялся с ними и придержал коня. Странной была эта процессия с охранниками без гербов, выехавшая из города ни свет ни заря. Солнце еще не вышло из-за горизонта, значит, ворота открыли специально для них.

Конники один за другим проносились мимо. Галопом пролетела четверка, тащившая карету, возница нахлестывал лошадей кнутом. Промелькнул черный бок кареты, выглядевший как-то непривычно. Корэм не успел понять, что ему показалось необычным, потому что его взгляд наткнулся на скачущего рядом с дверцей всадника.

Вернее, на всадницу. Корэм узнал Шебу, которую видел на турнире. Воительница Дахата ехала с непокрытой головой, гордо развернув плечи, ее черные, завязанные в хвост волосы развевались по ветру. Презрительный, отчужденный взгляд Шебы встретился с глазами Корэма и взлетел выше, ему на лоб. Ее глаза изумленно расширились.

Процессия проскакала мимо. Корэм остановил коня и обернулся ей вслед. Первые всадники уже повернули на мост, за которым, как известно, начиналась дорога в Тахор, столицу Хар-Наира. Шеба, приотставшая от кареты на повороте, тоже обернулась назад. Корэм снова почувствовал на себе ее взгляд, но его внимание привлекла не женщина. Шеба была не нужна ему, не ей предназначалось возмездие. Что бы она ни сделала, она была только слугой и выполняла приказы своего хозяина.

Он не сводил глаз с кареты, пока колеса грохотали по мосту. Конечно, Дахата в ней быть не могло – воин должен скакать верхом, а не унижаться до поездки в карете. Что же в ней было не так?

Шеба в тревоге оглядывалась на прославленного воина. Она мгновенно поняла, что такое этот мерцающий голубизной налобный обруч с символом Аргиона, охватывающий голову его любимца. Повязка мстителя. Ей несложно было догадаться, кому предназначено возмездие и за что. Она и прежде понимала, что сделанное Дахатом на турнире идет вразрез с честью воина, но в стремлении угодить повелителю закрывала на это глаза. Но теперь они сами увидели, что грозный бог, которому она поклонялась всем сердцем, осудил ее повелителя и ищет мщения. И ее сердце дрогнуло.

Когда карета миновала мост и скрылась в облаке пыли, Корэм тронул коня и продолжил путь. Однако, странная пpоцессия не выходила у него из головы. Раз здесь была Шеба, этот отряд принадлежал Дахату – наверное, это была часть отряда из полусотни воинов, с которым правитель Хар-Наира приехал в Ширан. Все они оделись в куртки без гербов, значит, совершалось какое-то дурное дело.

Внезапно он понял, что в карете было необычным. Ее окна были наглухо забиты снаружи досками.

Корэм подъехал к северным воротам Ширана с первыми лучами солнца. Ворота открывали, когда круглый солнечный диск выглядывал из-за горизонта, но сегодня их подняли гораздо раньше, чтобы пропустить карету. Ему вдруг подумалось, что стражники наверняка разговаривали с отъезжающими перед тем, как выпустить их.

Он въехал в город не таясь, помня о своей налобной повязке. Говорили, что каждый чувствовал божественное происхождение повязки с единого взгляда на нее, и сейчас было самое время проверить это. Корэм направил коня к дежурившим у ворот стражникам.

Те, конечно, знали его в лицо. И конечно, у них был приказ схватить его, если он появится в воротах. Было даже забавным видеть смесь растерянности и благоговейного изумления, проступившую на их лицах. Наконец они встали перед ним навытяжку, словно к ним подъехал сам правитель.

– Недавно отсюда выехала карета, – сказал он. – Вы открывали им ворота?

– Да, ваша милость, – хором ответили стражники.

– Почему? Почему они не ждали открытия ворот, как все?

– У этой девки с мечом, которая была с каретой, был приказ самого правителя.

– Вот как, – вырвалось у Корэма. Какое бы дурное дело не совершилось, оно совершилось с согласия правителя Саристана. Любимца Аргиона это не удивило, но сейчас ему было не до интриг Тубала. У него была другая цель.

Корэм убедился, что ему нечего опасаться ни ареста, ни преследования. Тепеpь он был неприкосновенен, пока не достигнет этой цели. Но, несомненно, он навлечет на себя немилость Аргиона, если будет пользоваться своей неприкосновенностью для других дел. Корэма никто не предупреждал об этом, но он был уверен, что это так. Если бы он был Аргионом, он тоже рассердился бы.

Он поехал прямо в храм Арноры. Ему нужно было не только покарать Дахата, но и вернуть Священный Меч Арноры, чтобы восстановить справедливость и снять с себя обвинение в краже. Корэм не сомневался, что его меч был испорчен по приказу Дахата, но касательно кражи приза он был не уверен. Такой поступок казался слишком грязным даже для бесчестного воина. Значит, нужно было последовать совету Старика и съездить к ясновидящему в храм-оракул Киклина.

Корэм спешился у башенки привратника и привязал коня к столбу. Привратник, жилистый мужчина средних лет, салютнул ему мечом, признав в нем избранника сына своей богини. Корэм вошел в пустынный храм и подошел к жертвеннику, где лежала священная реликвия в ночь ее пропажи. Корэм положил руки на мраморную плиту, затем для надежности провел ладонями по всей ее поверхности. Уже уходя, он вдруг вспомнил и, порывшись в кошельке у пояса, опустил несколько золотых в прорезь ящика для пожертвований.

Теперь можно было ехать в Киклин.

Услышав свое имя, Илдан подошел к Энкилю. Шут стоял, тяжело опираясь рукой на седло. Он едва держался на ногах от изнеможения. При свете фонаря он казался обыкновенным юношей, даже красивым, ростом чуть пониже Гэтана. Кроме смертельной усталости, на его лице прочно осело отчаяние. При виде Илдана оно частично сменилось облегчением.

– Вы здесь? Какая удача! Я боялся, что не застану вас.

– Что-то случилось?

– Да. Дело в том… – шут запнулся, переводя дух. – Дело в том, что наследница пропала.

– Как – пропала? Как она могла пропасть?

Энкиль нервно тряхнул головой.

– Не знаю. Никто не знает. Вечером ушла из гостиной ложиться спать, а утром ее уже не было во дворце. Я опасаюсь самого худшего.

Илдану подумалось, что шут принимает пропажу дочки Тубала слишком уж близко к сердцу.

– Ее убили? – встревожился он.

– Я подозреваю, что ее похитили. – Энкиль невидящим взглядом уставился перед собой и заговорил вполголоса: – Великая Десятка, что ей пришлось вынести… такой ужас, а она такая нежная, хрупкая…

– Кто – Касильда? – не поверил своим ушам Илдан.

– Нет, – очнулся шут. На его лице появилось смущение. – Простите. Я не сказал вам, что вместе с ней пропали обе ее служанки.

– А-а, – протянул Илдан, вспоминая девушек, которые были с Касильдой. Ту, черноглазую, которая привела его, кажется, звали Зорой. Она тоже никак не подходила под описание Энкиля. Имени другой девушки он не помнил. – И не Зора, – вслух догадался он. Конечно, это была вторая служанка, племянница хозяина гостиницы.

– Да, Ина, – не стал отпираться Энкиль. – Вы ведь спасете ее, да? Касильду, я имею в виду.

– И ее служанок, – видя горе шута, Илдан сказал эти слова не насмешливо, а скорее сочувственно. – Ты прав, Энкиль. Если все обстоит, как ты говоришь, Касильду необходимо вернуть. Она – слишком важная фигура в политике Триморья. Только…

– Что?!

– Когда я выезжал из Ширана, меня пытались убить по приказу Тубала. Наверное, мне будет неуместно явиться к нему и предложить помощь в поисках его дочери.

• Предыдущая
• 42/90
• Следующая