Ненавидящий полицейских - Макбейн Эд - Страница 17

• Предыдущая
• 17/34
• Следующая

Элис сидела в кресле у открытого окна в белой блузке и прямой черной юбке. Она поставила босые ноги на подоконник, и легкая юбка чуть-чуть шуршала, когда из окна доносился слабый ветерок. Светлые волосы были убраны назад и связаны в «конский хвост». Он подошел к ней, она подставила ему лицо для поцелуя, и он заметил мелкие капли пота на ее верхней губе.

– Где то, что можно выпить? – спросил он.

– Сейчас сделаю, – сказала Элис. Она сбросила ноги с подоконника, и юбка на секунду съехала набок, открыв бедро.

Он молча смотрел на нее, думая о том, что же в этой женщине так волнует его. Интересно, все ли женатые мужчины чувствуют то же по отношению к своим женам после десяти лет брачной жизни?

– Пусть у тебя глаза не загораются, – сказала она, читая по его лицу.

– Почему?

– Слишком жарко.

– Я знаю одного парня, так он говорит, что лучший способ...

– Я знаю этого парня.

– ...это в запертой комнате в самый жаркий день года с закрытыми окнами и под двумя одеялами.

– Джин с тоником?

– Хорошо.

– Я слышала, что водка с тоником лучше.

– Надо будет купить.

– У тебя был трудный день?

– Да. А у тебя?

– Сидела и беспокоилась за тебя, – сказала Элис.

– Уже вижу у тебя несколько седых волос.

– Он насмехается над моим беспокойством, – сказала Элис в пространство. – Нашли вы этого убийцу?

– Нет.

– Лимон хочешь? – Давай.

– Придется идти в кухню. Будь ангелом, выпей так.

– Я ангел, – согласился Буш.

Она подала ему стакан. Буш сел на край кровати. Он отпил немного, потом ссутулился, опустив руку со стаканом.

– Устал?

– Валюсь с копыт.

– У тебя не очень усталый вид.

– Пришел домой, с копыт долой.

– Ты всегда так говоришь, – сказала Элис. – Хорошо бы ты не повторял это все время. Ты всегда повторяешь одно и то же.

– Например?

– Например, вот это.

– А что еще?

– Когда мы едем в машине и попадаем все время на красный свет, а потом начинаем попадать на зеленый, ты говоришь: «Повезло нам, парням».

– Ну и что тут плохого?

– Первые сто раз ничего.

– О черт!

– Это же правда.

– Хорошо, хорошо. Не пришел домой и не с копыт долой.

– Мне жарко, – сказала Элис.

– Мне тоже.

Она начала расстегивать блузку и, прежде чем он успел взглянуть на нее, предупредила:

– Только ничего себе не воображай.

Она сняла блузку и повесила ее на спинку кресла. У нее была полная грудь, просвечивающаяся через тонкий белый лифчик. Чашки лифчика были из прозрачного нейлона, и Буш видел выпуклые бугорки сосков. Это напоминало ему фотографии в журнале «Нэшнл джиогрэфик», которые он рассматривал в приемной дантиста в то время, когда занимался своими зубами. Девушки с острова Бали. Ни у кого не было такой груди, как у девушек с острова Бали. Разве что у Элис.

– Что ты делала весь день? – спросил он.

– Да так, ничего.

– Ты была дома?

– Почти все время.

– Так что же ты делала?

– Просто сидела.

– Угу. – Он не мог оторвать глаз от ее лифчика. – Ты скучала по мне?

– Я всегда по тебе скучаю, – сказала она ровным голосом.

– Я по тебе скучал.

– Пей.

– Нет, правда.

– Это хорошо, – сказала она и улыбнулась быстрой улыбкой.

Он внимательно посмотрел на нее. Улыбка почти сразу же исчезла, и у него появилось странное чувство, что это была просто дежурная улыбка.

– Почему бы тебе не поспать? – спросила она.

– Попозже, – ответил он, глядя на нее.

– Хэнк, если ты думаешь...

– Что?

– Нет, ничего.

– Мне еще придется вечером вернуться на работу, – предупредил он.

– Они занимаются этим делом вовсю, верно?

– Очень торопятся, – согласился он. – Думаю, старик боится, что теперь он на очереди.

– Бьюсь об заклад, что ничего больше не случится, – сказала Элис. – Не может быть, чтоб было еще убийство.

– Никогда нельзя сказать заранее, – ответил Буш.

– Ты не хочешь поесть перед уходом? – спросила она.

– Я еще не ухожу.

Элис вздохнула.

– Никак не спастись от этой проклятой жары. Что ни делаешь, все равно она чувствуется.

Она взялась за пуговицу сбоку юбки. Расстегнув пуговицу, расстегнула «молнию». Юбка упала к ее ногам, и она вышла из нее. На ней были нейлоновые трусики с оборками. Она подошла к окну, а он глядел на нее. Ноги у нее были длинные и гладкие.

– Иди ко мне, – сказал он.

– Нет, Хэнк, мне не хочется.

– Ладно, – сказал он. – Как ты думаешь, к вечеру не станет прохладнее?

– Сомневаюсь. – Он пристально смотрел на нее. У него было четкое ощущение, что она раздевалась для него, но она сказала... В недоумении он ухватил себя за нос.

Она обернулась от окна. От белизны нейлона ее кожа казалась еще белее. Ее груди выпирали из слишком тесного лифчика.

– Тебе пора стричься, – сказала она.

– Завтра постригусь. У нас ни минуты не было свободной.

– Ох, черт возьми эту жару, – сказала она и завела руку за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Он видел, как подпрыгнули освободившиеся груди, как она швырнула лифчик через всю комнату. Она пошла смешать себе еще коктейль, а он не мог отвести от нее глаз."Что она пытается сделать? – недоумевал он. – Что она хочет со мной сделать?"

Буш быстро встал и подошел к ней. Он обнял ее и положил руки ей на грудь.

– Не надо, – сказала она.

– Крошка...

– Нет, – твердо, холодным голосом.

– Почему нет?

– Потому что я сказала.

– Тогда какого черта ты разгуливаешь, как...

– Убери руки, Хэнк. Пусти.

– Ну, беби...

Она отстранилась.

– Поспи, – сказала она, – ты устал. – В ее глазах было что-то странное, почти злой блеск.

– Не могу...

– Нет.

– Ради бога, Элис...

– Нет!

– Ладно.

Элис быстро улыбнулась.

– Ладно, – повторила она.

– Ну хорошо... – Буш помолчал. – Я... лучше пойду лягу.

– Да, лучше ложись.

– Чего я не могу понять, так это...

– Тебе в такую погоду даже простыня не понадобится, – прервала Элис.

– Наверно.

Он подошел к кровати, снял ботинки и носки. Ему не хотелось, чтобы она видела, как она его задела. Он снял брюки и быстро забрался в постель, натянув простыню до подбородка.

Элис глядела на него, улыбаясь.

– Я читаю «Анапурна», – сказала она.

– Ну и что?

– Просто я об этом подумала.

Буш перекатился на бок.

– Мне по-прежнему жарко, – сказала Элис. – Пожалуй, приму душ. А потом, может быть, схожу в какой-нибудь кинотеатр, где есть кондиционер. Ты ведь не против?

– Нет, – пробормотал Буш.

Она подошла к кровати сбоку и постояла минуту, глядя на него.

– Да, пойду под душ. – Она медленно стянула трусики по плоскому животу и по белым бедрам. Трусики упали на пол, она переступила через них и стояла у кровати, глядя на Буша и улыбаясь.

Буш не двигался. Он смотрел в пол, но мог видеть ее ноги и ступни. И все же он не пошевелился.

– Спи крепко, дорогой, – прошептала она и пошла в ванную.

Он услышал, как зашумел душ. Лежа, он прислушивался к шуму воды. Потом телефонный звонок заглушил шум душа в ванной.

Он сел и потянулся к телефону.

– Алло?

– Буш?

– Да.

– Это Хэвиленд. Тебе лучше немедленно подойти.

– В чем дело? – спросил Буш.

– Знаешь этого молодого новичка Клинга?

– Да?

– В него только что стреляли в баре на Кальвер.

Когда Буш вошел, комната детективов 87-го участка напоминала юношеский клуб. Не менее двух дюжин подростков столпилось между входом и письменными столами. При этом около дюжины полицейских выкрикивали вопросы, звучали ответы на двух языках, и бедлам был полный, а шум такой, как будто взорвалась бомба.

На всех подростках были яркие золотисто-фиолетовые куртки, на спинах красовалась надпись: «гроверы». Буш поискал глазами Кареллу в переполненной комнате и, увидев его, быстро пошел к нему. Хэвиленд, свирепый полицейский с лицом херувима, кричал на одного из ребят:

• Предыдущая
• 17/34
• Следующая