Храм Саламандры - Арчер Вадим - Страница 78

• Предыдущая
• 78/81
• Следующая

– Что вам нужно? – сердито спросил Боварран.

– Ты не вождь, – свирепо сказал Укуммак. – Уссухак – вождь.

– Вчера был пир. – Боварран напомнил, что пир означал признание его вождем. – Я – вождь.

– Ты нарушил заветы предков. Ты будешь съеден.

– Вы нарушили волю вождя вождей. – Несмотря на их злобу, Боварран чувствовал себя уверенно. – Уходите, или узнаете его гнев.

Из тех, кто оставался в племени, никто еще не испытывал на себе гнев белого диска. Когда абстрактный гнев вождя вождей вступил в противоречие с не менее абстрактными заветами предков, практические соображения оказали решающее влияние на выбор.

– Ты – один, – заявил Укуммак. – Нас – много. Все будет по-нашему.

– Он повернулся к толпе и скомандовал:

– Хватайте его!

– Стойте! – рявкнул Боварран и поднял вверх белый диск. – Дабба-нунф!

Полуутак поначалу сам испугался своего могущества. Он один остался стоять на ногах – поляну перед шалашом усеяли корчащиеся тела. Выли и дергались уттачки, исходили пеной бьющиеся в судорогах детеныши, хрипели воины, натыкаясь на собственное оружие. Самого Боваррана тоже била дрожь, его мышцы были сведены спазмами, но он чувствовал не боль, а извращенное наслаждение, упиваясь своей всесильностью. Человеческая половина его сущности заставляла его презирать этих дикарей, уттакская – жаждала власти над ними и их подчинения.

Наглядевшись на жуткое зрелище, он сказал:

– Хватит.

Действие заклинания прекратилось. Очумевшие уттаки с мутными глазами один за другим поднимались с земли.

– Теперь вы знаете гнев белого диска, – обратился к ним Боварран.

– Теперь вы поняли, кто вождь. Толпа жалобно застонала в ответ.

– Это он вызвал гнев белого диска. – Боварран кивнул на Укуммака:

– Съешьте его!

Мгновенно осознав угрожающую ему опасность, Укуммак побежал вниз по поляне. Мужчины похватали оружие и погнались за виновником общего несчастья.

Тот вброд переправился через Руну и полез вверх по склону противоположного ската, все дальше углубляясь в скалы Оккадского нагорья.

Погоня вернулась нескоро и с пустыми руками. Оставшиеся дикари за это время сложили Боваррану новый шалаш и натащили туда лучших шкур и утвари.

Полууттак принял усердие и поклонение своих соплеменников как должное.. Он грозно обратился к охотникам, посмевшим упустить указанную им добычу:

– Где этот жабий сын? Вы дали ему убежать?!

– Его унес Вонючка, – ответили потрясенные охотники. – Гнев белого диска – ужасен!

Боварран ловко использовал подвернувшуюся случайность.

– Так будет с каждым, кто не чтит меня, – провозгласил он. – Того унесет Вонючка.

Испуганный ропот пронесся среди уттаков, слышавших слова охотников и вождя. Закрепив впечатление, Боварран поинтересовался, как это произошло.

Оказалось, что охотники не сразу выследили Укуммака в скалах. Они почти настигли его, когда прилетевший на шум ящер схватил беглеца, оказавшегося ближе всех, и утащил его наверх.

– Там были чужие. Двое. – Один из охотников показал два пальца. – Не уттаки – люди.

– Люди? – насторожился Боварран. – Откуда здесь люди? Вы их ловили?

– Да. Они ушли наверх, в скалы. Мы не пошли за ними. Опасно.

– Отыщите их! – потребовал Боварран.

– Великий вождь! – взмолился один из охотников. – Прикажи Вонючке, и он съест их. Заветы предков не велят нам ходить в скалы!

Боваррану не хотелось показывать соплеменникам, как малы его возможности управления Вонючкой.

– Ладно, – разрешил он. – Не ходите. Охотники разошлись, довольные милостью нового вождя. Боварран выбрал помощника и оставил за старшего, сказав, что скоро вернется в племя. Утром, чуть свет, он вышел на Керн.

В этот день речной краб вцепился Витри в палец. Витри споласкивал котелок, чтобы затем набрать в него воды, и вдруг почувствовал, как что-то небольшое, твердое и агрессивное словно щипцами защемило мизинец его левой руки. Он вскрикнул и выдернул руку из воды. Существо, похожее на серый камень, оторвалось от пальца, мелькнуло в воздухе и стукнулось о прибрежную гальку.

Лила подбежала на крик лоанца.

– Что случилось? – спросила она.

Витри указал ей на жесткое и круглое существо, встопорщившееся навстречу его руке. Пара тяжелых и толстых клешней угрожающе раскрылась, готовая повторить нападение.

– Какой сердитый, – улыбнулась магиня. – Это укуммак – речной краб. Их много водится в северных реках. Говорят, нет ничего на свете вкуснее укуммака.

– Его можно есть? – не поверил Витри.

– Можно, – подтвердила она. – Так мы и сделаем, а то давно мы не ели ничего вкусненького. Сажай его в котелок, в воду, и ставь на огонь. Пока вода закипает, наловим остальных.

Она показала Витри, как безопасно брать укуммака, и, вооружившись прутиком, выудила из Руны еще полтора десятка речных крабов, таких же круглых, жестких и агрессивных, как первый. Затем, пока Витри подкладывал ветки в костер, магиня уселась на камень повыше и, пощелкивая пальцами, стала убирать дым костра с помощью заклинания собственного изобретения.

– Нам нужна маскировка, – весело повторяла она. – И… раз! И… два!

Клубы дыма исчезали, не поднимаясь выше кустарника, за которым было укрыто кострище.

Витри не сразу решился взять в рот покрасневшего от варки краба, но, попробовав кусочек, мгновенно забыл о своем предубеждении. Единственное, о чем он вспомнил и пожалел во время еды, было то, что здесь нет Шеммы, подлинного ценителя лакомых вещей. Шеммы, который уже никогда не попробует вареного укуммака.

После обеда Лила и Витри ссыпали крабьи панцири в щель между валунами и закидали галькой погасший костер. Затем они подняли на спины полегчавшие за неделю пути дорожные мешки и пошли дальше.

Вскоре склоны оврага расступились и впереди показался просвет.

Вдруг оттуда раздался шум, крики, плеск воды и треск сучьев. Лила и Витри едва успели броситься на землю за камнями, как из кустов выбежала толпа уттаков и остановилась неподалеку, осматривая скалы и речной берег. Они крикливо переговаривались по-уттакски, а затем разом повернулись туда, где склон был более пологим, и устремились вверх по скалам. Лила и Витри остались лежать между камнями, опасаясь покидать укрытие.

– Что им тут нужно? – шепотом пробормотала магиня. – Знать бы, о чем они говорили…

– Я кое-что понял, – зашептал в ответ Витри.

– Разве ты знаешь их язык?

– Наш, лоанский язык, похож на уттакский. Они говорили, что ищут укуммака.

– Ловят речных крабов, – догадалась магиня. – Никогда бы не подумала, что для этого нужно столько шума! Зачем же они полезли вверх? Мне еще не приходилось слышать о небесных укуммаках.

Витри лишь пожал плечами в ответ. Они выждали еще немного, затем вылезли из-за камней, но не успели сделать и нескольких шагов, как часть уттаков внезапно вернулась и заметила их. Лила кинулась вверх по склону, выбирая на бегу наилучший путь через нагромождения скал. Витри, давно привыкший полагаться на ее чутье, шаг в шаг следовал за ней. В нескольких десятках шагов за ними бежали уттаки.

Преодолев нижнюю, крутую часть склона, Лила и Витри уже не карабкались вверх, а бежали вперед, по скалам и между скал. Вдруг магиня на мгновение замерла и прислушалась к звукам впереди. Затем она резко свернула вбок, в расщелину, но, не сделав и трех десятков шагов, была вынуждена остановиться – расщелина сузилась так, что пробираться дальше было невозможно.

Лила спустила с плеч мешок, вынула кинжал и вернулась назад по расщелине, собираясь встретить погоню. Витри пошел за ней, каждое мгновение ожидая начала схватки, но уттаки не заметили их убежища.

Неподалеку от входа в расщелину раздался знакомый гнусавый говор – группа, гнавшаяся за Лилой и Витри, встретила другую, возвращавшуюся ей навстречу. Уттаки были взволнованы и, кажется, чем-то испуганы.

– О чем они говорят, Витри? – спросила магиня.

– Я плохо понимаю, – ответил лоанец. – Их сородича унесла какая-то вонючка. Все этим страшно огорчены.

• Предыдущая
• 78/81
• Следующая