Лёд - Макбейн Эд - Страница 49
- Предыдущая
- 49/68
- Следующая
Нельзя сказать, что Мейер и Карелла однозначно смотрели на связь кокаина с убийствами. С одной стороны, они стремились закрыть дело Лопеса/Андерсон/Эдельмана (и, возможно, Квадрадо). С другой стороны, если убийства имели отношение к южноамериканским гангстерам, которые базировались в Маджесте за рекой, в районе, который полиция прозвала «нашей маленькой Боготой», то у них не было уверенности, что им попалась как раз та банка с горошком, которую они особенно хотели открыть. Борьба с организованной преступностью не входила в круг их прямых обязанностей, и преступники из Колумбии были слишком крепкими орешками для парочки скромных щелкунчиков из 87-го участка. Когда они постучались в квартиру Тимоти Мура на втором этаже на улице Челси-плейс, они надеялись, что он сможет рассказать им об участии Салли Андерсон в крупной торговле наркотиками, которая давала ей «дополнительный заработок» и о чем намекала черная танцовщица Лонни, но они также надеялись, что эта версия была ошибочной. Пусть лучше они выйдут на психа, чем на наемного убийцу от колумбийской мафии.
За дверью была слышна музыка. Классическая. Струнные инструменты. Оба детектива ничего не понимали в музыке: они не узнали композитора. Музыка звучала очень громко и была хорошо слышна на лестничной площадке. Они снова постучали.
– Кто там? – раздался голос.
– Полиция! – крикнул Карелла.
– Одну минуту!
Они принялись ждать. Струнные инструменты уступили место ударным и затем тому, в чем Карелла узнал гобой. Сквозь мелодичный перезвон он услышал, как щелкнул замок. Дверь отворилась. Музыка еще громче хлынула на лестничную клетку.
– Привет, – сказал Тимоти Мур.
На нем была спортивная рубашка с гербом и названием университета Рэмси красными буквами. На нем также были коричневые вельветовые брюки и стоптанные домашние тапочки.
– Заходите, – сказал он. – Я пришел домой всего несколько минут назад.
Его квартира состояла из гостиной, спальни и кухни. В этой части города, так близко от университета, он, вероятно, платил за квартиру примерно шестьсот долларов в месяц. Входная дверь открывалась прямо в небольшую гостиную, обставленную мебелью из комиссионного магазина: здесь были диван, стулья, настольная лампа и некрашеные книжные шкафы, в которых блестели корешки толстых томов. Карелла заключил, что это были книги по медицине. В углу комнаты на вешалке висел скелет человека. На столике у дивана стоял телефон и еще маленький транзистор на батарейках, из которого громко звучала какая-то симфония, или соната, или, возможно, концерт. Приемник был одним из тех маленьких японских транзисторов, как у Дженеро. Принципиально отличался только в одном: у Дженеро он всегда был настроен на станцию, передававшую рок-н-ролл. За диваном виднелась дверь в спальню, где стояла неубранная кровать. С другой стороны еще одна дверь вела в кухню.
– Сделаю потише, – сказал Мур и сразу подошел к приемнику. Пока он возился с регулятором громкости, Карелла подумал: почему он вообще не выключит радио? Но промолчал.
– Ну вот, – сказал Мур.
Звук все еще был достаточно громким, чтобы вызывать раздражение. Может быть, Мур глуховат, подумал Карелла. Или старается скрыть волнение, А скорее всего самого Кареллу раздражала чужая привычка слушать музыку. Привычка тех, кто, возможно, был туговат на ухо.
– Нам не хотелось беспокоить вас в университете, – сказал он громко, чтобы его голос был слышен. Как раз в эту минуту вступили кларнеты. Или флейты, может быть.
– А нельзя ли сделать еще чуть потише? – сказал Мейер, явно не щадя чувств людей, которые могли страдать от физических недостатков.
– Ах, извините, – сказал Мур и сразу подошел к радиоприемнику снова. – Он у меня все время включен. Иногда я забываю, что очень громко.
– Имеются исследования, – сказал Мейер.
– Какие исследования?
– О том, как развивалась глухота у поклонников рок-н-ролла.
– В самом деле?
– В самом деле, – сказал Мейер. – От всех этих децибелов.
– Ну, я еще не оглох, – сказал Мур и улыбнулся. – Не желаете что-нибудь? Кофе? Спиртного?
– Нет, спасибо, – сказал Карелла.
– Ну, садитесь. Будьте любезны. Вы сказали, что пытались найти меня в университете...
– Нет, мы не хотели беспокоить вас в университете.
– Спасибо за это. В последнее время я несколько отстал от программы, и отрывать меня от лекций было бы нежелательно. – Он поглядел вначале на Кареллу, а потом на Мейера. – Ну, что нового? Есть хорошие новости?
– Нет, – сказал Карелла. – Мы пришли не поэтому.
– А я было подумал...
– Нет, мне очень жаль.
– Вы полагаете... есть еще шанс, что вы его найдете?
– Мы работаем над этим, – сказал Карелла.
– Мистер Мур, – сказал Мейер, – вчера мы долго беседовали с девушкой, которую зовут Лонни Купер. Она танцует в «Жирной заднице».
– Да, я знаю ее, – сказал Мур.
– Она рассказала нам про вечеринку, которая была в ее квартире неделю назад, в воскресенье. Про вечеринку, на которую вы не пошли.
– Да, – сказал Мур с озадаченным видом.
– Она подтвердила, что на вечеринке был кокаин.
– Подтвердила?
– Ранее мы слышали об этом из трех различных источников.
– Да? – произнес Мур. У него по-прежнему был озадаченный вид.
– Мистер Мур, – сказал Карелла, – последний раз, когда мы говорили с вами, мы спрашивали, имела ли Салли Андерсон отношение к наркотикам. Вы сказали нам...
– Ну, на самом деле я не помню в точности, что...
– Мы спросили, в частности, была ли она связана с наркотиками? И на этот вопрос вы ответили «нет». Мы также спросили, занималась ли она еще какой-либо противозаконной деятельностью, и вы также ответили «нет».
– Правильно. Насколько мне известно, Салли не была связана с наркотиками и не занималась никакой противозаконной деятельностью.
– Вы по-прежнему утверждаете это?
– Да.
– Мистер Мур, четыре различных человека на сегодняшний день поведали нам, что Салли Андерсон нюхала кокаин на той вечеринке.
– Салли? – Он затряс головой. – Нет, извините. Я не могу поверить в это.
– Вы ничего не знали про эту ее привычку?
– Видите ли, кокаин не дает привыкания. Я говорю только строго с точки зрения физиологии. Абсолютно никаких нет признаков того, чтобы возникала потенциальная зависимость от чистых эфиров. Никаких вообще.
– А как насчет психологическойзависимости?
– Ну, это другое дело. Но когда вы спросили, была ли у Салли привычка...
–Мы спросили, зналили вы про эту ее привычку, мистер Мур.
– Я делаю исключение для слова «привычка»,вот и все. Но как бы то ни было, в ответ на ваш вопрос я скажу, что не верю, что Салли Андерсон употребляла кокаин. Как и другиенаркотики, если на то пошло.
– А как насчет марихуаны?
– Марихуану я не считаю наркотиком.
– Мы обнаружили волокна и семена марихуаны в ее сумочке, мистер Мур.
– Это очень вероятно. Но, как я сказал, я не считаю марихуану саму по себе наркотиком.
–Мы также нашли остатки кокаина.
– Это удивляет меня.
– Даже после того, что мы рассказали вам про вечеринку?
– Я не знаю, кто сказал вам, что Салли нюхала кокаин...
– Хотите услышать их имена?
– Да, если можно.
– Тина Вонг, Тони Асенсио, Майк Ролдан и Лонни Купер.
Мур тяжело вздохнул и покачал головой.
– Не понимаю, – сказал он. – У меня нет оснований не доверять вам, но...
– В вашем присутствии она никогда не употребляла кокаин, так?
– Никогда.
– И это полная неожиданность для вас?
– Да. Я просто поражен.
– Мистер Мур, когда вы встречались с мисс Андерсон, случалось ли вам видеться с ней по воскресеньям?
– По воскресеньям? – повторил он, и в эту минуту зазвонил телефон. – Извините, – сказал он и поднял трубку. – Алло! – сказал он. – Привет, мама! Как ты поживаешь? – сказал он и умолк, слушая ее ответ. – Нет, ничего нового. Вообще тут у меня сидят два детектива. Те, что работают над этим делом. Нет, еще нет. – Он снова замолчал на несколько секунд. – По-прежнему очень холодно, – сказал он. – А у тебя там как? Ну, мама, шестьдесят восемь градусов по Фаренгейту – это не холодно, на мой взгляд. – Он закатил глаза к потолку и затем сказал: – На самом деле я не уверен. В настоящее время у меня сессия. Может быть, когда будут весенние каникулы, посмотрим. Я знаю, что давно уже не приезжал, мама, но... Ну, август был не так давно. Нет, восемь месяцев не прошло, прошло только шестьмесяцев. Даже меньшешести месяцев. Ты хорошо себя чувствуешь? Как твоя рука? Вот как? Мне очень жаль, что так случилось. И ты к нему пошла? Ну, и что, онсказал, это было? Ну, вероятно, он прав. Мама, он ортопед, конечно, он должен разбираться в этом лучше меня. Что? Ну, мама, пока нет... Спасибо тебе, но я еще не стал врачом. Пока еще нет. Мое мнение почти ничего не стоит. Ну... Угу... угу... Ну, если тебе приятно думать, что я спас жизнь тому мальчику, очень хорошо. Но от этого я еще не врач. Да, любой человек мог сделать то же самое. Прием Геймлиха. Геймлиха. Мама, какая разница, как пишется это имя? – Он снова закатил вверх глаза. – Мама, но я действительно больше не могу разговаривать, у меня сидят детективы... Что? Да, я скажу им. Я уверен, что они делают все от них зависящее. Но я им скажу тем не менее. Да, мама. Я тебе скоро позвоню. До свидания, мама.
- Предыдущая
- 49/68
- Следующая
