Леди, леди, это я! - Макбейн Эд - Страница 26

• Предыдущая
• 26/40
• Следующая

– Не знаю уж, что тебе и сказать. Ведь тут наверху обязательно должен дежурить хотя бы один детектив.

Знаешь, ты лучше поговори об этом с лейтенантом. Мне чертовски не хотелось бы портить кому-то выходной.

– Ладно, я переговорю с лейтенантом. А пока, может быть, Мисколо посидит там у вас?

– Да, попроси пока его. Так какая, ты говоришь, это больница?

– Главная городская.

– Немедленно выезжаю туда. Большое спасибо, Дейв.

– Хорошо, – сказал Мэрчисон и повесил трубку.

О’Брайен, опустив трубку, выдвинул верхний ящик стола, достал оттуда револьвер, пристегнул кобуру к поясу, набросил пиджак и шляпу и театрально раскланялся с пустой комнатой. Сбежав вниз по лестнице, он помахал рукой сидевшему там Мерчисону и выбежал на залитую октябрьским солнцем улицу.

Да, неплохое начало у этой недели, ничего не скажешь.

Понедельник – день тяжелый.

Терри Гленнон был задержан в четыре часа дня. К этому времени в дежурном помещении успела собраться уже целая компания здоровенных детективов, которые с напускным безразличием приглядывались к парнишке в наручниках, требовавшему объяснения, за что это его приволокли в участок.

Боб О’Брайен, который взял на себя роль самого любезного из полицейских, приступил к объяснениям: Мы приволокли тебя в полицейский участок потому, что мы считаем, что именно ты вместе со своими дружками избил сегодня до полусмерти одного из наших полицейских. Надеюсь, ты удовлетворен ответом?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал Гленнон.

– Я говорю о полицейском в ранге детектива, которого зовут Мейером Мейером, – любезно продолжил свои пояснения О’Брайен. – Сейчас он находится в Центральной городской больнице, где ему оказывают помощь. Он получил множество ссадин, кровоподтеков, подозревают также сотрясение мозга. Ну, как – картина постепенно проясняется?

– И все равно – я не знаю, о чем вы толкуете.

– Ну, что ж, прекрасно. Можешь играть в молчанку, – сказал О’Брайен. – Времени у нас достаточно. Во время ленча я съездил в больницу, и Мейер сам сообщил мне, что сегодня он нанес визит на квартиру Гленнонов, где молодой парень по имени Терри Гленнон очень рассердился на то, что детектив Мейер позволил себе разговаривать с его матерью. Мать, по словам Мейера, отпустила несколько саркастических замечаний по поводу некоторых друзей ее сына. Понимаете, о чем идет речь, Гленнон?

– Да, я помню, как он приходил.

– Вот видите, а, может, вы теперь постараетесь припомнить, куда это вы пропали после того, как ваши дружки напали целой группой на Мейера?

– Никуда я не пропадал. Я гулял себе в своем квартале. А кроме того, ни на кого я не нападал – ничего подобного не было.

– В вашем квартале тебя не было, Гленнон. Мы разыскивали тебя с самого полудня.

– Ну, я прошвырнулся немножко, – сказал Гленнон. – Ну и что из этого?

– Ничего особенного, – вмешался в разговор Карелла. – Каждый имеет право прогуляться. Закон этого не запрещает. – Он мило улыбнулся и спросил. – А куда ты направился после того, как вышел из дома, припомни-ка, Гленнон?

– Я пошел в центр.

– И куда именно ты пошел в центре? – спросил Уиллис.

– Я зашел в кондитерскую.

– В какую именно кондитерскую? – спросил Браун.

– В ту, что на углу.

– И сколько ты там пробыл? – спросил Ди-Мэо.

– Не знаю. Час, а может – два. Откуда мне знать?

– Да, лучше было бы припомнить поточнее, – сказал О’Брайен. – Зачем вы избили Мейера?

– Я никого не избивал.

– А кто избивал?

– Не знаю.

– Ты когда-нибудь слышал о Клер Таунсенд?

– Да.

– Где и когда?

– Мать моя говорила о ней. И этот полицейский, который приходил к нам, тоже о ней справлялся.

– Сам ты с ней знаком?

– Нет.

– А знаешь человека по имени Джо Векслер?

– Нет.

– А Энтони Ла-Скала?

– Нет.

– А Герберта Лэнга?

– Нет.

– Зачем ты избивал Мейера?

– Я никого не избивал.

– А почему твоей матери не нравятся твои дружки?

– Откуда я могу знать? Можете спросить у нее самой.

– Ее-то мы обязательно спросим. Но сейчас я спрашиваю об этом тебя.

– Я не знаю, почему она их не любит.

– Ты состоишь в какой-нибудь банде, Гленнон?

– Нет.

– Значит, вы там у себя называете это клубом? И как же называется ваш клуб, а, Гленнон? Клуб атлетизма и светского общения, да?

– Нигде я не состою. И ничего никак не называю, потому что нигде не состою.

– Это ребята из твоей компании помогли тебе расправиться с Мейером?

– Никакой компании у меня нет.

– А сколько человек там было?

– Я вообще не знаю, о чем вы тут толкуете. Я просто пошел себе в центр и...

– И что же ты сделал потом? Вернулся и стал поджидать Мейера на лестнице?

– ...и потолкался там в кондитерской...

– И решили избить его, как только он выйдет от твоей матери?

– ...часа два, а может быть и больше, а потом пошел себе немного прогуляться.

– А где ты ел свой ленч?

– Что?

– Где завтракал?

– Ну, взял горячую сосиску на Баркер-стрит.

– А ну-ка, покажи свои руки.

– Зачем?

– Покажи руки, кому сказано! – рявкнул на него Карелла.

О’Брайен взял руки Гленнона в свои и повертел, рассматривая их с обеих сторон.

– Ну вот все, что нам было нужно, – сказал он. – Эти ссадины на костяшках пальцев дают полную картину.

Однако Гленнон не попался на эту удочку. Он упрямо молчал, глядя в пол. Если он и был среди тех, кто избивал Мейера обрезками труб, то он решил не выдавать себя.

– Мы запрем тебя тут на время, чтобы ты поразмыслил на досуге, – сказал Уиллис. – Думаю, тебе здесь понравится.

– Вы не имеете права сажать меня, – сказал Гленнон.

– Ты так считаешь? Ну, сейчас увидишь, – сказал Уиллис. – Стив, я думаю, нужно будет опять выйти на эту старушку и узнать у нее имена дружков ее сына.

– Оставьте мою мать в покое! – выкрикнул Гленнон.

– Да? А иначе ты и нас побьешь, так?

– Оставьте в покое мать, слышите? Хозяин в доме я! Когда отец умер, я остался в семье единственным мужчиной. Так что вам лучше держаться от нее подальше.

– Да, тоже мне мужчина, – сказал Браун. – Вот посидишь тут у нас в темной с дюжиной других парней, а мы подождем и...

– Ничего вы не дождетесь и никуда я не пойду! А вы держитесь подальше от матери!

– Заприте его, – сказал О’Брайен.

– Вы не имеете права меня сажать, сами знаете. У вас нет никаких оснований.

– Оснований у нас сколько угодно.

– Да? И какие же?

– Задержан по подозрению, – отозвался Браун, пользуясь старым испытанным приемом.

– И в чем же меня подозревают?

– Мы подозреваем, что ты просто дерьмо собачье – доволен? И, кто-нибудь, заберите его отсюда поскорее.

Забрать его взялся Ди-Мэо. Резким рывком за наручники он поднял его со стула, протолкнул сквозь дверцу в перегородке и, не давая ни на секунду приостановиться, быстро повел его в подвальные камеры.

– А у его мамаши обязательно спроси еще и об этом, – сказал О’Брайен, обращаясь к Карелле и доставая из кармана какой-то листок. – Мейер передал мне это, когда я был у него в больнице.

– А что это?

О’Брайен протянул ему листок, вырванный из блокнота Мейера. На листке было написано: “КЛЭР. СУББОТА. ПЕРВАЯ ЮЖНАЯ, ДОМ 271.”

Карелла внимательно прочитал текст.

– А откуда Мейер взял это?

– Эта записка была приколота к дощечке у телефона в квартире Гленнонов.

– Хорошо, мы обязательно спросим у нее об этом. Кто-нибудь уже ходил по этому адресу?

– Я как раз сейчас туда собираюсь, – сказал О’Брайен.

– Прекрасно. Мы будем в ближайшее время у миссис Гленнон. Если обнаружишь что-нибудь интересное, сразу же позвони нам туда.

– Хорошо.

– Мейер не знает, кто сделал эту запись?

– Он считает, что сделала ее эта молоденькая девчонка – Эйлин Гленнон.

• Предыдущая
• 26/40
• Следующая