Послушаем за Глухого - Макбейн Эд - Страница 22

• Предыдущая
• 22/40
• Следующая

– Немного поговорить, только и всего.

– О чем?

– Зачем ты сказала полицейскому, если я таковым являюсь, что он платит за бурбон, а получает кока-колу?

Ронда игриво дернула плечом.

– А почему бы и нет? Если бы эту забегаловку хотели прикрыть, то легко сделали бы это еще лет десять назад. Все легавые этого участка, включая лейтенанта, находятся на здешнем содержании. Я даже иногда танцую без всяких дурацких наклеек на сиськах, и никто еще меня за это не привлек. Ты, наверное, тоже пришел сюда, – задумчиво сказала она, – чтобы получить свой кусок пирога.

– Я не полицейский, – снова повторил Хейз, – и мне глубоко плевать, даже если ты будешь плясать с голой задницей и при этом вливать в себя бочонок с кока-колой.

Ронда вдруг как-то по-детски рассмеялась. Улыбка преобразила ее лицо и, наверное, сейчас можно было рассмотреть остатки той внешности, которая была у нее в молодости. Но улыбка быстро слетела с губ, и лицо ее стало прежним.

– Спасибо, дорогой, – сказала она подошедшему официанту и затем, подняв бокал, обратилась к Хейзу: – Может быть, ты и не полицейский. И вообще, кому какое дело?

– Поехали, – сказал Хейз, тоже поднимая бокал.

– Поехали.

Они выпили.

– Но если ты не полицейский, то какого черта тебе от меня надо? – не унималась Ронда.

– Ты очень красивая девушка.

– Угу.

– Я думаю, что ты и без меня это знаешь. Ронда почему-то опустила глаза, как бы разглядывая звездочки на сосках.

– Я видел, как ты говорила с одним парнем. Я уверен, он...

– Неужели?

– Да.

– Значит, ты следил за нами?

– Конечно. Я могу побиться об заклад, что вы обсуждали не цены на кока-колу.

– А откуда тебе, собственно, знать, о чем мы говорили?

– Этого я не знаю. Я только хотел сказать, что такая красивая женщина...

– Угу, – снова кивнула Ронда.

– Наверное, у тебя нет отбоя от мужиков, поэтому тебя не должно удивлять и мое внимание к тебе.

– А ты находчивый парень. Но подглядывать нехорошо.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что ты – легавый.

– Послушай, сколько тебе можно повторять...

– Ты – полицейский, – спокойно и уверенно произнесла Ронда. – Я не знаю, что тебе нужно, но мне кажется, что пора с тобой прощаться. Кто бы ты ни был, я чувствую в тебе какую-то опасность.

– Я – ночной охранник, – попробовал настаивать Хейз.

– Да-да, конечно. Тогда я – Мерилин Монро, – сказала Ронда и допила свой напиток. – Ты расплатился с официантом? – И встав из-за стола, она пошла, виляя своей широкой задницей, обтянутой тонкой полоской красных трусиков, которые, казалось, могли на ней лопнуть в любой момент.

Хейз расплатился и вышел на улицу.

Карелла не стал ждать результатов экспертизы кроссовки, найденной им в мусорнике Эллиота. В субботу утром он проверил районные больницы, располагавшиеся поблизости, чтобы выяснить, не обращался ли к ним человек по фамилии Эллиот по поводу разрыва Ахиллесова сухожилия. Карелла, конечно, не собирался обзванивать всех частных хирургов, практикующих в районе. Метод перебора отнимает много времени, а шансы попасть в яблочко очень невелики. Но иногда удача все же улыбается детективам. И в субботу, двадцать четвертого апреля, после звонка во вторую по счету больницу, больницу «Буэновиста», Карелле повезло.

Дежурным врачом в отделении неотложной помощи оказался японец по имени Юкио Ватанабе. Он сказал Карелле, что, так как работы сейчас немного, он может проверить журнал регистрации. Если бы Карелла позвонил на час раньше, его наверняка послали бы ко всем чертям, потому что в тот момент отделение было заполнено пациентами, пострадавшими в трех дорожно-транспортных происшествиях, случившихся в одно время.

– Вы, наверное, никогда не видели столько крови! – сообщил Ватанабе чуть ли не с радостью, так, по крайней мере, показалось Карелле. – Да, так какой промежуток времени вас интересует? Книга как раз лежит передо мной.

– Период между восьмым и пятнадцатым, – сказал Карелла.

– Этого месяца?

– Да.

– О'кей, давайте посмотрим. Как вы сказали его зовут?

– Сэндфорд Эллиот.

В трубке наступило молчание. Карелла терпеливо ждал.

– Я проверяю, – донесся голос Ватанабе. – Разрыв сухожилия, вы говорите?

– Да, верно.

– Ничего нет.

– Какое число вы смотрите?

– Одиннадцатое, – сказал Ватанабе и замолчал.

Карелле снова пришлось ждать.

– Ничего, – наконец произнес Ватанабе. – А вы уверены, что это произошло именно с восьмого по пятнадцатое?

– Вы не могли бы посмотреть немного дальше?

– По какое число?

– Ну, числа двадцатого, если, конечно, у вас есть свободное время...

– Здесь у нас всегда есть свободное время, пока, разумеется, кто-нибудь не заявится с разбитой головой, – заметил Ватанабе. – О'кей, поехали дальше. Сэндфорд Эллиот, так?

– Все верно.

Ватанабе молчал. Карелла слышал, как шелестят переворачиваемые доктором страницы.

– Сэндфорд Эллиот, – вдруг сказал Ватанабе. – Вот, нашел!

– Когда он обращался?

– В понедельник утром, девятнадцатого апреля.

– В какое время?

– В семь часов. Дежурил доктор Голдштейн. Но, мне помнится, вы говорили о разрыве сухожилия?

– Ну да, а разве что-то другое?

– Запись в журнале другая. Он обращался по поводу ожогов ступни, щиколотки и икры левой ноги. Ожоги третьей степени.

– Понятно, – сказал Карелла.

– Вам это как-то помогло?

– Это несколько запутало меня. Но все равно – огромное вам спасибо.

– Нет проблем, пожалуйста, – ответил Ватанабе и повесил трубку.

Карелла молча смотрел на телефон. Иногда бывает полезно смотреть на телефонный аппарат, особенно если в голову не идут никакие мысли. Что-то интригующее было в осознании того, что телефон сам по себе – бесполезная машинка до тех пор, пока не раздастся звонок. Карелле почему-то подумалось, что как раз сейчас это и произойдет. Но вместо звонка в комнату вошел вечно хмурый Мисколо с утренней почтой в руках.

Никто не знал имени девушки, но можно было с полной уверенностью сказать, что она очень красива. Можно было также безошибочно догадаться, что это какая-то звезда времен немого кинематографа. Во взгляде актрис немого кино всегда есть нечто такое, что сразу позволяет определить их профессию и принадлежность к эпохе. Даже люди, которые не видели ни одного фильма с их участием, легко угадывают это. Никто из детективов, находящихся в участке, не был настолько стар, чтобы помнить фильмы с ее участием, но тем не менее все судорожно копались в закоулках своей памяти, вспоминая давно забытые имена и пытаясь сопоставить их с фотографиями, которые попадались им на глаза в журнальных разделах типа «Что же случилось с ...?».

– Может быть, это Глория Свонсон? – неуверенно спросил Хейз.

– Нет, я точно знаю, как она выглядит, – сказал Мейер. – Это определенно не она.

– Долорес Дель Рио? – снова спросил Хейз.

– Нет. Долорес выглядела очень сексуально, – сразу отклонил эту версию Карелла. – Кстати, она такой осталась и по сей день. Я видел недавно фильм с ее участием, кажется, в прошлом месяце...

– А что тебя не устраивает в этой девушке? – спросил Мейер. – Мне как раз думается, что она очень сексуальна.

– Норма Тэлмедж, как вы считаете? – не унимался Хейз.

– Да оставь ты в покое эту чертову куклу! – взорвался Мейер.

– Я просто вспоминаю, вот и все, – пожал плечами Хейз и тут же добавил: – А как насчет Мэрион Дэвис?

– Мне кажется, что это не она, – сказал Карелла.

Но ведь какое-то имя у нее должно быть? – заметил Клинг.

– Дженет Гейнор? – снова вставил словечко Хейз.

– Нет.

– Пола Негри?

– Я прекрасно помню ее, – сказал Клинг. – Это была женщина-вамп.

– Тэда Бара тоже была женщина-вамп, – заметил Мейер.

– Да ну? – удивился Клинг.

• Предыдущая
• 22/40
• Следующая